Точка бифуркации (СИ) - Величко Андрей Феликсович - Страница 46

Меня поначалу обуяло сомнение – вряд ли Чехов сможет так сразу родить сценарий кассового боевика. Но вскоре я сообразил, что популярный фильм вовсе не обязан быть боевиком. «Гараж», например. Ни стрельбы, ни мордобития, ни даже секса – а как на него народ ломился! Даже я, помнится, минут двадцать в очереди за билетами отстоял. И это несмотря на полное отсутствие спецэффектов и то, что там вообще все действие происходит в одной комнате. Кстати, сценарий как раз в духе Чехова, надо будет подкинуть ему идею. Ну, а писателей про битие рыл и половой трах, наверное, найти будет нетрудно. Они тоже понадобятся, не всем потенциальным зрителям хватит интеллекта смотреть что-то наподобие «Берегись автомобиля» или того же «Гаража». Вестерн им снять, только не про ковбоев, а, например, про казаков и прекрасных персидских принцесс. Только без бросаний в набегавшую волну, это все-таки живодерство. Принцесс можно использовать и более традиционными способами.

Глава 25

Как уже говорилось, я совершенно не отношусь к любителям охоты. Однако осенью шестого года мне все же пришлось съездить поохотиться, причем довольно далеко, аж в Восточную Пруссию, в местечко Гросс Роминтен. Меня туда пригласил Вильгельм.

– Надеюсь, он наконец-то решил раскрыть мне глаза на твои коварные планы? – спросил я у жены сразу после того, как узнал об этом.

– Скорее всего главной в его исполнении будет Мария Федоровна, а я – так, на подхвате, все-таки родная сестра. Но полной уверенности у меня нет, так что сам послушаешь, о чем тебя станет предостерегать братец. И можно обратиться с личной просьбой? Давай ты будешь так потрясен его откровениями, что ни разу не попадешь по оленям. Жалко, красивые же звери.

– Да я в них вообще стрелять не собираюсь! Охота – это еще не повод для пальбы по живым мишеням.

Мысленно я закончил – «как и рыбалка для уменьшения рыбьего поголовья». Ибо сначала надо победить зеленого змия, а это не так просто. Впрочем, слишком уж интенсивным пьянством я тоже заниматься не планировал, ибо гробить печень можно и дома, хотя, к сожалению, совсем без этого обойтись не удастся. Я собирался в место, ранее мне знакомое как Калининградская область, исключительно в целях поговорить с кайзером, тем более что он стараниями обеих наших императриц вроде как созрел для беседы. Ну, а охота – это только первый пришедший Вилли в голову повод.

Судя по тому, что Вильгельм, хоть и очень старался, но так и не попал ни по одному оленю, он серьезно волновался перед беседой, что лишний раз убедило меня – кузен собирается открыть мне глаза на действительные цели моей дражайшей супруги, но не знает, с какой стороны подойти к теме. В общем, промазав не то четвертый, не то пятый раз подряд, он с досадой бросил ружье подбежавшему халдею и буркнул:

– Нет, охота сегодня определенно не задалась. Ты прямо как чувствовал, даже ружье брать не стал. По-моему, нам остается только запить эту неприятность.

– Действительно, почему бы двум благородным господам не выпить пива, а то и чего покрепче, – подтвердил я. – Веди, где у вас тут употребляют.

Вильгельм показал на отдельно стоящий шатер, вокруг которого несколько егерей изображали что-то вроде оцепления. Да уж, я бы по-настоящему секретные переговоры в таком месте вести поостерегся – поди разбери, из-под какого куста тебя станут прослушивать. Но хозяин, как говорится, барин, поэтому я, зайдя в шатер и убедившись как в отсутствии посторонних, так и в присутствии закуски, предложил:

– Наливай!

Вилли налил, и мы приняли по первой рюмке. Потом быстро пролетело еще две, и только перед четвертой кайзер набрался решительности и, так сказать, открыл мне глаза. Причем вовсе не на козни вдовствующей императрицы, они в его исполнении шли фоном. А на слишком большое влияние моей жены в политике! Я, честно говоря, от него такой решительности не ожидал. Всего парой фраз он определил Риту как серую кардинальшу, а меня – как подкаблучника. Впрочем, в хоть сколько-нибудь заметной тактичности кайзера никто никогда и не подозревал.

