Отдел (СИ) - Сальников Алексей Викторович - Страница 65

Наверху у поселка торчала труба котельной, но не такая, как у них, кирпичная, а, скорее всего, металлическая труба с красным огоньком наверху, похожим на тлеющий огонек сигареты, слабый дым из трубы был едва виден — он как бы слабо вытекал и двигался по воздуху почти горизонтально. Игорю больше нравилась теплая погода, но при этом ему как человеку, выросшему в городе, нравились и всякие заводские дымы, которые в морозные дни особенно пышно перли из всяких труб прямиком в небо.

Без задержек миновав железнодорожный переезд, по которому поезд из поселка наверняка должен был заезжать в город или выезжать из него после их «Газели», машина резко взяла вправо, как бы возвращаясь в город со стороны, обратной тому месту, где был отдел. Опять появились ухабы городской дороги, разношенной заезжавшими в город грузовиками и другим транспортом, затем у Игоря вообще возникло ощущение, что они едут по грунтовке, присыпанной талым снегом и смешанной с грязью, — так можно было решить по тому, что колеса чавкали в ухабах, как будто это были глиняные ухабы.

— Я представляю, какие вы оба будете красавцы, если мы сейчас застрянем, а я вас заставлю машину толкать, — сказал из-за плеча Игорь Васильевич, но в голосе его слышалось больше напряжения, нежели шутливой интонации.

— Хрена ты угадал, — решительно ответил Молодой, — если мы застрянем, я сам за руль сяду, а вы будете толкать, потому что от меня все равно толку не будет, я тут среди вас самый дрищеватый.

Теперь Игорю казалось, что они едут по нехоженому лесу. Передние фары освещали только какую-то сплошную стену елей, и так продолжалось настолько долго, что Игорю уже не казалась смешной шутка Игоря Васильевича про бумажные пакеты, сказанная им в начале поездки. Если Игорю было просто не очень весело, то Молодой ругался в голос. Придерживая свою бандуру руками, ногами, чем только можно, Молодой просил Игоря Васильевича выбирать дорогу аккуратнее.

Затем в елях наметилось что-то вроде просвета и мелькнули какие-то фонари. Один раз их слева обогнал легковой автомобиль, и это было удивительно, потому что казалось, что он вовсе не прыгает на кочках, а летит на воздушной подушке. Молодой остро прореагировал на ровную езду скрывшейся впереди машины и спросил Игоря Васильевича, правда ли тот едет по дороге, а не выбирает путь поинтереснее.

— Да это из местных кто-нибудь, — слету оправдался Игорь Васильевич, — он небось тут все ухабы знает и с закрытыми глазами может ездить.

Игорь Васильевич сказал так и тут же нажал на тормоз и, кажется, даже дернул ручник, так что все его пассажиры полетели по салону, как мешки с картошкой, бандура с удивительной легкостью скользнула по полу и тюкнулась обо что-то впереди, из-под сиденья Молодого с грохотом выкатилось ведро, которое полагалось надевать на голову допрашиваемого.

— Фух, чуть кого-то не сбил, — пояснил Игорь Васильевич, опережая оскорбительные слова в свой адрес.

— Кого ты чуть не сбил? — заорал на него Молодой, ощупывая бандуру так, будто она была непристегнутым ребенком и могла удариться обо что-нибудь родничком. — Как в кино, бля. «Ой, я чуть не сбил оленя». А потом на нас охотятся местные реднеки в таких же комбинезонах, как у нас.

— Только грязных комбинезонах, — добавил Игорь, потирая ушибленную обо что-то голову и оглядываясь в поисках того, обо что он ударился.

— Это собака вроде была, — сказал Игорь Васильевич, высунулся в окно и тоненько посвистел.

— Езжай уже, а? — попросил Молодой, отряхиваясь и садясь с ведром в руках напротив Игоря. — Главное, непонятно, так вроде еле плелись, а как ты затормозил, чуть через лобовуху не вылетели.

Игорь Васильевич осторожно тронулся с места.

— Зря, кстати, Фила ты с нами не взял, — поизмывался Молодой вдогонку. — Уже я зеленый от твоей езды, уже Игорь зеленый. Филу бы уже все грибы из организма повыдавливало такой поездкой.

