Убийство к ужину - Клюпфель Фолькер - Страница 11

Вот господин комиссар и вертится на своем офисном кресле у рабочего стола. Без толку и без смысла. А что делать? Тут он и вспомнил о младшей Вахтер. Из телефонного разговора старшей сестры он понял, что та собиралась прибыть в Альгой завтрашним вечером. Номер ее мобильника у него тоже есть. Он набрал его, не представляя себе, о чем таком спросит, что не могло бы подождать до завтра.

— Pronto[1], — раздалось на том конце.

Он коротко представился и задал вопрос, ответ на который уже знал:

— Когда вы прибываете?

Тереза, дама со звучной фамилией Ферро, назвала ему те же сроки, что прежде Юлия, а потом и фрейлейн Хенске. Тогда он попросил ее по дороге в Альтусрид подумать над тем, какие враги могли бы быть у ее отца. Или недоброжелатели из прошлого. Все это чрезвычайно важно для расследования. «Любая деталь может иметь значение», — процитировал он сакраментальную фразу, которую получил еще от своего учителя. И которая до сих пор не потеряла своей актуальности. Под конец он пожелал ей доброго пути и отключился.

Не оставалось ничего, кроме как снова вертеться на своем кресле. На пятом обороте ему стукнуло в голову: судмедэкспертиза!

— Где-то у меня записан этот номер… — пробормотал он и выдвинул верхний ящик своего письменного стола.

Порывшись, он раскидал упаковки от печенья и наконец добрался до бумаг, свалка которых и составляла его «адресную книгу». Десятки визиток перемежались с обрывками распечаток и бумажек для заметок с клеевым краем, тут и там было что-то начеркано вкривь и вкось. Он и сам удивился, как быстро нашел нужный номер. «Надо будет как-нибудь привести все в порядок», — подумал он, как всякий раз, когда выдвигал этот ящик.

Звонок в Институт судебной медицины Мюнхена занял ровно столько же времени, как и его раскопки в письменном столе. «Официальное заключение будет готово к вечеру сегодняшнего дня. Предполагаемая причина смерти подтверждается. Тело можно будет выдать на погребение завтра». Ничего нового.

По результатам переговоров Клуфтингер заключил, что коллеги сработали куда как оперативно. Наверное, не обошлось без нажима сверху, с нижнебаварским акцентом.

Он прокрутился на кресле.

Что-то еще надо сделать… Точно! Квартира Вахтера. Он же это решил еще вчера. Поскольку Санди еще не заявилась, он нацарапал записку: «Я на месте преступления», положил ее на стол секретарши и по-быстрому слинял из инспекции. На сей раз в своем «пассате».

Странное чувство овладело им, когда он срывал печать на двери квартиры Вахтера. Входя в подъезд, он озирался, будто собирался сделать что-то противоправное. Когда дверь за ним закрылась, он вздохнул с облегчением. Осторожно потянул носом. «Запахи нейтральные», — удовлетворенно зарегистрировал мозг. Нейтральные настолько, насколько нейтрально может пахнуть чужое жилье. «Интересно, а как пахнет мой дом?» — не раз задавался вопросом Клуфтингер. Сам хозяин, даже с очень чувствительным носом, не смог бы унюхать его запах. И только попадая в чужую среду — а его профессия способствовала этому, — нос воспринимал специфические, единственные в своем роде запахи. И по большей части весьма неприятные. Требовалось время, чтобы к ним привыкнуть.

В данном конкретном случае для носа Клуфтингера это не составило труда.

Квартира Вахтера пахла не агрессивно, скорее даже приятно и некоторым образом свежо. От трупной вони не осталось и следа.

Отсутствие этого «аромата» воодушевило Клуфтингера. Он медленно продвигался от прихожей к гостиной, осматривая пространство. Первое впечатление от прошлого осмотра подтвердилось: квартира была обставлена со вкусом. Светлая, гостеприимная, в приятных землистых тонах. Клуфтингеру и тогда приходило в голову, что он хотел бы иметь такой дом. За многие годы устоялась мода на структурные обои, но его отец собственноручно заковал бы его в кандалы, если бы он отважился на подобную палитру в своей квартире. Однако со временем люди становятся терпимее, подумал он и решил на будущее поговорить с женой об обновлении цветового решения интерьеров… когда она снова начнет с ним общаться.