– Да она всегда такой была! – вещал Вильгельм, жестикулируя здоровой правой рукой с полной рюмкой в ней. Я с интересом наблюдал – разольет или не разольет? И если да, то на кого?

– Видел бы ты, как она тиранила своих сестер! – продолжал любящий брат. – После вашей свадьбы я надеялся, что ты сможешь обуздать ее властолюбие, и поначалу так оно и было, но сейчас она, похоже, как-то приспособилась. Алекс, пойми – ну не место женщине у кормила власти! Ее предназначение – это кухня, дети, церковь.

– Правильно! – подтвердил я, постаравшись слегка преувеличить степень своего опьянения. – Выпьем за то место, которое должны занимать женщины в жизни мужчины!

Потом мы выпили еще за что-то, и кайзер вернулся к волнующей его теме.

– Алекс, скажи честно – ведь урезание двадцатилетней программы строительства флота произошло по ее инициативе?

– Э… – промямлил я, – мне, в общем, тоже денег не хватало… да и вообще, Россия – это континентальная держава.

– Любой континент со всех сторон окружен океанами! И в современных условиях ни одна страна не может претендовать на роль великой державы, не имея мощного флота. Ты ведь желаешь сделать Россию великой?

– К-конечно! И вообще, за это, по-моему, следует выпить.

Я отставил пустую рюмку и подумал, что, пожалуй, хватит изображать из себя вырвавшегося из-под каблука и на радостях ударившегося в пьянство, а то как бы не переборщить. Ну, а беспокойство кайзера о тяжкой судьбе российского флота вполне понятно.

Вилли совершенно правильно считал главным геополитическим противником Германии вовсе не Францию, а Великобританию. И отлично понимал, что без флота, соизмеримого по мощности с английским, ему ничего не светит. Однако паритет мог быть достигнут не ранее конца восемнадцатого года, и то при условии, что у англичан темп ввода новых кораблей останется на теперешнем уровне. Что, естественно, кайзера не очень радовало, вот он и искал выход.

Согласно прикидкам его аналитиков, объединенный русско-германский флот сможет выступать на равных с английским уже в тринадцатом году, но при условии, что Россия начнет строить корабли в полную силу, а не как сейчас. Ну и небольшое уточнение – под чьим командованием (в планах Вильгельма) будет выступать этот самый объединенный флот, лично мне было ясно с самого начала. Хотя именно сейчас сложилась обстановка, позволяющая в какой-то мере пойти навстречу Вилли.

Дело в том, что в конце девятнадцатого века и самом начале двадцатого боевые корабли устаревали чрезвычайно быстро, иногда еще до завершения постройки. Сами посудите – тот же «Владимир Мономах» в момент спуска на воду был во всех отношениях новейшим, но уже через пару лет начал слегка устаревать, из-за чего в конструкцию его систершипа «Дмитрий Донской» начали судорожно вводить улучшения. Это привело к тому, что он задержался со вводом в строй на три года и получился устаревшим уже сразу. К началу двадцатого века оба они потеряли всякую боевую ценность и могли использоваться только против неприятеля с совсем уж допотопным флотом, а лучше – вовсе без оного.

Даже «Петр Титов», задуманный как противовес японским линейным крейсерам, к осени шестого года основательно устарел, хотя и оставался в строю, а его младшие сестры – три «богини» – они тоже перестали быть новейшими уже через три-четыре года после спуска на воду.

И это не только у нас – у тех же англичан дело обстояло немногим лучше. В основном потому, что их корабли не достраивались по нескольку лет. То есть данная тенденция была объективной.

Однако (в другой истории) корабли, построенные незадолго до, во время Первой мировой войны и сразу после нее, сохраняли боевую ценность гораздо дольше! Например, эсминец «Новик», принятый флотом в двенадцатом году, оставался в строю до сорок первого года, да и тогда он не был списан как устарелый, а подорвался на мине во время Таллинского перехода.