Самый черный день (СИ) - Адрианов Юрий Андреевич - Страница 84

— Бери девочку и марш на второй этаж! — прокричал мне в ухо Лукас, держа за руку белокурую девчушку. Она посмотрела на меня своими заплаканными глазами, вырвалась из руки полицейского, побежала в соседнюю комнату, где была лестница наверх. Я устремился за ней. Поднявшись наверх, нашёл беглянку взглядом. Она уселась на пол, поджала ноги и тихонько плакала. Никогда не умел обращаться с детьми, да и момент сейчас такой, не особо удачный для утешения!

Снизу слышались крики и ругань. Подойдя к окну, я остолбенел. Наверное, сюда шли мертвецы со всех близлежащих кварталов и улиц. Их было очень много. А нас, выживших — по пальцам пересчитать. Неужели это конец? В груди защемило, липкий холодный страх прошёл по телу. Быть сожранным заживо? И ради этого мы шли к спасению? Мы не нашли спасение, зато отыскали свою собственную смерть.

Девочка посмотрела на меня. В её глазах была обречённость. Она знала, что я не смогу её защитить от разъярённых оживших мертвецов. Я взглянул на пистолет, проверил, сколько патронов осталось в обойме. Три патрона. Ирония судьбы, мать вашу! Я не хочу умирать так нелепо, загнанный собственноручно в ловушку!

Со стороны лестницы послышался грохот и возня, после чего в быстром темпе на второй этаж забежал окровавленный Джеймс и Лукас. Последний был изрядно залит кровью, зажимал рану на руке и прихрамывал.

— Лейтенант! — кричит в рацию последний выживший боец SWAT в бывшей парикмахерской. — Где же ты?!

В тот же миг на лестнице показывается Курт, истошно крича. Я бросаюсь к нему, дважды стреляя на ходу в мертвецов, вцепившихся в брата. Они впивались челюстями в его ноги, один из зомби вгрызся зубами Конраду в бок. Брат лежал на ступеньках, тем самым загораживая мёртвым проход. Курти смотрел на меня с мольбою в глазах. На губах пузырилась кровь. Конрад протянул в мою сторону руку, в которой был зажат вчетверо сложенный листок бумаги.

— Здесь все адреса, — прохрипел старший брат. — Выполни свой долг, Дэнни…

Я выхватил чёртов клочок бумаги, запихнул в карман куртки. В глазах потемнело, пошатнулся от мысли, что брата мне больше не вернуть. Он погибает на моих глазах.

— А теперь убей меня. Ты обещал, помнишь? — произнёс он, выдавливая из себя слова. Из его рта, на пол, капала кровь.

Я не могу убить собственного брата! Мы росли вместе, были лучшими друзьями! Курт — единственный кто у меня остался!

— Прошу тебя…

Я зарыдал в голос, закричал что-то нечленораздельное. Боже, за что мне это всё?! Разве я это заслужил?!

— Дэнни…

Я в последний раз заглянул умирающему Конраду в глаза. И выстрелил. Пуля прошила голову моему родному и близкому человеку. Я бы упал на колени от переизбытка чувств прямо на этой лестнице, если бы не Лукас, чуть ли не за шкирку оттащив меня к окну.

Со стороны улицы послышался шум мотора, завизжали тормоза, а рация Джеймса ожила:

— Есть кто живой? Срочно в автобус, мы подъехали!

Я выглянул в окно. Это был обыкновенный двухэтажный туристический автобус красного цвета с открытым верхом, без крыши. Впереди него стоял военный грузовик.

— Прыгайте давайте, скорее! — Джеймс вонзил нож появившемуся на втором этаже мертвецу в носовую перегородку.

— А как же вы? — я перевёл взгляд со спецназовца на полицейского.

— Мы прикроем, — тихо произнёс Лукас. — Не задерживайтесь.

На верхнем этаже автобуса были двое военных. Девочке пришлось прыгать со второго этажа, опираясь на окно. Её даже не пришлось уговаривать, она сделала всё сама. Потом пришёл и мой черед. В последний миг я обернулся, увидев, как Джеймс падает на пол под ордой мертвецов. Лукаса уже вовсю глодали посреди помещения. Нет смысла больше задерживаться. Опершись о раму окна, я залез на подоконник и прыгнул в спасительный транспорт.

