Самый черный день (СИ) - Адрианов Юрий Андреевич - Страница 88

Рыжий уже вставал на ноги, ладони отряхивали землю с одежды. Бородатый внимательно осмотрел кратер — нет ли еще кого? — и тоже поднялся.

— Ладно, — бросил он нехотя. — Только быстро — туда и обратно. Идем тихо и спокойно, но так, чтобы он нас видел.

Ноги мужчин, поднимая пыль, заскользили вниз, на дно, туда, где возился среди обломков старик. Тот сначала не замечал чужого присутствия, затем обернулся на шум, спина выпрямилась, седые брови сошлись на переносице. Незнакомцы приближались, оба высокие и крепкие, толстые подошвы ботинок с хрустом топчут груды рухляди, в движениях уверенность и сила. Старик в ожидании уселся на опрокинутую ванну.

Бородатый на всякий случай поднял руки — дескать, мы люди мирные, грабить и убивать не будем, крикнул издалека:

— Здравствуй, отец!

— Здорово, — проскрипел в ответ старик.

Мужчины подошли ближе, разглядывая незнакомца. Волосы седые и спутанные, лицо как сморщенное яблоко, глаза смотрят из-под тяжелых валиков надбровных дуг, руки перевиты набухшими венами. Одет в рваный плащ с капюшоном, к ногам прислонился истертый мешок.

— Ты откуда будешь? — спросил бородатый.

— Из-под земли, — просто ответил старик, указывая взглядом себе под ноги.

— А… — Бородатый тоже посмотрел под собой. — А чего вылез?

— Так ведь смерч обломки принес, не видали разве? — Старик раскинул руки, указывая на заваленное дно кратера. — Вот я вышел посмотреть, что сегодня упало. В хозяйстве все пригодится.

Он похлопал ладонью по мешку. Внутри что-то звякнуло.

— Здесь что, бункер где-то есть? — спросил рыжий.

— Не, — покачал головой старик. — Не бункер. Просто убежище. Нас там человек двести.

— И давно там живете?

— Давно. Как ветрами посносило все, так и забрались сюда. Вот до сих пор и живем.

— А что тут раньше было? Город?

— Я уж и не помню сынок, — отвел глаза старик. — Что-то было. Может и город.

Бородатый поглядывал с подозрением, затем поднял глаза к небу, затянутому тучами.

— Часто у вас тут такие дождики бывают? — спросил он.

— Да каждый день, почитай, — кивнул старик. — Место здесь такое. Смерчи бродят вокруг, аки души неприкаянные, а все, что подберут, сюда тащат, в эту яму. А мы уж наготове…

— И что, всегда что-нибудь приносят? — спросил рыжий с интересом.

— Не всегда. Бывает, что ничего, или ерунду всякую. Раз, например, песка нанесло, наверное, с пустыни какой-нибудь. Тут почти всю яму засыпало, мы наверх вылезти не могли, пока другой смерч все не прибрал. Или с болот гнили притащит, потом вонища стоит невыносимая. Но, бывает, и поживиться чем-нибудь можно. Как-то, помню, из рыбы дождь прошел. Ух, пировали мы тогда! Или от городов что-нибудь упадет, вот как сейчас. Тоже можно подсобрать кой-чего.

Старик, кряхтя, наклонился, вытащил из-под завала мятую алюминиевую кружку. Обдул, оглядел со всех сторон. Кружка отправилась в мешок.

— А остальные где? — огляделся бородатый. — Ты что, один здесь ковыряешься?

— Пока один. Остальные на работах. Но к вечеру тоже вылезут.

Рыжий закурил. Старик с жадностью посмотрел на дымящуюся в губах самокрутку.

— Не угостишь, сынок?

Рыжий похлопал по карману, развел руками.

— Последняя, отец… Хотя кури, чего уж там. У меня в машине еще есть.

Старик поблагодарил кивком, жадно затянулся. Прокашлялся дымом, затянулся еще.

— В машине, говоришь? — спросил он сипло. — Вы что же, шастаете по земле?

— Да, шастаем, — сказал бородатый с вызовом. — Тихую Долину ищем. Слыхал?

Старик переводил удивленный взгляд с одного на другого, уголки губ приподнялись в улыбке.

— Слыхать то я слыхал, — усмехнулся он. — Вот только не думал, что есть дурни, которые в эти сказки верят.

Бородатый покраснел, на скулах заиграли желваки.

— А тебе почем знать, сказки или нет? Сам ведь под землей сидишь, как крот, да по помойкам лазишь.

