Отдел (СИ) - Сальников Алексей Викторович - Страница 9

— Это да, — улыбнулся Игорь. — Помнишь, у вас сисадмин приперся на корпоратив в футболке с конями, сколько они ему это вспоминали?

— Они ему этих розовых лошадей до сих пор припоминают, причем не в глаза, а так, считают его придурком за спиной у него. Ну, так-то он правда придурок, зажатый какой-то, хотя почти под тридцать, с мамой еще живет, как маньяк.

Сам Игорь не считал сисадмина маньяком, но покивал, хотя идея жить если не с мамой, то хотя бы одному, какой-нибудь холостой жизнью, хотя бы какое-то время — ему в принципе была симпатична.

— Это вообще не вполне нормально, по-моему, — продолжила жена. — Он ведь гораздо умнее многих наших гусей, которые тачки и жен меняют. Но класть свой ум на алтарь тупорылой скромности, может, считать себя умнее других, втайне радоваться их идиотизму. Я вот, например, дура ведь полная в компьютерах. Это у него точно что-то нездоровое. Опять же этот корпоратив, ему ведь мать стала в десять названивать, где он и как, и судя по его лицу несчастному, она ему небось угрожала своим сердечным приступом, я бы такую мать сама подушкой давно бы задушила.

Игорь вспомнил, как она сама названивала ему днем, но никак не выдал того, что вспомнил.

— Да ты и сам такой был в начале студенчества, — сказала жена. — Просто тогда с сотовой связью были проблемы. Помнишь, она говорила, что я стерва, что рожу обязательно не от тебя ради квартиры. Помнишь?

«Насчет «стервы», может, она и не так уж ошибалась», — беззлобно, со скошенной улыбкой подумал Игорь, а сам сказал:

— Нет, ну мне-то она в глаза этого не говорила, так, шушукалась с сестрой и отцом, отец, кстати, за тебя был. Твоя мать тоже вон считала бог знает что. Что ты залетишь, а я тебя сразу же брошу. Тоже считала, что из-за квартиры и из-за дачи, огорода этого бабки твоей. И звонили тебе тоже, боялись, что я тебя не на свидание повел, а сдавать в бордель или на органы.

Они посидели и повспоминали всякое из их ранней супружеской жизни, отчего Игорю стало еще уютнее. В детстве у него была подруга во дворе, они вот так же обсуждали какую-нибудь книгу, вместе ходили в библиотеку, вместе катались на велосипедах, и от этого сходства того общения и теперешнего разговора жена казалась еще родней.

— Мне читать кто-нибудь будет? — крикнул сын из своей комнаты. — Или у вас там романтика?

— Ох, точно, вот мы следим за режимом, — сказала жена, перевернув к себе лицевой стороной сотовый телефон на кухонном столе. — Давай ты сегодня почитаешь. А я пока серию досмотрю, а то скачала…

Сын уже сам выключил свет в своей комнате, включил ночник, укрылся и смотрел из-за края одеяла, как смотрел из-за края кружки, темными, как у жены, глазами.

— Папа, — перебил он, когда Игорь взял книгу и открыл уже было рот.

Было тихо, только долбился об жестяной карниз и об стекло несильный, но ровный дождь, еще было слышно, как забубнил телевизор в их с женой спальне.

— Папа, — повторил сын, — а ты меня сводишь на актера посмотреть?

— Какого актера? — не понял Игорь.

— Ну, ты же сказал, что у вас есть актер на работе.

— Аа, этот, да он не актер, он просто похож на актера на сцене, — сказал Игорь, а сам подумал, что неплохо было бы совсем теперь не знакомить Игоря Васильевича и сына, потому что сын сразу припомнит Игорю Васильевичу слова, сказанные о нем в тесном семейном кругу.

— Все равно, — некапризно сказал сын, — интересно посмотреть.

— Может и свожу, — соврал Игорь, — но там ничего интересного нет, это как у мамы на работе, такие же дяденьки и тетеньки, только тетенек нету.

— Я по телевизору смотрел, там из фээсбэ террористов ловили, — сказал сын. — Ты к ним устроился теперь?

— Так я и раньше там был, только ты уже не помнишь, — сказал Игорь.

Сын повозился под одеялом, видно, движение сложной мысли не могло не сопровождаться у него телодвижением.

— Нет, раньше ты был бухгалтер, как мама, а теперь у вас же есть уже там бухгалтер, — сказал сын. — Ты теперь будешь ловить?

