Семья - это святое (СИ) - "Leras" - Страница 42

— Прости меня, я люблю тебя, я тебя ему не отдам, — шепчет Элайджа, между поцелуями, и девушка выгибает спину, подаваясь навстречу.

Миллион мыслей проносится в голове Хелен. Ей так хочется ему верить, но что если это вновь игра, для того чтобы ведьмы уничтожили артефакт? Вдруг он снова ее просто использует?

Но в этот миг, мужские губы спускаются к ее груди, и все остальное теряет смысл. Ведьма с трудом сдерживает стон, когда Элайджа прикусывает давно возбужденный сосок сквозь тонкую ткань пижамы, а его пальцы скользят под резинку ее трусиков.

И Хелен уже не сопротивляется. Она не пытается высвободить руки, оттолкнуть Первородного. Девушка просто принимает его ласки, забросив ноги на бедра вампира.

Забыв обо всем на свете, ослепленный желанием, Элайджа отпускает запястья ведьмы и расстегивает свои брюки. На мужском лице появляется счастливая улыбка, которую Хелен понимает совсем не правильно, по-своему. И это злит ее.

— Нет! Я не стану снова легкой добычей, — со злостью говорит она и отталкивает ошеломленного Элайджу, который отпускает ее отступая назад.

Девушка хочет встать с подоконника, но застывает в ужасе, потому что видит, что на пороге кухни стоит Дерек с широко открытыми глазами, переводя взгляд с ведьмы на Первородного. Сгорая от стыда, Хелен закрывает лицо руками и выбегает из комнаты.

Несколько секунд Элайджа и Дерек смотрят друг другу в глаза, и наконец у ведьмака в голове складываются все части пазла. Готовность Первородного спасать ведьм, странное поведение Хелен, насмешки Кристины и то, как она называла его зятем. Но прежде чем он успевает сказать хоть слово, вампир вихрем исчезает за порогом, оставляя Дерека одного в темной кухне.

========== Часть 39 ==========

Новый Орлеан все также хорош, и осень лишь украшает его, делая еще более таинственным, свежим, ярким. Клаус любит и это время года, и этот город, но он даже не подозревает, что все вокруг может заиграть совершенно другими красками, когда рядом она.

Кристина вливается в Новый Орлеан также органично, как и он сам, даром что жила всегда в отдалении от города, в котором правили Первородные, и ее подбородок лишь гордо поднимается вверх, когда она ловит на себе взгляды вампиров, которых Клаус вербует в их армию для свержения Давины.

Мужчины смотрят с нескрываемым интересом (чертова ведьма слишком сексуальна!), женщины — неодобрительно, и даже с легкой завистью, когда замечают его особое отношение к Крис, которое Клаус всеми силами пытается скрыть.

Впрочем, гибрид быстро понимает, что эта битва проиграна им даже не начавшись, ведь черноглазая стерва, выслушав его холодный монолог по дороге из поместья, лишь удваивает свои усилия, окончательно сводя его с ума.

И если раньше ведьма лишь соблазняла его случайными прикосновениями, то теперь она идет дальше — позволяя увиваться за собой его приспешникам. И если бы, о, если бы, она флиртовала с ними словно шлюха, намеренно вызывая его ревность! Майклсон в ту же секунду потерял к ней интерес, вздохнув с облегчением.

Но все происходит с точностью наоборот.

Чертова ведьма ведет себя словно королева города, только что руку не протягивает для поцелуя и не ждет, когда перед ней падут ниц. Ее ослепительная красота, дерзость, небывалый магический потенциал, редкий интеллект, смелость, готовность на все ради семьи и совершенно отвратительный характер сливаются в гремучую смесь от которой кажется нет противоядия, но Клаус его и не ищет.

Беда лишь в том, что действует она так не только на него одного, а предъявить на стерву права, все равно, что признать ее правоту.

И свое поражение.

— Ты меня слышишь, Клаус?

Нетерпеливый голос Марселя вырывает Майклсона из его крамольных мыслей, и пару секунд он щурит глаза, пытаясь вспомнить, о чем именно говорил ему Жерар. К счастью для Клауса он обладает той же вампирской памятью, что и братья, и ему удается выкрутиться из этой ситуации, не ударив в грязь лицом.