Близость частного сектора угадывалась по обширной свалке, которая появилась за окном, едва угадываемая среди леса, но все равно было понятно, что это свалка, поскольку под колесами зачавкала не только грязь, но и захрустели осколки бутылок и еще какой-то мусор. Залежи хлама как-то по-особенному поблескивали и чернели между деревьями, возле самой дороги стоял человек, что-то подбирал с земли и складывал в большой мешок возле своих ног. Молодой прильнул к стеклу, чтобы лучше его разглядеть.

— С ума сойти, — восхитился Молодой. — Сейчас ночь, а он тут стоит. Прямо триллер. Летом тут, наверно, комарам от мух не протолкнуться.

Сразу же за свалкой лес заканчивался, на границе свалки и частного сектора по одну сторону дороги стояла трансформаторная будка, чье гудение Игорь услышал подсознательно даже через гул машины, а по другую — покосившийся телеграфный столб с обвисшими, будто усы одного из солистов «Песняров», проводами.

Дорога чуть изгибалась, спускаясь вниз, а внизу было не протолкнуться от мешанины черных домиков и высоких заборов. Там и сям горели редкие фонари на высоких столбах. В свете фар дальнего света была видна быстро удаляющаяся хвостатая задница улепетывающей белой собаки.

— Я же говорил, — почему-то сказал Игорь Васильевич, когда фары выхватили собаку из темноты, а она оглянулась, сверкнув зелеными точками глаз.

— Ты хотя бы знаешь, где тут нужный дом искать? — спросил Молодой, опередив вопрос Игоря.

— На карте смотрел, — сказал Игорь Васильевич, — но я не особо внимательно смотрел, потому что думал, что нас Фил повезет.

— А мы дома не перепутаем? — опасливо сказал Молодой.

— Господи, ты-то что беспокоишься, не тебе ведь идти, — не выдержал Игорь Васильевич.

Домики, казавшиеся издалека бесформенными, вблизи нисколько не приобрели в отчетливости. Когда под колесами машины зашумел гравий, а населенный пункт обступил их со всех сторон, Игорю стало казаться, что он спит и его мозг придумывает детали сна, шевелившиеся за бортом фургончика. Накренившиеся в сторону дороги темные доски заборов, кирпичная стена, рабица — выныривали из темноты и сменялись близкими кустами, скребущими по стеклам, остовом грузовика с ржавой кабиной, те, в свою очередь, сменялись скелетами теплиц и какими-то сарайчиками. Несколько раз Игорь увидел как будто одну и ту же водозаборную колонку, стоявшую под слабым углом ко льду в ее основании, и решил, что они заблудились и не добираются до места, а кружат. В этом антураже водозаборная колонка походила на скромный надгробный памятник. Там и сям не очень старательно лаяли ленивые деревенские собаки.

— Все. Выходим, — сказал Игорь Васильевич, остановив машину.

Игорь вытащил из рук Молодого ведро, взял его под мышку и полез наружу. Задними колесами машина стояла прямо в огромной луже, в которой плавали треугольники тонкого переломанного льда. Игорь осторожно спустился, проверяя глубину этой лужи, и пошел к Игорю Васильевичу, притапливая куски льда подошвами ботинок.

Молодой постучал им в окно.

— Что тебе? — тихо спросил Игорь Васильевич, угадав паузу, когда собаки не лаяли.

— Вы мне хотя бы пистолет оставьте, — заявил Молодой.

— От кого ты отстреливаться собрался? От бабаек? — злым полушепотом вопросил Игорь Васильевич, видимо, шум, который подняли собаки, его нервировал. — Запрись изнутри и чужим дядям не открывай.

Молодой прошипел в ответ что-то злое и беспомощное. Игорь усмехнулся, однако в глубине душе был рад, что это он идет с Игорем Васильевичем, излучавшим ощущение безопасности даже в таком мрачном месте.

Шумно помешивая ботинками смесь гравия и талого снега, они прошли чуть дальше по улице и повернули направо. Игорь зачем-то оглянулся на машину, которая несмотря на то, что была забрызгана грязью, белела среди пустой улицы, как Луна.

За поворотом стоял одноэтажный сельский клуб с колоннами, переделанный в церковь. То, что это теперь церковь, а не клуб, можно было понять по приделанной к козырьку крыши маковке с православным крестом, черневшей на фоне почти черного неба. В окнах церкви тускло горел свет и кто-то ходил, Игорь бы не удивился, если бы это был какой-нибудь местный Хома Брут, отпевающий местную панночку.