Пятничная я. Умереть, чтобы жить (СИ) - "Это Хорошо" - Страница 15

Свои размышления Янис-Эль, не долго думая, довела до Тарона. Но тот лишь пожал плечами.

— Тут все сложно, моя юная фьорнэ. Правил наследования в Высоком фьоре Моберг я не знаю. У людей — свои законы, у эльфов — свои. Травили ли вас на самом деле, или это было что-то иное, я тоже точно сказать не могу. Доказательств нет. Если бы я не провел с вами столько времени этим летом, я бы в эти ваши сказки вообще не поверил. А теперь… Теперь, скажем так, я готов об этом подумать. Вам же остается только держать ухо востро.

Янис-Эль уныло кивнула, машинально ощупав свое правое ухо — странным образом эта привычная земная поговорка, которая естественным образом нашла себе эквивалент и в языке людей этого мира, именно здесь получила вполне себе реальное основание в виде чутких и действительно острых ушей эльфов. Впрочем, со всеми этими литературными изысканиями и непростыми, но не срочными вопросами действительно можно было разобраться позднее. Пока же следовало что-то решить с преподавателями, которые накатали пространную телегу на чертову паразитку, в теле которой теперь приходилось как-то жить. Тарон еще раз пообещал переговорить со своими подчиненными, попутно попытавшись выяснить, кто именно был инициатором воззвания и, соответственно, пошел на сговор с родственниками фьорнэ Моберг.

— Идите. Думаю, вопрос решится уже сегодня. О результатах я вам сообщу вечером. На тренировке. Вы же не думаете ее пропустить из-за таких мелочей?

Янис-Эль покрутила головой и поднялась. Джоанна встала следом. Обе вытянулись по струнке, щелкнули каблуками и, получив на то разрешение, отправились восвояси.

— Ты что-нибудь знаешь про этого пресветлого дора Несланда? — мрачно спросила Янис-Эль.

— Нет, — Джоанна даже не взглянула на нее, погруженная в собственные, явно невеселые мысли.

Янис-Эль вздохнула.

— Ты-то чего мрачнее тучи, Джо? Муж приедет? Ну так повидаетесь лишний раз. Не убьет же он тебя за то, что к тебе какие-то придурки приставать надумали.

— Да я не поэтому…

Джоанна махнула рукой, вздохнула и ускорила шаги, явно показывая, что хотела бы остаться наедине со своими проблемами. Янис-Эль навязываться не стала и только, следуя на расстоянии, проводила свою новую подругу до дверей их общей комнаты — на всякий случай. Мало ли какие еще чудесные мысли придут в голову тем шестерым, которых Янис-Эль уже отделала, или каким-нибудь еще «юным падаванам»? После сама она собиралась все-таки сбегать в город. Меч словно звал ее.

Старик-оружейник обрадовался своей постоянной посетительнице как родной. Янис-Эль вежливо поклонилась, здороваясь, и по заведенной традиции попросила разрешение вынуть из витрины «свой» клинок.

— Что-то ты сегодня смурная какая-то, юная эльфа. Слышь, остроухая, у тебя что-то случилось? М?

Янис-Эль кивнула. Говорить о скором и, похоже, неизбежном замужестве и о проблемах в Академии не хотелось.

— Да ладно! Какие твои годы? Вам, эльфам, такой век длинный богами отпущен! — старик участливо заглянул Янис-Эль в лицо. — Все перемелется, мука будет. Ну хочешь, я тебе на игрушку эту хорошую скидку дам? А то сегодня какой-то хмырь из ваших, долгоживущих, мечом твоим очень сильно интересовался. Думал даже — купит, но он что-то прикинул и сказал, что через пару месяцев придет, когда один вопросик финансовый решит.

Янис-Эль перепугалась. