Кормилица по контракту - Бочарова Татьяна - Страница 35

17

Теперь Вадим стал наведываться в детскую не только вечером, но и в любое другое время, когда был свободен. Кире пришлось с этим смириться, хоть и скрепя сердце.

Он доставал Антошку из кроватки, брал его на руки, иногда тихонько подбрасывал вверх, и тогда малыш заходился счастливым смехом. В эти мгновения лицо Вадима озаряла улыбка, однако в его темных, глубоко посаженных глазах Валя отчетливо видела все ту же грусть и тоску.

Однажды он пришел, когда они с Антошкой собирались на прогулку. Валя пыталась надеть на малыша чепчик, который тот люто ненавидел, Антошка мотал головой и громко, пронзительно верещал.

— Вам помочь? — спросил Вадим, немного понаблюдав за их отчаянной борьбой.

— Помогите, — разрешила Валя, вся взмокшая и красная от бесплодных усилий справиться с упрямым младенцем.

— Что я должен делать?

— Подержите его ручки. А потом мы положим его в конверт, и он сразу уснет.

Вадим послушно прижал к столу Антошкины кулачки, отчего тот зашелся негодующим ревом. Валя, не обращая внимания на крик малыша, быстро завязала ленточки чепчика у него под подбородком, сунула Антошку в конверт и завернула сверху в легкое байковое одеяльце.

— Готов.

Ребенок и верно, моментально стих, закрыл глазки и сонно засопел.

— Ловко, — одобрительно произнес Вадим. — Теперь куда его?

— В коляску. Она внизу, в холле. — Валя подхватила со стола сверток.

— Давайте, я донесу. — Вадим хозяйским жестом забрал у нее спящего малыша.

Вдвоем они спустились на первый этаж. Вадим бережно переложил ребенка в коляску, аккуратно задернул кисейную занавеску.

— Спасибо, — поблагодарила Валя и толкнула вперед тяжелую, дубовую дверь. — Ну, мы поехали.

— Постойте. — Вадим деловито взглянул на часы. — Пожалуй, я прогуляюсь с вами. У меня есть целых полтора часа.

Валя не поверила своим ушам. Ни разу за два с половиной месяца Вадим не вышел с коляской даже во двор коттеджа, и вот теперь он заявляет, что хочет посвятить прогулке с сыном целых полтора часа! Это было что-то новое и совершенно неожиданное.

— Надеюсь, вы не против моего общества? — хитро улыбнулся Вадим, видя ее замешательство.

— Нет, что вы! Я только за.

— Вот и отлично. — Он ловко вывез коляску на крыльцо, в мгновение ока спустил со ступеней и покатил к воротам.

Валя семенила следом, едва поспевая за его огромными шагами.

— Куда пойдем? — спросил Вадим, когда они покинули двор.

— Туда. — Валя без колебаний указала в сторону небольшой березовой рощицы. Она и Кира прогуливались там почти ежедневно — это был самый тихий и уютный уголок во всем городке.

Вадим послушно покатил коляску по тротуару, почти не оглядываясь по сторонам. Они с Валей дошли до березняка и уселись на крепкую, недавно выкрашенную скамейку.

Вокруг бушевал зеленый май. Упоительно пахла только что распустившаяся листва, порхали над головой разноцветные бабочки, в сиреневых зарослях щебетала звонкоголосая птаха. Валя с наслаждением вдохнула полной грудью пряный, терпкий аромат.

— Обожаю май. Лучше месяца во всем году нет.

— А я больше зиму люблю, — задумчиво произнес Вадим и, щелкнув зажигалкой, закурил, слегка отвернувшись от Вали, чтобы та не глотала табачный дым.

— Почему именно зиму? — удивилась она.

— По многим причинам. Зимой день рождения у меня и у моей матери. Зимой Рождество. Зимой… — Он на мгновение запнулся, потом договорил совсем тихо: — Зимой мы познакомились с Ликой.

Валя с опаской заглянула ему в лицо. Оно было совершенно спокойным, будто речь шла о чем-то обыденном и маловажном.

— Расскажите, какая она была, ваша Лика?

Она понимала, что рискует. Настроение Вадима могло моментально измениться, из благодушного стать подавленным или гневным, как тогда, в Ликиной спальне. Однако он лишь грустно усмехнулся.

— Разве Кира вам не рассказывала?

— Рассказывала. Но я хочу услышать от вас.

