Кормилица по контракту - Бочарова Татьяна - Страница 30

Дверь раскрылась. На пороге возникла Ольга Борисовна.

— Как ты? В порядке? — Она окинула Валю критическим взором. — Губы подкрась и подрумянься немного, а то уж очень бледная.

Валя послушно полезла в сумку, достала косметику и сделала все, что ей велели.

— Ну вот, теперь хорошо. Идем. — Ольга Борисовна взяла Валю под локоть и вывела ее в просторный холл.

Там уже стояла детская сестра, держа на руках плотный сверток, укутанный в одеяло. На низеньком, кожаном диванчике сидели двое: женщина лет тридцати, невысокая, довольно пышного сложения, с круглыми, карими глазами и яркими, но тонкими губами и черноволосый мужчина в коричневой кожаной куртке.

«Мужчина — отец ребенка, — определила про себя Валя, — а кто же женщина? Сестра?»

— Знакомьтесь, — мягко проговорила Ольга Борисовна, подводя Валю к парочке. — Вот это и есть наша Валюша.

Кареглазая пристально оглядела Валю с головы до ног и лишь после этого сдержанно улыбнулась и протянула ей руку:

— Кира.

— Очень приятно, — слегка смущаясь, произнесла Валя и пожала маленькую, но крепкую ладонь незнакомки.

— А это Вадим Степанович. — Женщина указала на брюнета, который не спеша поднялся с дивана.

Валя мельком глянула на его лицо: молодой, но не юноша. Пожалуй, красивый. Точно, красивый, черты правильные, нос с легкой горбинкой, широкий, твердый подбородок, выдающий сильную волю и властность. Глаза темные, взгляд моментальный и пронзительный. Однако общее выражение лица мужчины было мрачным и каким-то застывшим.

«Конечно, — поняла Валя, — у него ведь горе. Жена погибла. Интересно, он ее сильно любил?»

Черноволосый негромко прокашлялся и проговорил низким и звучным голосом, обращаясь к Вале:

— Добрый вечер. У меня к вам только два вопроса. Я их задам, и мы можем ехать домой. Не возражаете?

— Н-нет, — выдавила Валя, несколько шокированная таким сугубо официальным подходом к делу.

— Отлично. — Мужчина удовлетворенно кивнул. — Могу я спросить, вы хорошо отдаете себе отчет в том, на что идете?

— Да.

— Вы понимаете, что отныне, с этой минуты, не сможете всецело принадлежать себе? Что должны будете подчинять свое время строгому расписанию?

— Да, да, конечно.

— Она все отлично понимает и осознает, — вступила в разговор Ольга Борисовна. — Я с ней уже побеседовала.

— Ладно. И последнее. Я хочу предупредить вас: если меня не устроит то, как вы обходитесь с ребенком, я буду вправе тотчас дать вам расчет. Если же что-то не понравится вам, вы также вольны покинуть мой дом. Согласны на это?

— Да, согласна.

— Тогда вот. — Черноволосый открыл дипломат, лежащий тут же, на диване, достал из него лист бумаги в файловой папке и протянул Вале.

— Что это? — Она недоуменно глядела на мелкие компьютерные строчки.

— Это контракт, по которому вы обязуетесь поступить ко мне на работу в качестве кормилицы. В машине ждет нотариус, поставьте свою подпись, и он заверит наше соглашение. Вот ручка. — Мужчина подал Вале изящный «Паркер».

Она опасливо покосилась на бумагу, затем вопросительно глянула на стоявшую рядом Ольгу Борисовну.

— Подпиши, не бойся, — мягко посоветовала та.

Валя глубоко вдохнула и, почти не глядя, размашисто подмахнула лист.

— Теперь все. — Брюнет спрятал договор обратно в дипломат, убрал ручку в карман куртки и коротко бросил женщине, все это время молчаливо наблюдавшей за происходящим: — Кира, бери ребенка.

Кареглазая подошла к детской сестре, та передала ей сверток и улыбнулась:

— Счастливо вам.

— Спасибо, — сухо поблагодарила женщина и, ничего больше не говоря, направилась к дверям.

Мужчина шел вслед за ней.

Валя, которую никто никуда не позвал, стояла в растерянности, оглядываясь по сторонам.

— Ну что же ты, — Ольга Борисовна легонько подтолкнула ее в спину, — иди. Иди, не стесняйся. Привыкнешь, втянешься. Еще вспомнишь меня добрым словом. — Она встала на цыпочки быстро чмокнула Валю в щеку.

— До свиданья, — пробормотала та, вконец смутившись.

