Мама для наследника - Журавлева Юлия - Страница 54

— Я не могу ему сказать…

Мысль, что придется прийти к Мариару и объясниться, убивала. Я знала, что это трусость и даже подлость. Дома я бы честно выплакала все положенное в подушку. Как, глядя в глаза, сказать, что я готова оставить сына и повелителя, чтобы вернуться домой? Особенно тогда, когда я совершенно не готова?

— Не можешь — оставайся здесь. Разговор окончен.

Лем выдернул руку и лег, укрывшись одеялом, показывая, что больше от него ничего не добиться. Я вылезла из палатки и побрела к себе. Хоть бы раз здесь у меня что-то прошло легко и просто!

Утром все казалось еще хуже: бесконечная тяжелая дорога, ноющие ноги, недосып, головная боль, — с таким набором можно идти в реку топиться. Но, к сожалению или к счастью, у меня такой возможности не имелось. Я надела жилет, положила в него Вовку и пошла. Горы тянулись огромной грядой, ни конца ни края им не видно.

Я молча шагала рядом с Панен, когда к нам подошел Мариар. С недавних пор этот мужчина вызывал у меня такую гремучую смесь нежности и горечи, что даже думать о нем слишком тяжело, а уж видеть и подавно. Но и прогонять оказалось выше моих сил.

— Идем, — повелитель взял меня за руку, — я тебе кое-что покажу.

Мы поднялись почти вплотную к склону горы, и я замерла, пораженная открывшимся зрелищем. Всю землю устилали самоцветы. Камушки, похожие на наши полудрагоценные бирюзу, малахит, аметист и другие, всех цветов радуги раскрашивали землю, будто брызги красок, просвета в которых не видно. Я присела и зачерпнула горсть — небольшие и довольно гладкие, они напоминали леденцы.

— Потрясающе, — заулыбалась я, — настоящее чудо природы!

— Здесь есть действующие вулканы, время от времени они выбрасывают пепел и породу, которая при падении с гор дробится на мелкие осколки. Именно пепел окрашивает песок в темный цвет, — сказал Мариар, довольный произведенным эффектом. — Когда весной льды на вершинах подтаивают, стекающая вода полирует камни, делая их гладкими.

Мы шли по разноцветному ковру; периодически Мариар наклонялся и подбирал самые красивые и интересные камушки, отдавая их мне. Так что за полчаса мой карман весомо оттянулся, на полноценное украшение набралось. Жаль, носить его не доведется.

Мы шли втроем: я, Вовка в жилете-переноске и Мариар, державший меня за руку. Настоящая семья, моя тайная мечта, ее воплощение. Я постараюсь воспринимать это как сон, чтобы, когда проснусь, почувствовать лишь легкую горечь и продолжить жить дальше. Ни разочарований, ни боли утраты. Мариар мог многое рассказать про горы, с двенадцати до двадцати лет он служил в горах на границе с Эйзенфотом, защищая свое государство от всевозможных угроз, начиная от периодических стычек с такими же пограничными отрядами из Эйзенфота, заканчивая бандами разбойников, браконьеров и прочего сброда. Он знал и чувствовал горы, показывал вкрапление разных пород. Потом пошли байки о службе во флоте и борьбе с пиратами. Я толком ничего не запомнила из его рассказа, просто слушала, смотрела и наслаждалась этим моментом. Мариар обещал продолжить рассказ о своей жизни, а свои обещания повелитель Ниады выполняет.

Наверное, стоило поговорить с ним, постараться все рассказать, объяснить. Но мне так хотелось отложить разговор, слишком замечательным получился день. «Вот подойдем поближе к морю — тогда и поговорим», — твердила я себе.

Прошла неделя пешего перехода, изнурительного физически — идти по пересеченной местности очень сложно — и морально. Во-первых, мы ждали нападения, и с каждым днем это ожидание переносилось все тяжелее. Не разворачивали полноценный лагерь, палатку ставили только для нас с Вовкой и Панен, остальные были всегда готовы сорваться и начать отражать удар. Днем чародеи не держали защиту непрерывно, иначе бы вконец вымогались, но постоянно прощупывали подозрительно пустую местность. Давался подобный режим и боеготовность нелегко всем. А еще имелось мое личное во-вторых. Мариар.

Он всегда находился рядом. Повелитель, грозный и суровый, превратился в мужчину, окружившего меня заботой и вниманием. Видя, как нелегко мне идти, он сам, без просьб, забрал Вовку. Смотрелся правитель в жилете очень умильно, особенно тогда, когда начинал разговаривать с сыном, обращаясь к нему, задавая вопросы и сам же на них отвечая.