— У меня даже пистолет, на меня записанный, есть, — похвастался Игорь. — Только я его не смогу домой приносить, его под роспись выдают, а потом забирают. Тоже под роспись.

— Жалко, — сказал сын, у которого были на пистолет какие-то планы. — А кого ты будешь ловить? Террористов? У нас же в городе, наверно, нет террористов.

— Может, есть, — нашелся Игорь. — Может, их вовремя у нас просто ловят.

Сыну понравился такой ответ, и он еще раз повозился, но на этот раз ничего не спросил.

— А может, вовсе и не террористов, — зачем-то сказал Игорь, глядя в его довольные глаза. — Там почти все не понимают, чем мы занимаемся. Один считает, что мы пришельцев ловим, как люди в черном.

— Уау, — шепотом сказал сын. — Он, наверно, видел уже и поэтому так думает, а ты не видел?

Игорь вспомнил Сергея Сергеевича и сказал:

— Инопланетян не видел, а вот пришельца из прошлого — да. Он у нас главный и есть.

— А как он у вас главный, если он из прошлого? Может — из будущего? Может, ты перепутал?

— Нет, он точно из прошлого, — уверенно сказал Игорь. — Он не только себя к нам притащил, но и всю контору оттуда приволок.

— А ты расскажешь, когда поймаешь?

— Расскажу, конечно, — сказал Игорь. — Только ты никому не говори, — предостерег Игорь, зная, что сын все растреплет в детском саду.

— Просто у меня друг есть, — вздохнул сын, — он говорит, что пришельцы невидимые, что они не как в кино, а их совсем не видно.

Игорь попытался вспомнить фильм, откуда друг сына мог узнать про таких пришельцев, но на ум что-то ничего не пришло.

— Вот, — сказал сын, — если ты поймаешь, ты сфотографируй, а я ему покажу, чтобы он поверил.

Глава вторая

— Ты вот ездишь с Петровичем, ты ему хотя бы раз сказал, что мы тех, кого допросили, — убиваем? — спросил Молодой Игоря Васильевича.

Это удивительное умение Молодого говорить «ты» всем подряд раздражало и изумляло Игоря, тем более что Молодой был почти подросток или производил такое впечатление своей змеевидной сутулостью и жирными русыми патлами с зализанной в сторону челочкой над прыщавым лбом. Когда он присоединялся к ним в курилке на третьем этаже, доставал свои вишневые сигарки и уверенно закуривал, Игорю каждый раз хотелось дать ему подзатыльник и прогнать прочь. Но Игоря Васильевича такое поведение нисколько не смущало, и этому были, видно, какие-то причины.

— Я делал ему туманные намеки, что все не так просто, — отвечал сверху вниз Игорь Васильевич.

— Ты как мой батя, он вон тоже туманные намеки делал, что скоро свалит, а потом оказалось, что хоп — и свалил, хоть в розыск объявляй. Кстати, объявили, а оказалось, что он не пропал, а ушел, загодя всех предупредив. Так и тут.

— Ты задолбал, честно говоря, истории про своего батю травить, — сказал Игорь Васильевич. — Я его уже лучше, чем себя, знаю.

Фил улыбался на это с подоконника возле пепельницы-ведра с засохшей известкой — сам он не курил, но ходил за компанию. Филу было где-то около тридцати, он походил на актера, играющего положительные и героические роли, но в его нынешнем положении было что-то комическое, каждую его реплику Молодой и Игорь Васильевич комментировали в контексте любви к мальчикам. Игорь все ждал, когда Фил сорвется и полезет драться или хотя бы даст по морде Молодому, но Фил, казалось, был непроницаем для шуток и только смеялся вместе со всеми. Игорю не хотелось думать, что на самом деле творится у Фила в голове, в области настоящего отношения к тем, с кем Фил работал, и в области сексуальных фантазий.

Вот уже почти неделю они то и дело коротали рабочее время, собираясь в курилке. К ним никогда не присоединялись ни Сергей Сергеевич, ни Ринат Иосифович — первый, понятно, не курил и был тяжеловат, а второй — непонятно почему, и болтали на всякие темы, какие только приходили им в голову. Со скуки травили Молодого за любовь к компьютерным играм, обсуждали семейные дрязги, новости, ютьюбовские ролики. Фил обычно располагался на подоконнике, Молодой и Игорь Васильевич облокачивались на стены возле окна, а сам Игорь упирался задом в перила и курил так, то и дело поднимаясь на одну ступеньку, чтобы подойти к ведру и вытряхнуть пепел.