Побочное действие - "Мадам Тихоня" - Страница 25

Спирт почти помог перенести момент, когда пиратский доктор обхватил длинными пальцами повреждённую руку в локте и запястье и, упираясь ногами в бок пациентки, потянул на себя. Мэл умудрилась не провалиться в отключку совсем, и сквозь муть перед глазами старалась ещё как-то двигаться, очень условно помогая Бену зафиксировать руку повязкой. Кажется, был ещё один глоток, длинный, как будто Мэл пила простую воду, а потом со всех сторон надвинулась темнота.

В темноте поджидал огонь – тут же окружил кольцом, не давая ни шанса выбраться, но и не накрыл с головой. Мэл соприкасалась с обжигающими лепестками, они расступались на секунду, как занавес в древнем театре, открывая взгляду… да много чего. То Рича, мёртвого, с почерневшим лицом, наполовину съеденным жаром. То Лэнса, нереального, полупрозрачного: он улыбался и без звука обещал скоро вернуться. То отца, хоть видеть его совсем не хотелось. То главаря пиратов, смотреть на которого хотелось ещё меньше, на этот вот мутный взгляд, ирокез и шрам, красную майку в пятнах высохшего пота, напряжённые, блестящие мускулы. Главарь единственный из всех подал голос, и даже во сне давил, предъявлял претензии.

— …сделай, блядь, что-то с этой ёбаной хуйнёй! — Мэл помнила, как от этого рыка куснула себя изнутри за губу. Больно — неужели такое возможно во сне? И слишком уж сильно кололся чужеродный страх – доктор Бен, полуразмытый сновидением силуэт, испуганно дёрнул плечами, пытаясь спрятать в них голову.

– Если там перелом, просто так нельзя. — Бен косился на перемотанную бинтом руку, которую тыкали ему под нос, и до Мэл дошло: речь о сломанном пальце. Кажется, доктор пытался отвертеться от необходимости вправлять неизвестно что без возможности сделать снимок – странная логика, ведь совсем недавно Бен на ощупь вправил плечо самой Мэл.

— …давай, делай!

— Ну, как скажешь…

Мэл помнила короткий звериный рёв и оплеуху, которой Бена наградили за работу – глухой и мощный звук, будто мячом о землю. Дальше случился провал, темнота расцвечивалась то яркими вспышками, то тусклой желтизной лампы, колыхалась от множества голосов, отголосков и шепотков, – как есть чистилище, перевалочный пункт для неопределившихся душ…

-- Дерьмо какое… – шепнула Мэл так же неясно, как эти души. Нижняя губа в очередной раз лопнула посередине, привкус крови всколыхнул тошноту, которая, как по цепочке, заставила сглотнуть, притом очень шумно. Или это в башке так шумит? И ещё колет под сердцем, какой-то странной обидой, если с усилием поднять вялую руку, свободными от повязки пальцами ткнуться в ухо… Вибрация. Исправность. Молчание.

Рука бессильно упала вдоль тела, на край «постели», у которой, кстати, кто-то стоял. Уже неизвестно сколько времени… ах да, это же док. Бен. Бенджамин. Или Гип – как презрительно величал его во сне Ваас. Вместо имени.

– У тебя жар ночью был. Сильный… – Лба коснулась чуть прохладная, наверняка только что вымытая ладонь. – А потом прошёл…

Доктор замолчал, терпеливо ожидая ответа. Мэл разглядывала его сквозь слипшиеся ресницы, силясь протолкнуть забивший гортань комок и как-то упорядочить мысли. Ну да, всё правильно. Жар от вывиха. Остальное… ну кому тут объяснять, как работает искусственный вирус «генфриза». Привилегия правительственных шишек, финансовых воротил и их «маленьких принцесс». Замедление процессов старения, повышение общей сопротивляемости – нечто вроде придуманной заоблачно давними фантастами «биоблокады»*. От боли только, зараза, эта хрень не спасала – оставалось только на себя надеяться, на тело своё поломанное.