Каждый вечер я обещала себе: «Все, завтра расскажу о своих намерениях Мариару!» И каждый день снова откладывала разговор. Мне так не хотелось нарушать сложившуюся семейную атмосферу, скрашивавшую и отодвигавшую тяготы перехода на десятый план. Я не жаловалась никогда и ни на что. Если бы не угроза со стороны закатных чародеев, то шла бы и шла хоть месяц, хоть два, одновременно мучаясь и наслаждаясь. Мариар постоянно прикасался ко мне. Держал за руку, обнимал, просто проводил пальцами по волосам, явно испытывая потребность в близости, но дальше не заходил. Я же держала дистанцию, помня о том, кто еще находится в этом теле. И вот, по донесениям отправленных вперед разведчиков, впереди показалось море.

Эту весть мы получили уже вечером, но всем стало ясно: на следующий день мы достигнем цели. Лем вышел на связь с оставшимся на корабле чародеем и подтвердил, что те стоят недалеко от нужного места и утром подойдут ближе к берегу.

Завтра все закончится. Что чародеи нас отпустят просто так, никто не верил. Если уж решат не возвращать меня с Владимиром, то отомстить за поражение и падение крепости попытаются точно. Этой ночью выставили особую защиту, все собранны и сосредоточенны. Никто не шутил и не разговаривал. До дома последний шаг, но самый трудный. А еще мы так и не поговорили с Мариаром…

Я долго лежала в палатке без сна. Завтра, когда все так или иначе завершится, я расскажу о своем уходе. И моя жизнь здесь если не кончится, то непоправимо изменится.

«Это самый лучший вариант», — повторяла я про себя слова, в которые так и не смогла поверить.

Сон не идет, и ноги сами вынесли из палатки. Мариар сидит у костра вполоборота ко мне. Я замерла на границе света, не в силах сделать шаг. Вокруг много людей, но я видела только одного. Почувствовав мой взгляд, повелитель поднял голову, приглядываясь, а потом встал и подошел.

— Почему не спишь? — Тихий вопрос и нежные объятия, в которых я ищу спасение от всего мира.

— Не спится.

— Ты по-прежнему не хочешь рассказать, что тебя тревожит? — Мужчина осторожно погладил мою спину, и я еще крепче прижалась к нему.

— Завтра. — И все-таки Лем не столь плох, как хочет казаться. Во всяком случае, о нашем ночном разговоре своему повелителю не донес.

— Не бойся ничего, мы обязательно прорвемся.

— Я верю, — с трудом отодвинулась, иначе этой ночью точно не смогу с ним расстаться.

— Тогда иди отдыхать. — Мариар поцеловал меня в губы. Сначала показалось, что это мимолетное касание, но поцелуй все длился и длился, и я не могла и не хотела его разрывать. Из головы ушли все мысли, окружающее утратило значение, я забыла обо всем. Остановился Мариар.

— Мы скоро будем дома, — сказал он, уткнувшись мне в макушку.

А меня будто окатило ледяной водой. Очень надеюсь, что во дворце будет настоящая Даяна. Статус официальной любовницы меня не устраивает даже с ним. Но и отказаться я бы не смогла. Я не смогу отказаться от этого мужчины, приняв все его условия. И это пугает. Я должна вернуться. Должна вернуться в свой мир.

— Спокойно ночи! — Я отпустила руку повелителя, развернулась и пошла к себе в палатку, чувствуя его пристальный взгляд.

Я очень надеюсь, что скоро все закончится. Это к лучшему. Иначе я себя потеряю.

Этим утром я встала, как на казнь. Беспокойная ночь позади, впереди еще более сложный день. Во всех отношениях сложный. Море показалось ближе к полудню, как голубая дымка. Горы подступали к самой воде, спуск пологий, но каменистый берег с огромными валунами в несколько метров высотой очень затрудняли путь. Эду выпрягли из колесниц, основную поклажу переложили в заплечные мешки, все, не представляющее ценности, бросили вместе с повозками на подходе к морю. Колесный транспорт через такие камни не провезти. О валуны и выступающие из-под воды скалы разбивались высокие волны. Подойти сюда на лодках задача нелегкая, но выбирать не приходилось. Такая картина берега тянулась, насколько хватало глаз, идти искать лучшее место для посадки — значит, терять драгоценное время. А мы спешили.