Клуфтингер стряхнул несвоевременные мысли. Он здесь не для этого. Надо сконцентрироваться. Его сильной стороной являлось умение «читать» подобные места, как однажды заметил его бывший шеф после раскрытия серии краж. Он надеялся, что и теперь механизм сработает.

Открыв дверь в гостиную, он замешкался на пороге. Его взгляд не мог оторваться от того места, где недавно лежало тело. По коже пробежал озноб, хотя утро выдалось теплое. Именно отсутствие трупа живо напоминало о нем. Клуфтингер осторожно приблизился к дивану, немного помедлил и все-таки сел в кожаное кресло напротив. Огляделся и попытался представить себе, что же здесь произошло. Реконструировать события было необходимо, несмотря на скудные факты. Он перевел взгляд на обеденный стол, за которым в то утро сидел Вахтер. Перед ним чашка кофе и булочки с джемом на тарелке. Вот он откусывает, запивает глотком кофе, читает разложенную газету. Интересно, что он прочел перед самой смертью? Прогноз погоды? Биржевой курс? А может, криминальную хронику? Клуфтингер представил себе, о чем бы ему стало интересно прочитать, знай он, что через пару минут умрет. Но ведь жертва-то этого не знала…

Итак, раздался звонок в дверь — Клуфтингер вообразил себе мелодичные переливы. Потом надо будет проверить. Так, что дальше? Вахтер идет к двери, открывает. Кто стоит за ней? Знакомый? Друг? Во всяком случае, Вахтер его впускает.

Вероятнее всего, это мужчина. Клуфтингера удивило бы, если бы он ошибся. И не только потому, что, по статистике, большинство злостных преступников мужчины. Но даже ему самому, которого худышкой уж никак не назовешь, пришлось бы потрудиться, чтобы придушить кого-либо шнурком. Впрочем, возможно, комиссару просто не хочется даже допускать мысль, будто женщина способна на такое деяние. Так, они вместе проходят в гостиную, садятся на диван… Клуфтингер бросил взгляд через стол. Вахтер и человек без лица разговаривают. Дело доходит до ссоры, оба вскакивают, яростно жестикулируют.

— Ты не собирался его убивать, — неожиданно вслух сказал Клуфтингер воображаемому незнакомцу. — Ты не принес с собой оружия.

Возможно, безликий хотел поговорить о чем-то определенном, подвигнуть Вахтера на что-то. Но явно потерпел неудачу.

Завязалась драка, потом Вахтер получил удар по затылку или, падая, ударился сам. То, что произошло дальше, превратило рассерженного посетителя в хладнокровного убийцу, даже если за минуту до этого он и не подозревал о своих способностях. Он озирается, видит на столике рядом с новыми занавесками шнур, хватает его, обматывает несколько раз вокруг шеи Вахтера и затягивает. Вахтер сопротивляется. Вот он изгибается, бьется в конвульсиях, хватается за стеллаж, с которого сыплются книги, смахивает журналы со стола — но у него нет шанса…

У Клуфтингера от собственных фантазий побежали мурашки по телу. Что-то в тот день предшествовало этим событиям — что-то, сделавшее одного убийцей, а другого жертвой. Но что? Ответа он не находил. Тем не менее его не покидало чувство, будто он увидел то, чего не заметил в первый раз, и стоит на пороге разгадки. Убийца использовал шнур от занавесок — это уже не казалось полным абсурдом. Просто шнур оказался первым, что попалось под руку, когда Вахтер был готов вот-вот оправиться от удара и дать отпор.

Ладно. А что происходило после? Вроде бы в комнате ничего не пропало.

— Ты сбежал в панике, — снова возвестил он вслух. Все говорило об этом: и обстановка, и дверь, по словам Барча, оставшаяся открытой.

Клуфтингер снова посмотрел на столик, где так и лежали новые шторы. И тут его осенило. Он даже стукнул себя ладонью по лбу и схватился за мобильник. Санди оказалась на месте.

— Быстро выясни у Штробля или Майера, есть ли у Вахтера домработница, — прокричал он и, тут же заметив недопустимость подобного обращения к своей секретарше, повторил просьбу с подобающей вежливостью: — Фрейлейн Хенске, пожалуйста, не могли бы вы их поторопить с ответом?