Город ведьмы (СИ) - Азимова Анна - Страница 19

— Ну сколько можно ждать! — в нетерпении выкрикнул мэр, стоило Клоду шагнуть в зал. — Принимайтесь уже за работу!

— Вдохновение не терпит спешки, — Клод кивнул на мольберт, попутно разглядывая стены, увешанные портретами предков. Здесь были и богатые дамы в кружевах и лентах, мужчины, изображенные верхом на коне посреди поля боя, на приеме у короля, в окружении родных. Где-то предки смотрели вместе с группового портрета, где-то висели небольшие овальные портреты детей-ангелочков, но кое-где в глаза бросались слишком большие пустоты на стенах, будто некоторые картины специально сняли. У каждого портрета был свой художник: они хоть и походили друг на друга, но рука мастера не повторялась ни на одном из них. — А что Вы хотите видеть на этой картине?

— Я должен выглядеть героически, — объяснил мэр. — Можно изобразить поле брани или сражение с чудовищем. Обязательно прорисуйте мундир и все ордена! Еще сверху можно нарисовать кого-нибудь из святых как покровителя моей победы и славы…

— Само собой, — сказал художник с некоторой долей иронии. — В такое темное время всем нам не помешает покровительство света.

— На что вы намекаете? — нахмурился Фернан.

— В городе ходят слухи о новой эпидемии, — Клод тщательно подбирал слова, пытаясь разобраться в вопросах и мыслях, блуждающих в голове. — Вы, случайно, не сведущи в медицине?

Мэр нервно дернулся, но попытался скрыть замешательство, однако звон медалей и орденов выдал его с головой.

— Это… немного не моя сфера, — осторожно ответил он, оглянувшись через плечо, будто за его спиной мог кто-то стоять. — Моя покойная жена, помнится, увлекалась…

— А что насчет охоты на ведьм? — вопрос вырвался быстро и против воли, но едва Клод успел осознать сказанное, слова уже повисли под стеклянным куполом.

Небольшую паузу спустя мэр как-то странно причмокнул и постарался смотреть куда-нибудь в стену:

— Это… Мои предки… Они оказали большую помощь вере и церкви…

«Святой инквизиции в частности», — дополнил Клод про себя.

— Все это давно кануло в Лету, а заслуги моей семьи не ограничиваются… Не сводятся к темному средневековью. Вы должны понимать, что это были страшные времена, ужасные, люди были невежественны и жестоки… — тон его приобрел нотки оправдания, и это показалось Клоду неестественным и жалким. Пытаясь перевести тему разговора, он указал на один из портретов, показавшихся ему знакомым.

— Кто это?

На длинной белой стене рядом с одним из пустых мест висел небольшой портрет в круглой раме. На нем девушка с платиновой косой и печальными зелеными глазами то ли улыбалась, а то ли старалась не расплакаться. Неосознанно Клод подошел к портрету. Ему почему-то захотелось провести рукой по ее нарисованной щеке. Как будто под его ладонью будет теплая, живая плоть. Он потянулся к было к картине, но вовремя остановился.

— Моя дочь, Аурелия, — отозвался мэр глухим голосом. — Она была моей любимицей.

— Была? С ней что-то случилось?

Мэр на секунду умолк, и весь его самодовольный вид куда-то улетучился. Он скорбно кивнул.

— Ее забрала черная лихорадка.

Зарисовка восьмая

Сорванные цветы

— Ари, ты что делаешь? Прекрати!

— Да чего ты встал-то? Идем, а то нас точно поймают!

— Я… Я не могу. Нам нельзя туда. Отец говорил…

— Ты только и умеешь, что говорить об отце. А сам-то что скажешь? — худенькая девочка легко пролезла через дыру в деревянном заборе и скрылась из виду. Прядь волос застряла в щели, но спустя пару мгновений выпуталась, оставив темный волос, повисший на щепке, словно сигнальный знак.

Мальчик все еще стоял на месте, то и дело озираясь по сторонам. В любую секунду с любой стороны мог показаться кто-то и застать его здесь, в тупике между домом старого цветочника Абрама и детским приютом. А хуже всего здесь встретить самого Абрама — толстого, с запахом рыбы изо рта и трескучим голосом, будто его горло нуждается в смазке. Клод побаивался старика и всякий раз, когда он заходил к отцу со своими цветами, старался спрятаться куда подальше.

