Невыносимые противоречия (СИ) - Stochastic Аноним - Страница 61

- Тогда почему не звонишь?

Франц усмехнулся.

- Со вчерашнего дня я постоянно говорю об отце, фонде, счетах, - Франц отложил телефон в сторону. - Тебе не надоело? Не факт, что журналист что-то знает, но мне придется поговорить с ним, просто потому что пока у меня нет других идей. Вопрос в том, хочешь ли ты тратить на это свое время.

На полу пиццерии лежал зеленый линолеум, худой официант носил черно-белую форму. Когда не двигался, он походил на аиста, застывшего посреди болота. Генри сжал кулак и покрутил кистью, проверяя свободу движений.

- Последний месяц у меня выдались незабываемые каникулы. Меня связывали, избивали, держали на цепи, мне запрещали разговаривать. Один урод даже нассал на меня.

С удовлетворением он заметил, что Франц сжал челюсти. Генри отсалютовал ему бокалом.

- Возможно, единственный способ для меня не думать о своём дерьме - это сосредоточиться на твоём фонде.

Франц молча кивнул, ожидая продолжения. Только Генри не хотел говорить про плен. Он даже про Луизу говорить не хотел.

- Возможно, единственное, что меня сейчас хоть немного волнует и интересует, это насколько ты мне доверяешь.

- Я рассказал тебе всё, что знаю.

Тогда звони журналисту, мысленно подсказал Генри. Словно услышав его, Франц взял телефон.

Насколько расслышал Генри, голос журналиста скрипел как несмазанная дверь. После короткого разговора, Франц договорился о встрече.

Генри отправился к кассиру и достал кредитку. Последние недели это простое действие было для него недоступной роскошью. Он расчитался за пиццу и заказал бутылку рома с собой.

До сих пор Генри имел смутные представления о столице. Её размерах, районах и форме. Не знал, что Гота делится на северную и южную части. В центре северной стояли небоскребы, в окружении старых пятиэтажек. В южной же пятиэтажки образовывали центр, за ними тянулись трущобы и свалки. Фанерные и жестяные халупы. Бесконечные сетки заборов, за которыми дымились трубы заводов и фабрик.

Франц остановил машину в колодце между домами с разрисованными граффити стенами и выжженной травой на клумбах.

- Возьми пистолет, - сказал Генри.

Франц взглянул на него так, что Генри захотелось спросить:

- Ты умеешь им пользоваться?

- Да.

Он не только вооружился, но запихнул сумки в багажник. Генри посмотрел на окна домов - занавески были на одном из десяти. Будет удивительно, если к их возвращению машину не вскроют и не разберут на части.

Подъезд оказался заколоченным. Пройдясь вдоль дома, они вскарабкались по железной лестнице на балкон. Он шел вокруг дома как внешний коридор. Ржавые перила, окурки и шприцы под ногами. За немытыми окнами шевелились тени.

Поднявшись на третий этаж, Франц постучал в испещренную трещинами фанерную дверь. Генри удивился, что она не рассыпалась от прикосновения.

Открыл дверь мужик в грязном халате. Пятна на рукавах и груди, босые ноги и лысина.

- А я тебя знаю, - он указал пальцем на Франца. Неестественная улыбка мужика - щеки дергались как при нервном тике - говорила о том, что он находится под кайфом. Долгое время. Возможно, последнюю неделю или месяц.

- Я звонил, - Франц сделал шаг вперед, вынуждая мужика пустить их в квартиру.

- Не-е-ет. Ты сын президента, Франц Варгас, верно? Я смотрю новости.

- Молодец.

Внутри царил полумрак. Вместо лампочек под потолком болтались провода, провода торчали из развороченных розеток. На стенах виднелись потеки. Вода, масло или еще какая-то дрянь, судя по густом удушливому запаху пота и мочи.

Комнаты цеплялись одна к другой. Двери заменяли повешенные на гвозди одеяла. Когда хозяин отодвигал одеяла в сторону, с них слетел рой мошкары. Ансельмо Кава, так звали журналиста в грязном халате, провел Франца и Генри через три комнаты. Мебели нигде не наблюдалось. На полу лежали люди на матрасах. Сонные, полуодетые. Вокруг матрасов валялись зажигалки, свечки, ложки, стеклянные трубки и шприцы. Напоминало все наркоманский притон.

За комнатами обнаружилась кухня. Окно выходило на еще один балкон. Такой же длинный, серпантином обвивающий фасад, как тот, по которому пришли Генри и Франц.

- Я видел тебя в новостях. Ты толкал речь на приеме, - Ансельмо раскачивался при каждом шаге, как лист на ветру.

На кухне некуда было ступить из-за валявшихся повсюду пустых бутылок. Ансельмо растолкал их босыми ногами.

- Да, речь на приеме о благотворительном фонде, который оказался большим обманом, - медленно, громко и отчетливо, будто сомневался, что Ансельмо способен его понять, произнёс Франц.

- Большой обман, - повторил Ансельмо. - Большая липа. Для идиотов.

Ансельмо уселся на плиту. Пакеты и чашки вокруг говорили о том, что ее давно не использовали по назначению. Может быть, с тех пор как отключили электричество?

Из пакета поменьше Ансельмо выловил щепотку белого порошка и шмыгнул носом.

- Хотите? - он поочередно потрясал одним пакетом за другим и смешно морщил лоб.

- Это трава? - Генри указал пальцем на обойденный вниманием свёрток.

- Ха, спрос на нее никакой, держу для сына, - он перекинул Генри целлофановый коробок и начатую пачку сигарет. - Угощайся.

Франц внимательно проследил за полетом пакета.

- Мне нужна твоя ладонь, - Генри шагнул к Францу и заглянул ему в глаза.

- Что?

- Здесь нет стола, негде сесть, дай руку.

Удивление Франца раззадорило Генри. Он выпотрошил в его ладонь сигарету, собрал табак в линию жизни Франца, рядом насыпал марихуану. Смешивая, смотрел Францу в глаза и чувствовал себя почти счастливым. Надо же, а ведь он еще даже не затянулся.

Ансельмо напомнил о себе, снова шмыгнув носом. На грязный ворот халат упала капля крови.

- Блядь, - выругался он, нашел фантик от сникерса, скрутил и сунул в ноздрю.

- Кстати о благотворительном фонде для идиотов, - все еще держа ладонь перед Генри, Франц повернулся к Ансельмо. - У меня есть список счетов, по которым путешествовали деньги фонда. Сотня счетов. Суммы. Цепочки переводов.

Генри отошел от Франца, облокотился спиной о стену и щелкнул зажигалкой. Носоглотку наполнил сладковатый дым. Намного приятнее, чем вдыхать пропитавшие здесь все мочу и пот.

- Ты хочешь опубликовать распечатки счётов фонда? - Ансельмо засмеялся. - Тебя это сильно зацепило, да, Франц Варгас? Твой отец знает о том, что ты собираешься сделать?