После нас - хоть потом - Лукина Любовь Александровна - Страница 94

Но, конечно, кабы не Чернава, нипочем бы не выбрался Кудыка из развалин мертвого города. То ли и впрямь она умела глаза отводить, то ли просто хорошо знала здесь каждый взгорбок и каждую ямку. Был случай, когда, затаившись, они пропустили ватагу погорельцев в каких-нибудь двух переплевах от своего укрытия. Обитатели развалин возвращались к землянкам усталые и сильно раздраженные. Докуку они вели с собой, награждая его время от времени к превеликому Кудыкиному злорадству тычками да затрещинами.

Когда же наконец похожие на кладбище горбатые развалины остались за долгой извилистой ложбиной, в которую обратился ныне внешний ров, небо на востоке уже опушилось розовым заревом. Там, за синеватыми Кудыкиными горами разгоралось, готовясь взмыть над страной берендеев, светлое и тресветлое наше солнышко. Обозначилась впереди поросшая дымами слободка, блеснуло за ней зеркало никогда не замерзающей Вытеклы.

Чернава повернулась к алеющему востоку, потянулась с хрустом, повела плечами.

- Эх, умоюсь… - мечтательно пообещала она просыпающемуся солнышку и лукаво глянула через плечо. - А что, Кудыка, справишь мне шубейку на беличьих пупках?

- На пупках не осилю, а сторожковую [50] справлю… - со вздохом отозвался тот. - Только ты, слышь, больно-то явно не ворожи теперь… У нас в слободке этого не любят…

- Хватит, - сказала она радостно. - Отворожила… Надоело мне все, Кудыка! Грязь надоела, холод… Летом оно вроде бы и ничего, а вот зимой тут у вас стужа - прямо как в Черной Сумеречи…

Просияв, взметнулось в небо красно солнышко с блуждающим по ясному лику темным пятном, и подумалось вдруг Кудыке, что неспроста все неудачи в последнее время выпадают именно на нечетные дни. С того самого утра после неслыханно долгой ночи жизнь у берендеев пошла кувырком…

Оба еще раз поглядели на ласковое, пусть даже и меченное пятном светило и двинулись в сторону слободки.

- Так что у вас там все-таки стряслось в Черной Сумеречи? - не устоял любопытный Кудыка. - Одни толкуют: отвернулось-де от вас солнышко, другие: погорело, мол… Кому верить-то?

- Погорело… - нехотя ответила Чернава.

- Ну а как погорело-то? Расскажи!

- Да что рассказывать… Кабы я тогда чуть постарше была… Помню только: пожары кругом - дома горят, леса… А потом - стужа. Все как есть морозом сковало…

- А другие, постарше которые? Рассказывали, чай?..

Поднимающееся солнышко съело ночной туман, прояснило дали. Слободка впереди, казалось, была искусно вырезана из мягкого дерева тончайшим лезвием.

- Развалилось, говорят, прямо в небе…

- Солнышко?! - не поверил Кудыка.

- Ну да… Небо сразу черное стало, как ночью. А на землю огненный дождь упал… Весь день головешки горящие сыпались. И еще железки какие-то раскаленные…

- Да ну?.. - только и смог оторопело вымолвить древорез, пытаясь представить жуткое это зрелище. - А потом?

- Какое уж там потом?.. - бросила с досадой Чернава. - Что не сгорело, то вымерзло. Непруху-реку до дна сковало. Света нет, черно, как в дубине… Ну и побежали все кто куда. Кто к вам, кто к грекам, а кто и вовсе на север…

- Неужто и там люди живут?

- Да говорят…

Некоторое время Кудыка шел молча, что-то озабоченно прикидывая.

- Так… - решил он наконец, посопев. - Ты об этом тоже никому в слободке не рассказывай. Даже деду моему. Побить могут…

- Да я и не собираюсь…

Выбрались на слегка припорошенную золой дорогу, по которой прежде что ни день тянулись с Теплынь-озера обозы сволочан.

- Погоди-ка, - сказал вдруг древорез, останавливаясь. - Куда ж это мы идем? Мне на княжий двор надо, к Столпосвяту, а мы - в слободку…

Чернава изумленно оглядела Кудыку - и расхохоталась.

- Прямо так к князю и явишься? Ты на себя посмотри! Вылитый погорелец!..

Древорез крякнул, нахмурился, поскреб бороденку. А ведь верно говорит девка, переодеться надобно… Эх, кабы чуть пораньше, проскочили бы в темноте, никем не зримые. А теперь… Если уж главарь погорельцев прослышал, что волхвы ищут какого-то Кудыку, то в слободке тем более должны об этом знать… Может, как-нибудь по задам пробраться, околодворком?..