– Да ты просто волшебник, – Мэл вложила в интонацию весь сарказм, на который только была способна. Открыла глаза, уставилась на Бена в упор: при свете дня, что сочился из каждой щели, его лицо выглядело так же устало, серо и неприглядно, как этот деревянный барак. Мэл бесстрастно оглядела корявые от влаги стены – доски, очевидно, сроду никто не обрабатывал, и загорелая рожа соглядатая сливалась с ними причудливой маскировкой, только зубы чуть светлели в ухмылке. Взгляд запнулся на закрытой двери – на ней пунктирной цепочкой красовались четыре округлых дыры с почти свежими щепками по краю… ещё интереснее. Как и свежий багровый кровоподтёк у доктора на скуле.

Что ж, понятно, на каких правах тут Бенджамин-Гип, но поди ж ты – он ещё вопросы задавать собирался. Чёртова туча вопросов и уточнений так и роилась в этой кудрявой голове: насчёт температуры, спинального катетера на затылке, похожего на татуировку биокода с персональными данными на левом запястье…

– Жар прошёл сам – так же быстро, как и нача… – Мэл застонала: её вдруг завертело, как обломок обшивки, отброшенный космическим взрывом. Док покорно заткнулся на полуслове, даже брови встревоженно сдвинул, не сводя с пациентки глаз. А она разглядывала уходящую в бездонный полумрак крышу без потолка, то далёкую, то близкую. Там всё вились вездесущие насекомые, гудели тревожно и временами оглушительно, пробуждая в черепе воющее эхо. Мысли, грёбаные чужие мысли, – Мэл скрипнула зубами и с усилием поставила между собой и Беном ментальный блок – какой умела, будто жалюзи опустила. Стало легче, совсем немного, зато возникло дикое ощущение: она тут уже давно. И всегда сочился сквозь щели солнечный свет, растекался пятнами среди теней на грязном полу, а под крышей всё так же, ожидая темноты, вились летуче-кусачие твари. И долетал откуда-то сонный плеск воды, пробуждая болючие спазмы внизу живота, слышались какие-то тупые удары и накатывал временами оглушительный шелест листвы. Так продолжалось изо дня в день…

Кстати, пора бы уже встать, избавиться от лишней жидкости, не вышедшей с потом.

– Будь добр, волшебник, организуй-ка мне умыться. Да и накинуть чего-нибудь не помешало бы, – Мэл улыбнулась до сумасшествия безмятежно, нарочно тревожа маску боли на лице.

***

– Без стирки я это не надену, – едва покосившись на брошенную рядом одежду, со всем возможным холодом произнесла Мэл. – Боюсь думать, с кого это сняли.

Бенджамин послушно склонил голову и убрался организовывать стирку, оставив рядом с пациенткой ношеные камуфляжные штаны и выцветшую майку, естественно, красную. Всё в посторонних пятнах и разводах, но хотя бы без дыр, прорезанных или простреленных. Чернолицый продолжал пялиться, недвусмысленно положив ладонь на рукоять оружия, – с пальцем на спуске. Мэл попыталась понять для себя, безо всякой телепатии, что случится, если всё-таки встать, и в следующий момент в каком-то помутнении уже коснулась ногами дощатого пола.

– Сидеть! – рявкнул охранник, в момент опровергнув мнение о том, что он немой. Как в тумане Мэл сделала коротенький недошажок – скорее уж ногу переставила, чтобы не шататься, – прямо на чёрный зрачок ствола и вмиг остекленевший взгляд. «А ведь он тоже боится… – туман прорезала странно удовлетворённая мысль, – ведьмы боится». Мэл запнулась – стопы страшно было отрывать от пола, что скрипел и кренился, как палуба попавшего в шторм морского судна.

– Куда тебя несёт? – Сознание выбросило тот момент, когда появился Бен – просто с ходу нашлось чужое плечо, подставленное под руку. Не оставалось ничего, кроме как с помощью доктора тяжело опуститься обратно на лежанку. В молчании, сверля черномордую сволочь у стенки до крайности злым взглядом.