Под сенью исполинов (СИ) - Калинин Никита - Страница 80

Абориген встал и направился в сторону сада; Вика следила на ним взглядом. Она и думать не могла, на что наткнётся в следующую секунду!

Прямо напротив неё, на стене в наклонной нише полулежала женщина!.. Как она не заметила её?!.

– Они убили… нашу Джесс… Слышишь, Катенька?..

Голос аборигена, холодный и острый, как топор мясника, заставил Вику сжаться. Мало того, на неё мёртво смотрела Катерина Ульянова! Лицо женщины частью представляло собой бурую массу с зияющим чёрным провалом глазницей. Вся правая сторона её тела была сильно изуродована, грудная клетка вдавлена, а рука по локоть отсутствовала. Трипольский говорил, что она пропала под завалом ещё в первую разведку… И в её облике в колонию вошёл мимик.

– Мы опять… с тобой вдвоём. Как мы… будем говорить… со старухой… без Джесс?..

Парень замер около одного из клещей, сорвал гриб. Съев, сорвал второй.

– Знаешь… они мне… даже нравятся. Они как… слепые котята. Ты помнишь… кто такие… котята, Катенька?..

Вика зажала рот, подавив предательский писк. Слёзы потекли по пыльным щекам, но оторвать взгляд от обезображенного трупа было выше её сил. Единственный глаз взирал точно на неё, словно Катерина видела Вику. Но молчала. По-женски.

– И они… забрали её… Я не успел... Почему погибла… ты?.. С тобой… проще. Мы бы… уже были… богами, Катенька.

Откуда-то справа донёсся вдруг странный звук: не то бульканье, не то чавканье. Абориген повернулся, прислушался. Звук вскоре стих.

– Черви тоже… сбились… Слышишь?.. В этот час... их не должно… быть тут. Всё они… виноваты. Дитя в смятении!.. Дитя чувствует… саранчу!.. Я смог бы… помочь, но… старуха!.. Она… не позволяет!.. Ты слышишь?..

Вика обмерла. Он не добавил «Катенька», и ей показалось, что абориген сейчас влезет на уступ и стащит её. Но в тишине прошла минута, затем вторая. Он что-то делал внизу, Вика не смотрела, боясь непроизвольно пискнуть и выдать себя.

– Дитя верит… женщинам… Вход откроется… если прикоснётся… женщина. Мать!..

Вика заметила, что из дыры в стене поодаль выскользнула тень. Привиделось движение сотни ног, длинное подвижное тело… Перед глазами потемнело, дыхание спёрло.

– Ты пахнешь!..

Она вздрогнула. Из-под ноги вылетел камешек…

Бульк! – разнеслось на всю пещеру. И опять тихо. Абориген не говорил, а Вика боялась не то что посмотреть где он, и дышать-то старалась через раз. Казалось, что даже дрожащие пальцы стучат по камню слишком громко…

Он навалился откуда-то сверху, разом. Придавил, схватил обе её руки в свою, вытянув вперёд так, что зажгло сухожилия. Горячее пряное дыхание обожгло щёку, Вика не смогла даже закричать, беспомощно обмякнув.

– Пахнешь!..

Сильным рывком он стянул с её бёдер штаны и тут же вновь придавил собою, больно стиснув ладонью лицо и почти перекрыв кислород. Сознание отключилось на миг, но боль внизу живота вернула Вику в кошмар подсвеченной голубым пещеры.

– Ты станешь… матерью… – на лицо текла тягучая слюна. – Я стану… богом!..

Вика хотела умереть. Сил сопротивляться не было. Она просто лежала и изо всех сил пыталась заставить сердце остановиться…

Но вдруг её потянуло вбок. Абориген вскрикнул, взмахнул руками неуклюже и свалился с уступа. Как в полусне, подтягивая одежду, Вика попятилась ползком. Вдруг рука её провалилась в пустоту, она не удержалась и полетела вниз.

Затылок обтекло липкое тепло, а лёгкие отказались принимать воздух. Еле как она сумела вновь раздышаться – мешаясь с бликами, по потолку плыли алые пятна.

С той стороны уступа доносилась возня. Ничего не понимая, Вика шатко побежала прочь, обратно к ведущему вверх коридору. В голове пульсировала лишь одна чёткая мысль: пусть тварь жуёт его медленно, заживо.

Сомнение пришло на втором повороте. Там наверху ждал тупик. А значит – смерть. Гадина найдёт её, как ни прячься. Вернуться и постараться прошмыгнуть мимо трапезничающей сколопендры – единственный шанс на спасение. И вниз, дальше по тоннелям. Призрачная надежда лучше, чем никакой.