А там, за забором, раскинулся чудесный сад. Небольшой участок был грамотно разделен на сектора, в каждом из которых росли определенные цветы: розы, гиацинты, пионы, гвоздики, нарциссы, лилии и даже ромашки. Кусты гортензии, сирени и рододендрона были аккуратно подстрижены и разграничивали сектора, превращая сад в подобие лабиринта. Вплотную к стенам росли липы и ели, почти полностью скрывая дом за шуршащей листвой. А из-за разросшегося плюща строение и вовсе казалось каким-то волшебным зеленым гротом, в котором впору жить фее, но никак не страшному цветочнику.

Дождь шел с самого утра. Начавшись с ливня, он постепенно перешел на едва заметную морось, но после обеда снова начал усиливаться. Клод стоял точно посреди большой лужи и смотрел, как вода пытается забраться в его совсем новые ботинки. Предвкушая причитания экономки и гувернантки, он снова оглянулся в сторону дороги и подошел к забору, ощущая себя страшным преступником. Ему казалось, что кто-то пристально наблюдает за ним. Хотя это и не удивительно — сколько себя помнил, он находился под неусыпным контролем. Отец сотни раз говорил ему, что он должен вести себя благородно, вырасти достойным господином и продолжить дело своей семьи. Какая ярость, наверное, охватила бы его, узнай он, что его сын собирается влезть в чужой сад!

Но колебаться было поздно: Клод, по худобе не уступающий своей подруге, проскользнул в дыру и оказался в другом мире. Десятки ароматов окружили его и наполнили легкие до краев. В пестрящей яркости мир перестал казаться серым и унылым, и даже дождь будто бы стал тише. Где-то среди этого буйства красок затерялась Ари, но Клод уже забыл о ней, об Абраме, который мог вот-вот вернуться, обо всем на свете.

— Смотри! — раздался тонкий голос откуда-то из-за стены кустарника гортензии. — Клод, иди уже сюда!

Клод послушно пошел на голос, пытаясь понять, откуда взялось в нем ощущение безопасности и радости. Будто здесь с ним точно не может случиться ничего плохого.

— Это, наверное, Рай, — пробормотал он вполголоса.

— Что? — это Ари высунулась из-за куста и схватила его за руку. — Чего стоишь?

Но вопреки ожиданиям Клода оказались они не на одной из клумб, а прямо у одной из дверей дома. Крыльца перед ней не было, и Клод подумал, что это какой-то черный ход. Ари выпустила его руку и схватилась за ручку, которая была на уровне ее головы.

— Что ты делаешь? — зашипел на нее Клод, но его никто не слушал.

Дверь покорно открылась, едва скрипнув, но и этот звук отозвался внутри Клода ударом колокола. Ему почудилось, будто этот кошмарный скрип услышала вся округа.

— Идем, — Ари призывно махнула рукой и юркнула в темное нутро дома.

Мальчик еще немного потоптался на пороге. Старые сомнения (а что же скажет отец? как можно зайти в грязных ботинках в чужой дом? а вдруг вернется Абрам?) на какую-то долю секунды снова овладели им, но тут же угасли — обратно пути не было. Клод уверенно перешагнул порог.

В старом доме было тихо, как в склепе. Все в нем давно пропахло затхлой сыростью и заросло пылью, будто бы тут давно никто не жил, а после ярких красок волшебного сада и вовсе начинало казаться, что это какой-то дом с привидениями. Клод подумал, что каждому дому присущи свои звуки: и тиканье часов, и редкий скрип старых половиц под ногами, и глухие стоны диванных пружин, и потоки воздуха, гуляющие между шкафами. Он прислушался в надежде уловить хоть какой-то из этих звуков, но их плотным кольцом обступила тишина. Она была вязкой, липнущей к пальцам, обволакивающей, как паутина…

— Ари! — испуганно позвал Клод, и его голос ему самому показался глухим, больше похожим на шепот.

Глаза постепенно начинали привыкать к темноте. У стен проступили силуэты мебели и очертания слепых окон, заросших плющом. Судя по всему, мальчик оказался в небольшой круглой гостиной, соединяющей все комнаты в доме. Как лучи от солнца, во все стороны расходились двери, и за одной из них была Ари.