Брюнет уже открывал стеклянную дверь перед своей спутницей, и Валя побежала их догонять, придерживая болтающуюся на боку сумку.

Во дворе, у ограды, стоял черный блестящий «Мерс». За рулем сидел шофер, а сзади — средних лет мужчина в очках.

Отец Антошки сел к водителю, женщина сначала пропустила в салон Валю, а затем уже залезла сама, не выпуская из рук конверт с ребенком. Черноволосый обернулся и сунул очкастому контракт.

— Семен Петрович, прошу вас.

Тот в мгновение ока извлек из барсетки печать, тиснул на лист, помахал им в воздухе и вернул хозяину.

— Поехали, — велел брюнет водителю.

Автомобиль бесшумно тронулся со двора.

Малыш молчал, лица его не было видно за кружевным уголком. Валя сидела, плотно прижатая с одного бока нотариусом, с другого — кареглазой Кирой, и пыталась, глядя в окно, угадать, куда они едут. Ее знание Москвы, однако, исчерпывалось лишь районом Юго-Запада. «Мерседес» же несся по совсем незнакомым улицам.

Вскоре Валя совсем перестала узнавать окрестности. Ее удивило, что жена черноволосого бизнесмена приехала рожать в такую даль от дома, но задавать какие-либо вопросы она не рискнула, тем более что ни один из пассажиров за все время не проронил ни слова, каждый хранил угрюмое молчание.

«Странные люди, — подумала Валя с невольной неприязнью, — особенно этот, как его… Степаныч». Она назвала своего новоиспеченного хозяина по отчеству не намеренно, а лишь потому, что выглядел черноволосый как-то уж очень безлично, отстраненно и теплое, мягкое имя Вадим ему абсолютно не подходило.

«Неужели Антошка, когда вырастет, тоже станет таким букой?» — усомнилась Валя. Она почувствовала, что соскучилась по общению с малышом, ей захотелось поскорее остаться с ним с глазу на глаз, без строгих и пристрастных надзирателей. «Должны же они все куда-нибудь отвалить, — понадеялась Валя, — на работу, например».

Машина все продолжала ехать, высотки за окнами постепенно редели, стали появляться частные домики, густые полосы деревьев.

«Ведь это за городом, — догадалась Валя. — Мы уехали из Москвы».

Как бы в ответ на ее мысли справа от дороги показался коттеджный поселок, сплошь из красного кирпича, с остроконечными, сказочными крышами. «Мерс» по широкой и гладкой бетонке подъехал к одному из домов и остановился перед витой чугунной оградой.

Черноволосый, так же ни слова не произнося, вылез из автомобиля, открыл ключом калитку, впустил туда кареглазую, нотариуса и Валю и сам вошел следом за ними. Шофер тем временем загнал машину во двор.

Вереница прибывших прошествовала к крыльцу коттеджа. Внутри, за дверью, оказался огромный холл, роскошный, но неуютный. Черноволосый сразу же куда-то исчез, а с ним и очкастый нотариус. Женщина впервые за всю поездку повернула к Вале свое некрасивое, но ухоженное лицо:

— Нам туда. — Она указала на лестницу.

Они поднялись на второй этаж. Там их встретила молодая девушка в джинсовом комбинезоне.

— Здравствуйте, Кира Сергеевна, — обрадовалась она, увидев кареглазую. — Уже приехали? Ну-ка, ну-ка, дайте глянуть! — Девушка с любопытством нагнулась над свертком и защебетала: — Мой голубочек, моя ягодка, где ж ты там, ничего не видать!

— Оставь, Наташа, — строго проговорила Валина спутница. — Во-первых, он спит, разбудишь. А во-вторых, инфекцией какой-нибудь заразишь, не дай Бог.

Девица отошла, с интересом поглядывая на Валю.

— Снимай верхнюю одежду, — распорядилась Кира, — отдашь ее Наталье. Ванная слева. Вымоешь как следует руки и грудь, а душ примешь чуть погодя. Обязательно.

Валя кивнула. Кира чем-то напомнила ей тетку — та говорила с ней тем же непререкаемым тоном. «И все-таки, кто ж она такая?» — подумала она с легкой досадой.

Раздевшись и посетив ванную, Валя зашла за Кирой в большую, очень светлую комнату. В ней все было приготовлено для младенца: у одной стены стояла кроватка под пологом, у другой детский шкафчик, в углу высокий пеленальный столик, рядом с ним этажерка, полная флаконов и тюбиков с детскими лосьонами, кремами и присыпками. В соседнем углу красовался мягкий, удобный раскладной диван и пара кресел.