Борджиа: Дорога к Риму (СИ) - Поляков Влад - Страница 72

– Его можно уменьшить, если действовать шаг за шагом. Сначала продажа Джема и образование ядра армии. Затем начало её нормального, современного вооружения, которое совпадёт со сменой Флорентийской республики на герцогство Флорентийское. Затем должно последовать некоторое укрепление позиций нашей семьи в Папской области и уже потом – возрождение ордена тамплиеров. Конечно же, при моём непосредственном участии.

– Новыми тамплиерами станут…

– Те, кто сумеет зарекомендовать себя во Флоренции и при укрощении знати Романии, Умбрии и иных земель, подвластных Святому Престолу. Вот, к примеру, чем плох Мигель? Или уже показавшие себя в боях кондотьеры?

Родриго Борджиа понял, что у меня на любой вопрос найдётся ответ. К тому же ему предлагались не пустые мечтания, а вполне реальные планы по усилению могущества семьи. Рискованные и с толикой авантюризма? Да. Требующие длительной и тщательной подготовки? Бесспорно! Несбыточные? Ни в коем случае.

– Свою… подругу тебе всё равно тамплиером не сделать. Смирись, грешник с перстнем кардинала на руке!

– Мой отец так шутит, - поспешил я успокоить Мигеля и особенно Бьянку. Ведь так оно и было. – Да к тому же мою подругу вполне устроит положение одного из советников, которое она уже занимает. Верно, Бьянка?

Кивает, глядя на меня с заметным энтузиазмом. Я же, пользуясь случаем, решил продвинуть возможность избавления девушки от того, что реально могло в ближайшее время доставить ей проблем. Мелких, но много.

– Просьба, отец… Насчёт неё.

– Если подобрать подобающее платье, то лучшие портные Рима к твоим услугам. Мне самому интересно, на какую девушку польстился мой сын.

– Бьянка и платья, - улыбнулся я. – Не думаю, что они сочетаются, но не из-за внешности, а исключительно из-за пристрастия юной синьорины к одежде, не мешающей ношению меча и кинжалов. Тут другая беда. Она… из простой семьи. А ты давно знаешь, что можно сделать в таких случаях, если очень надо.

Кардинал и вице-канцлер с многолетним стажем интриг и подлогов знал это лучше всех в Риме. Судя по всему, сейчас на него нахлынула лёгкая ностальгия по недавним временам, когда подобные забавы были не забавами, а необходимостью. И вот снова… теперь исключительно удовольствия ради.

– Незаконная дочь уже умершего аристократа. Или ещё живого, которому достаточно малого, чтобы он готов был признать… неожиданное дитя. Откуда ты, бедствие, свалившееся на голову моего сына? Где родилась?

Жестом показываю Бьянке не смущаться и отвечать, не обращая внимания на забавы веселящегося Борджиа. К счастью, Бьянка наверняка подумала, что это у Борджиа… семейное. По крайней мере, отвечала уже с меньшей робостью, не срываясь с нормального голоса на шёпот.

– Беневент.

– Прикажу покопаться в архивах. Через несколько дней будет твоя… советница, - слово было произнесено настолько ехидно, что было понятно, что имеется в виду, - бастардом из благородного, но небогатого рода. Может и по внешности на выбранного «отца» похожей. Теперь… гони своих советников прочь. Надо наедине поговорить.

Бьянка исчезла первой, от облегчения даже про правила этикета позабыв. Придётся на эту тему натаскивать. Хотя тоже тот ещё вопрос… По какой его части, мужской или женской? Может у Катарины Сфорца спросить, если вдруг пересечёмся?

Зато Мигель де Корелья покинул нас по всем правилам, которые сей каталонский дворянин знал от и до. Кто бы ещё сомневался! Подождав, пока за другом закроется дверь и убедившись, что Родриго Борджиа разольёт вино по кубкам – мне разбавленное водой в пропорции один к трём – я поинтересовался, принимая кубок:

– За что пьём, отец?

– За величие Борджиа, - ответил тот, подняв наполненный кубок, после чего провозгласил. - Или Цезарь или никто! Это к нам обоим относится.

– Не поспоришь.

До дна, само собой разумеется, пить я даже не собирался, но несколько глотков сделал. Сама формулировка тоста показывала, что глава рода Борджиа решил начать ту самую игру, о которой мы говорили. Он знал, что я это знаю и так далее. Оставалось загадкой лишь то, зачем он решил завершить встречу тет-а-тет. Спросить? Так ведь и сам скажет, чего зря язык напрягать.