Никак иначе, признание, что вместо того, чтобы строить планы по нападению на Французский квартал, он думает о том, какого цвета белье сегодня предпочла дерзкая ведьма, он назвать не может.

Марсель, кажется, не обращает внимания на заминку в беседе, списывая все на то, что Клаус, как и прежде, слишком обеспокоен интересами своей семьи, и переходит на другие насущные вопросы.

Кол уже в пути, и должен прибыть вместе с женой, ближе к вечеру, и они решают, что вместе с Дереком, он вполне мог бы напасть на бывшую невесту первым, учитывая их знания о тайниках ведьм. Хелен, не без давления Кристины, остается в поместье, и Клаус не может сдержать улыбки при мысли о том, кто вновь будет охранять белокурого ангелочка и как от этого взбесится Крис, которая сама настояла на том, чтобы сестра не приезжала в Новый Орлеан до самой битвы.

Все темы исчерпаны, и Марсель идет к выходу, спускаясь по лестнице вместе с Майклсоном, который, посмеиваясь, набирает номер Элайджи и сообщает ему о том, что Дерек нужен им в Новом Орлеане, а ему самому нужно будет остаться — охранять Хелен.

Элайджа не выказывает никаких чувств, холодно соглашаясь, но Клаус готов дать голову на отсечение, что сейчас на губах у его благородного брата змеится довольная улыбка.

Марсель уходит, на прощание приглашая гибрида вечером в бар, где сегодня будут играть джаз, и тот кивает, улыбаясь.

«Кристине должно там понравиться» — почти помимо воли мелькает в его голове, и Клаус недовольно хмурится, сводя брови.

Какая разница что нравится этой мегере? В конце концов, если он и возьмет стерву с собой, то лишь потому, что одной оставаться ей небезопасно и… Клаус не успевает додумать мысль, замирая на пороге библиотеке, куда он направляется на поиски Крис.

Она оказывается там, и гибрид не может оторвать глаз от ведьмы, которая, не замечая его появления, поправляет чулки, подняв вверх подол узкого платья. Дежавю, накрывающее Майклсона удушливой волной, оказывается таким сильным, что не сразу может подобрать слова, вспоминая их первую встречу.

Серые глаза скользят по стройным бедрам, и Клаус чувствует, как наливается желанием его плоть, от одного только чертова взгляда на Крис, которая в этот миг замечает его, слегка щуря черные глаза. На ее лице не отражается и единой эмоции, и быстро вернув на место юбку, ведьма, не говоря ни слова, направляется к двери, желая выйти.

Но она не успевает.

Клаус вихрем оказывается с ней рядом, прижимая к себе, и подхватив на руки, усаживает на тот же самый резной комод, который хранит воспоминания об их первой встрече.

— Соблазнять меня снова надумала? — спрашивает он обманчиво мягким голосом, не сводя взгляда с прекрасного девичьего лица.

— И мыслей таких не было, — в тон ему отвечает ведьма.

Она не боится, не пытается убежать, просто смотрит на него и ее пухлые губки расходятся в порочной улыбке. Или ему это только кажется?

Может и так, но Клаусу уже откровенно плевать. Слишком долго Кристина дразнила его, сводя с ума, слишком сильно он хочет ее и нет никакого смысла сдерживать себя, когда она так близко, не сводит с него своих бесстыжих глаз, и не думая сопротивляться.

— Правильно, будь послушной девочкой, как в прошлый раз, тебе же тогда понравилось, — низким от желания голосом говорит Майклсон, и, не дожидаясь ее ответа, сминает в нетерпеливом поцелуе алые губы.

Ведьма не отстраняется, позволяя ему ласкать ее, и Клаус сжимает ладонями пышные девичьи груди, наслаждаясь их приятной тяжестью. Дыхание ведьмы становится прерывистым, и Майклсон, на лице которого мелькает дьявольская улыбка, кусает через шелк платья затвердевший сосок, вызывая громкий стон Крис, который окончательно лишает его контроля, оставляя лишь желание обладать непокорной ведьмой, сделать ее своей, покрыть поцелуями каждый миллиметр ее тела, оставляя словно клеймо, темные засосы, попробовать ее на вкус…

— Знаешь, — хрипло тянет он, не сводя тяжелого взгляда с раскрасневшейся ведьмы, — прошлый раз я очень хотел, но не сделал… Самое время все исправить.