- А зачем тебе к князю-то? - заподозрив неладное, спросила Чернава.

- Велено… - уклончиво ответил Кудыка.

Справа на обочине виднелась ничем не огороженная низкая избенка с кривым сугробом вместо крыши. Ни дыма из оконца, ни тропки от окованного льдом порожка. Похоже, загостился где-то хозяин, загулял. То по теремам по боярским, то по ратному делу, а сейчас, надо полагать, вели синеглазого Ярилиной Дорогой прямиком к капищу.

- Да, - молвила Чернава, глядя на убогое это жилище. - Хороша бы я была, кабы на такое сокровище прельстилась. Сложил домок - не надобен и замок…

Что верно, то верно: отродясь ленивый красавец Докука замка на дверь не вешал. Во-первых, не было у него замка, а во-вторых, зачем? Так, привалит дверь камушком, чтоб ветром не мотало, а сам - шапку набекрень и поминай, как звали…

«Или не донесут? - тревожно мыслил тем временем Кудыка. - Да нет, не должны… На волхвов все ныне сердиты, бить вон даже собирались…»

- Вроде лежит кто-то… - вывел его из раздумья голос Чернавы.

И точно, неподалеку от Докукиной хибарки горбом вверх лежал без движения некто в лохматом нагольном полушубке. Подошли, склонились. Кудыка взял мерзлое тело за плечо, отодрал от наста, перевернул на спину. Глазам обоих явилось синевато-желтое опушенное инеем рыло Шумка.

- Вот зверь народ!.. - горестно подивился Кудыка. - Забили все-таки!..

При этих словах опухшее левое веко лежащего дрогнуло и вздернулось через силу.

- Правду… не забьешь… - еле слышно выговорил Шумок в беспамятстве. - Берендей… берендею… волхв…

Кудыка облегченно выпрямился и потер иззябшие руки.

- Жив… - бодро известил он. - Ну, стало быть, и ладно…

- А замерзнет?.. - усомнилась Чернава.

- Поднимется. Не впервой ему… Да и солнышко вон уже пригревает…

Припорошенная золой дорога и впрямь начала уже раскисать, того и гляди капель проклюнется, поэтому дальше двинулись по хрупкой слезливой обочине. Шли, правда, недолго.

- Берендеи!.. - раздался вдруг плаксивый изумленный вопль. - Вы только гляньте! Вконец чумазые распоясались! Средь бела дня по слободке шастают!..

Захлюпал снежок, заскрипели калитки, и вскоре на улочку высыпало человек семь - все с колами. Впереди, засучивая рукава шубейки, косолапо выступал насупленный косматый Плоскыня. Грозен. Брови - что медведь лежат.

- Да вы что? - попятившись, заорал струхнувший Кудыка. - Плоскыня, лихоманка те в бок! Бельма, что ли, отсидел - своих не узнаешь?..

Слобожане инда в коленках просели от неожиданности. Всмотрелись, разинув рты.

- Гля-кося! Никак Кудыка?..

- Он…

- Точно он…

- Держи Кудыку!.. - отчаянно крикнул кто-то, и слобожане кинулись на пришельцев.

Чернава в отличие от привычного к спокойной жизни древореза подхватилась первой. Должно быть, не раз и не два доводилось ей уносить ноги от размахивающей дрекольем толпы. Погорелица дернула суженого за пролокотнувшийся рукав с такой силой, что чуть клок не вырвала. Разбрызгивая синевато-серую перемешанную с подтаявшим снегом слякоть, пробежали они мимо Докукиной избенки, мимо привскочившего Шумка, а по пятам катились топот, плеск, улюлюканье, крики.

- Сто-ой!..

- Держи, лови!..

Шлепнулся с перелетом, закрутился на скользкой обочине вдогонку брошенный кол…

Ножки, ножки! Уносите головушку!.. Кудыка так и не уразумел, улепетывая, с чего это вдруг обиделись на него слобожане. Не за часы же, в самом-то деле!.. В одном он был твердо уверен: поймают - будет плохо.

Взбодренные страхом и вдобавок не отягощенные ни добрыми шубейками, ни дрекольем Кудыка с Чернавой довольно быстро оторвались от погони. Топот за спиной стал пожиже, хотя криков хватало по-прежнему. Достигнув опушки, догадались оглянуться и увидели, что, разевая рот и размахивая руками, их преследует один Шумок. Без кола.