Вика собрала в кулак те крохи воли, что ещё оставались, и отогнала прочь догадку – Карина не ест сразу, а кусает и идёт дальше, чтобы позже полакомиться уже переваренным. Сама себе не веря, девушка вернулась к уступу, за которым всё ещё слышался шум борьбы. Только вот дыхания было два. Человеческих.

Она не различила, кто был вторым дерущимся. Ей было всё равно, пусть даже мёртвая Катерина сжалилась над ней и вступилась. Вика огляделась в поисках камня, но пол кругом был педантично вычищен. Тогда она просто подошла сзади к сидящему верхом на ком-то аборигену, повисла у него на шее и что было сил начала душить.

Он рывком опрокинулся, и Вика вновь ударилась головой об пол. Руки онемели, обмякли плетьми; абориген было рванулся, но подняться не успел. Удар сшиб его, он повалился обратно на девушку, и Вика лишь чудом отвернула лицо и не получила нокаут затылком в нос. Оказавшийся на ней спиной абориген дёрнулся ещё раз, Вика вскрикнула от тяжести на себе.

Третий удар выбил из беловолосого сознание.  Хватая ртом воздух, Вика вдруг проглотила что-то тёплое, солёное, вязкое. Кровь из головы неподвижного насильника текла прямо ей на лицо.

– Виктория!..

Это был Роберт!!!

Павлов скинул с неё аборигена, протянул руки. Слёзы хлынули сплошными потоками, она зарыдала в голос и затряслась в истерике. Опустившись рядом на колени, Роберт прижал её крепко и гладил по голове, хоть она и отбивалась. Он знал, что так нужно. Так она быстрее придёт в себя.

– Это правда ты?.. Правда ты?..

– Я, Виктория. Я, – Роберт то и дело поглядывал на окровавленного аборигена, не прекращая гладить девушку по голове. Если бы она не вмешалась… Беловолосый почти забил его. Щуплый, а дерётся как спецназовец! Павлов не рассчитал силы, когда кинулся на выручку. Да и не рассчитывал он ничего! Какие к чертям раздумья, когда видишь такое!

– Как ты тут оказался?.. Где мы?..

– Не знаю. Нужно наверх. Выбираться. Что у тебя с Ординатором?

– Нельзя!.. Нельзя наверх!.. Там мимик!.. Я видела!.. – будто не услышав вопроса, залепетала девушка.

Всё плохо было у них с Ординатором. Они оба, вслушиваясь в себя, ощущали лишь пустоту. Тёплую глухую тьму там, где раньше звучал бесполый успокаивающий голос.

Роберт наткнулся взглядом на изувеченный труп женщины в нише на стене, спина его похолодела. Вокруг лежали древесные клещи с темнеющими лопухами грибов, а в метрах десяти светилась изнутри вода. Он очень хотел есть и пить.

– Он жив?.. – чуть успокоившись, шёпотом спросила Вика, косясь на залитое кровью лицо неподвижного аборигена.

– Не знаю... Вставай, – Роберт потянул девушку на себя, потом сорвал один из грибов. – Он ел?

– И воду пил, – кивнула не менее голодная Вика. – Я видела.

– Набрать не во что. Так попьём.

– А вдруг...

Роберт не слушал. Он уже склонился над озерцом и жадно пил. Девушка ещё сомневалась. Субстрат из местных древесных клещей не мог питать не углеродную жизнь. И, если их ел беловолосый, значит набор аминокислот тот же и ими возможно утолить голод. И токсины в норме по всей видимости…

Руки с ногами они стянули за спиной ремнём Роберта. Павлов не умел драться, и тот удар вышел абсолютно случайно. Он неимоверно боялся подвести хрупкую Вику, оставить её одну, беспомощную пред этим дикарём.

– Он жив, – едва коснувшись шеи, она отдёрнула руку, словно от горячей плиты. Заплаканное, отёкшее лицо девушки перекосилось от омерзения и остатков пережитого ужаса.

– Помоги.

Вдвоём они проволокли связанного к озерцу и уложили поближе к краю. Вика отошла, обняв себя за плечи и стараясь не смотреть, а Роберт полил разбитое лицо аборигена водой. Смытая кровь причудливыми разводами растеклась в озерце, меняя цвет на фиолетовый.

Он раскрыл глаза довольно скоро. Задёргался, но быстро понял, что связан. Приподнял голову, огляделся. И неожиданно зашёлся громким хохотом – хриплым, режущим. Вике захотелось вжаться в саму себя, уменьшиться до размеров невидимой песчинки, сгинуть. Она попятилась и упёрлась спиной в стену.