…Автобус мчался по шоссе, спустя несколько часов после нашего спасения. Мы ехали в ближайший лагерь где, по словам военных, было безопасно. Я верил им. А как иначе? Надежда — это всё что у меня осталось, после потери брата и всех, с кем столкнула меня судьба. Я не думал ни о чём. Лишь дышал свежим предрассветным воздухом. Наступало утро. Начинался новый день после апокалипсиса. День боли и скорби, ненависти и воспоминаний об ушедших. День, когда я понял цену своей и чужой жизни.

Дав безрассудно обещание брату, мог ли я представить, что в итоге мне придётся его выполнить? Смогу ли пустить старшему брату пулю в лоб? И был ли другой выход в этой ситуации? Эти вопросы не будут давать мне спать долгое время. А также всё произошедшее в мёртвом городе. Я не забуду тех людей, которые шли вместе со мной до конца, веря во спасение, но не дошли до него совсем немного. Лица погибших всегда перед моим взором.

Я не могу даже представить, что ждёт нас с маленькой белокурой Элис впереди. Но я уверен, настанет то самое завтра, когда всё наладится и встанет на круги своя. Верю в это. Потому что в моём сердце горит пламя надежды. И никак иначе.

С этими мыслями, я развернул заляпанный кровью листок, что дал мне Конрад перед смертью. На нём были написаны от руки адреса самых крупных лабораторий медицинской физики и биоинженерии по всей стране. Их насчитывалось около трёх десятков. И мне нужно любой ценой узнать у военных, есть ли ещё действующие лаборатории в США. И только потом отправиться в путь, чтобы найти их и предоставить свою кровь на анализ.

Снова стала зудеть кисть правой руки. Я отвернул рукав куртки. Свежий шрам от укуса отчётливо проступал через кожу. Но он постепенно затягивался, что не могло радовать меня. Из-за этого чёртова укуса меня чуть не пристрелили при осмотре на ж/д вокзале. Пришлось врать, мол, это собака наша дворовая цапнула, играючи. Да и рана на то время уже прилично затянулась.

А получил я этот шрам три дня назад, когда всё только начиналось. Меня укусил мёртвый в придорожном баре. Рана была не смертельная, обработали её и перевязали руку. Тогда мы ещё не знали, что после укуса или повреждения от мертвецов, человек заражается вирусом и в течение пяти-семи часов умирает и восстаёт. Но только не я. Меня лихорадило, и была дикая температура, но я выжил. И не обратился. Тогда брат и решил, что у меня иммунитет. И надо в срочном порядке искать ближайшие мед лаборатории. Учёные наверняка смогут провести все анализы и на основе моей крови создать сыворотку от вируса, который поднимает мертвецов из могил.

Я засмеялся на весь салон автобуса. Пассажиры, все до одного, оглянулись в мою сторону. Чёрт возьми, да я и есть последняя надежда человечества!

Но, согласитесь, это уже совсем другая история.

Рыбалка на мертвой реке

Джон Маверик

Если за руку тебя держит волшебник, все вокруг в одночасье становится волшебным. Это Яничек понял еще в детстве, а точнее, как только научился ходить и впервые ступил за порог, цепляясь за твердые, заскорузлые пальцы деда Мартина. Он не узнал двор, который прежде видел только из окна, или сидя на закорках у отца, или ерзая на коленях у матери. Но ни отец, ни мать Яничка рыбаками не были, а значит, мало что смыслили в волшебстве. Они растили овес и картофель — скудный урожай, которого не хватало и на два месяца зимы — но не могли расцветить поленницу стайкой разноцветных стрекоз или оживить почки на сухой ветле, или наколдовать на небо веселый оранжевый месяц, вместо блеклого, серовато-белого, похожего на кусок грязного мела.

Земля, хоть и стала скупа, еще не утратила до конца силу, поэтому извлекать из нее пищу удавалось и без магии. Дождь и скальные ключи поили ее. Селяне удобряли, развеивая над ней костную муку. Теплом своих рук согревали ростки. И земля откликалась. Древняя энергия пробуждалась в ней, давая начало новой, растительной жизни.

Другое дело — река, в которой не водились даже личинки иловых мух. Ее вода, черная, густая и смрадная, убила все, что росло на берегу, а людей не подпускала к себе ближе, чем на сорок шагов. Если бы не рыбаки, умевшие доставать из этого ада съедобные водоросли, раков, устриц, и рыбу — поселок давно вымер бы с голоду.