Вадим затянулся последний раз, бросил окурок под ноги и затоптал его. Затем внимательно и пристально посмотрел на Валю.

— Боюсь, у меня не выйдет. Но я попробую.

Та кивнула, не отбывая глаз от его лица.

— Лика… она была для меня чем-то вроде доброй феи. Знаю, звучит смешно, особенно в наше время и для такого юного человека, как вы, Валя.

— Вовсе не смешно, — обиделась она. — Я… я кое-что могу понять, хоть и не кончала университетов.

— Университеты тут ни при чем, — рассмеялся Вадим, — просто… Лика, действительно, была волшебница. Все, к чему прикасались ее руки, тут же оживало, обретало смысл, начинало дышать. Она очень любила цветы — и по роду деятельности, и просто потому, что сама была частью природы, естественной, как воздух, как вода. Она понимала меня. Всегда. С полуслова. — Вадим опустил голову, взгляд его уперся в пробивающуюся сквозь асфальт молоденькую травку.

— Лика любила вас, — тихо проговорила Валя.

От слов Вадима она почувствовала непонятное, необъяснимое волнение, которое заставило с трепетом забиться сердце.

— А вы откуда знаете? — в его голосе послышалось удивление.

— Я видела фотографию на стене, в спальне. Такой взгляд… он бывает лишь у тех, кто очень сильно любит.

— Да, верно. — Вадим кивнул. Потом произнес, криво усмехнувшись: — Как говорится, «они были счастливы и умерли в один день». К сожалению, жизнь вовсе не сказка. — Он помолчал, покосился на коляску, мирно стоящую под березами, и вдруг спросил безо всякого перехода: — Скажите честно, Валя, вы ведь считаете меня плохим отцом?

— Считала. — Она улыбнулась. — Раньше. Теперь вы образцовый отец.

— Правда? — Вадим тоже улыбнулся, но уже без грусти, тепло и открыто. — Ну, это только благодаря вам.

В этот момент он выглядел в высшей степени привлекательно — невинный, как ребенок, и вместе с тем хитрый и лукавый, как опытный, искушенный мужчина. Вале неудержимо захотелось сделать ему еще какой-нибудь комплимент.

— Вадим Степаныч, — начала она вкрадчиво, но он, неожиданно, приложил к ее губам палец:

— Тс! Какой я, к черту, Вадим Степаныч? Пора перейти на более свойское обращение — как-никак мы знакомы уже не первый месяц. К тому же нам обоим еще далеко до шестидесятилетнего юбилея. Так что я — просто Вадим, ты — просто Валя. Договорились?

— Неловко как-то. — Она недоуменно пожала плечами.

— Не беда, привыкнешь, — утешил Вадим. — Так что ты хотела сказать?

— Ничего. — Валя ехидно улыбнулась. — Я передумала.

— Дело хозяйское, — невозмутимо произнес он. Достал из пачки новую сигарету и посмотрел на часы. — Сейчас покурю и оставлю вас. Вспомнил, что не сделал один важный звонок.

18

Валя поняла, что Вадим нравится ей. Поняла постепенно, не сразу, спустя пару недель — они теперь часто гуляли с малышом втроем, неизменно посещая березовую рощицу и болтая там, сидя на скамейке, пока Антошка сладко дремал в своей коляске.

Ее отношение к Вадиму отличалось от того чувства, которое она испытывала к Тенгизу. Там всецело властвовало телесное влечение, страсть, Вадим же привлекал Валю в первую очередь чисто по-человечески. Она видела в нем друга и соратника по несчастью, способного понять ее горе, и самого в той же степени нуждающегося в сострадании и поддержке.

Валя, однако, твердо постановила для себя, что ее симпатия к Вадиму ни в коем случае не перейдет в нечто большее. Хватит с нее неземной любви: удовольствия от нее кот наплакал, а проблем выше крыши.

Решить-то она решила, а вот удержаться от женского кокетства не могла. Ей неудержимо хотелось произвести на Вадима впечатление, нравиться ему, вызывать к себе интерес. Подогреваемая этим желанием, Валя на заработанные деньги накупила в бутиках кучу дорогих и модных тряпок, стала делать каждый день новые прически, краситься и носить на прогулку обувь на высоком каблуке.

Неизвестно, оценил ли сам Вадим ее старания, но вот Кира моментально зафиксировала перемены в Валином имидже.