– Ты боишься угрозы со стороны Франции. Я же опасаюсь Неаполя. Но беда в том, что мы оба правы.

– Поясни.

– Конечно, для того тебя и задержал. Сначала твой страх… Джулиано делла Ровере в Остии, его оттуда не достать. Его брат, префект Рима, состоит в переписке с королём Франции Карлом VIII, донося ему обо всём происходящем в моём городе, в моей столице. И там же монах Савонарола, которого мы изгнали из Флоренции.

– Это было верное и много давшее нам решение!

– Так и есть, Чезаре, - согласился понтифик, допивая остатки вина из кубка. – Король Франции хочет получить Неаполь, мне это уже нашептали немногие люди, которые верны Святому престолу, а не Карлу. Зато по дороге к Неаполю…

– Не откажется и от того, что под ноги подвернётся. А с силой его армии может подвернуться многое. Он лишь ждёт, пока сможет закончить суету вокруг Бретани, умиротворить недовольных крошками этого большого и сытного пирога.

Родриго Борджиа невесело кивал, соглашаясь с моими дополнениями к своим словам. Дождавшись же, пока я замолчу, снова заговорил.

– Потому нам нужен союз со Сфорца. Сфорца – это Милан. Милан и Флоренция, поддержанные нами, могут поставить заслон французской саранче. Но если бы только Франция! Ты не знаешь, но Франческо Чибо, сын покойного понтифика, продаёт пожалованный ему отцом замок Черветери. Покупатель – Вирджинио Орсини!

Вот ведь засада! В слэнговом понимании этого слова, но от этого ни черта не легче. Замок имел стратегическое значение, потому как стоял на полпути из Рима во Флоренцию. Выпадая из рук не только понтифика, но и мало-мальски дружественно настроенного владельца, он делал путь во Флоренцию куда менее удобным.

Вирджинио Орсини… Произносим это имя, а в уме держим совсем другое – Ферранте Неаполитанский. Именно он вот уже не один год держал при себе и этого кондотьера и его немалых размеров кондотту. Понятен был и выбор покупателя, деньги которому однозначно поступили из кармана короля Неаполя. Орсини! Представители этой семьи, чем только ни владели на территории Папской области. Отобрать же замок, пусть даже стратегического значения, у одного из их семейки – значило практически объявить войну всей этой многочисленной и хорошо вооружённой своре. Рановато… пока.

– Неблагодарный кусок грязи, - скривился я, понимая, что именно произойдёт, как только произойдёт такая покупка. Воздействие через родственника-кардинала?

– Не поможет. Ему предложат слишком много. И Орсини поддерживают эту сделку. Чибо не станет с ними ссориться.

– А с нами, Борджиа, значит станет. Они не поняли, кого им на самом деле нужно бояться.

– Две угрозы, сын. С двух сторон. Теперь ты понимаешь.

– Тогда нам нужно всего лишь выиграть время, - оскалился я. – Срочно продавать султану его братца Джема, набирать армию из тех, кого сможем вырвать у турок… и вооружать их должным образом. Развяжи мне руки, отец! Ты не можешь не видеть, что я готов взять на себя немалую часть твоих проблем. Флоренцию я уже сделал союзником Борджиа. То есть Медичи, но они и должны стать олицетворением этой земли. Дай сделать второй шаг, третий и так до нашей общей цели.

– Шагай… Но не свались в пропасть, которая всегда рядом. В ту бездну, подстерегающую любящих играть с судьбой.

– Я не боюсь смотреть в Бездну. Более того, я готов встретить взгляд самой Бездны.

Родриго Борджиа… поверил. И решился сделать то, что я просил – дать мне почти ничем не ограниченную свободу действий. Не во всём, конечно, а в области, ограниченной тем планом, о котором сегодня говорили. Но этого мне было волне достаточно. Неаполь, Франция… Два врага, угрожающих Риму, первый из которых ещё не понимал, что второй для него куда более опасен. По этой причине нам и нужно было лишь потянуть время. Увидев истинную для себя угрозу, король Неаполя просто вынужден будет дать задний ход и спешно начать дружить с тем, кого совсем недавно хотел втоптать в грязь. Но для старика Ферранте менять сторону дело столь же привычное, как дыхание. От огорчения точно не помрёт. Разве что от возраста и застарелых болезней, но сей аспект меня также особо не волнует.