Рыжий с неловкостью переминался с ноги на ногу, стыдливо отводил взгляд. Старик хрипло рассмеялся.

— Откуда вы взялись, чудные такие? Нет никакой Тихой Долины, и не было никогда. По всей планете вихри только бродят, землю туда-сюда перетаскивают. И то, что после людей осталось. Кто уцелел, уже давно по норам попрятались.

Мужчины молчали, глаза отводили в стороны. Старик смотрел на них насмешливо.

— Вот что я вам скажу, сынки. Лезьте-ка вы лучше к нам, в убежище. Вы ребята еще здоровые, крепкие, такие нам нужны. А местечко вам найдется, да и бабы у нас тут ничего. Скучать не будете.

Рыжий украдкой посмотрел на спутника. Бородатый лишь покачал головой.

— Нет, — ответил он твердо. — К вам мы не полезем. У нас своя дорога.

Старик усмехнулся, пожал плечами. Докурил, медленно поднялся на ноги.

— Скажи, есть ли у вас бензин? — спросил бородатый. — Мы заплатим, сколько нужно.

— Бензина нет, — ответил старик, старательно затаптывая окурок. — И жрачки тоже — сами голодаем… Ну, бывайте тогда. Если смерч трупы ваши притащит, я уж вас похороню, хе-хе.

Он подхватил мешок, и, волоча ногами, скрылся за горой обломков. Бородатый секунду смотрел ему вслед, затем круто развернулся и быстро побрел прочь. Рыжий засеменил следом.

Путники выбрались из кратера. Помятый внедорожник ждал хозяев там, где его оставили.

— Ну что? — спросил рыжий, когда оба плюхнулись на сидения. — Поехали?

— Поехали, — кивнул бородатый, мрачный, как заброшенный подвал.

Двигатель завелся с первого раза, внедорожник стартанул резко, из-под колес брызнули фонтаны земли. Бородатый давил на газ изо всех сил, стремясь быстрее покинуть это место.

С полчаса ехали молча, кратер остался далеко за спинами, обломки вокруг поредели и скоро исчезли совсем. Первым заговорил рыжий:

— А вдруг старик правду говорил? — робко спросил он.

Бородатый скривился, пальцы, лежащие на руле, побелели.

— Да и хрен с ним! — зарычал он. — Даже если правду, не хочу я всю жизнь в земле гнить, да подбирать, что с неба упадет. Будем искать. Надежда есть. Не просто же так люди болтают…

Рыжий смерил его долгим взглядом и отвернулся к окну.

Позади на горизонте показалась целая стая вихрей — новых хозяев мира.

Молчуны

Алена Мухина

Чистенькая небольшая кухонька, светлые обои на стенах в мелкий голубой цветочек, видимый лишь вблизи, занавески подобраны в тон, но с чуть более крупными цветами. Стол застелен не клеенкой, модной сейчас, а скатертью, темно синей, с кружевной окантовкой. Тикают тихо на границе слышимости часы над столом. Так же едва уловимо шумит чайник, не электрический, а пузатый, металлически, из тех, что ставят на плиту. Иногда холодильник начинает работать чуть громче, точно напоминая — я тоже здесь.

Вообще-то гостя окружает ватная тишина, но звуки так легко додумать.

Ветер легким сквозняком врывается в приоткрытую форточку, чуть тревожа занавески, и ерошит белые кудряшки хозяйки, выбившиеся из-под резинки, стянувшей волосы в простой хвостик. Девушка выглядит совсем юной с этими мягко очерченными губами, чуть розоватыми щечками и ярко-синими глазами, светлыми бровями в разлет. Но гость знает, что она уже дважды мама. Он случайно увидел двухъярусную кровать в приоткрытую дверь комнаты, когда проходил через коридор из прихожей в кухню.

Наверное, мальчик и девочка, погодки не старше семи лет, такие же светленькие как мама, решил для себя гость, хотя детей не видел, те спрятались от незнакомого дяди. А теперь, наверняка, выглядывают из-за угла, перешептываются между собой, прижимая губы близко-близко к самому уху, чтобы незнакомец не услышал их бесконечные: «А посмотри, какие...»

Можно конечно обернуться, что бы подтвердить свою догадку, но зачем лишний раз пугать и ломать такую интересную игру в шпионов. Ничего, сами осмелеют и выйдут. И гость улыбается девушке, а та понимающе в ответ, а потом поднимает взгляд над его плечом, и несколько мгновений с искрами смеха в глазах, любуется на своих чад.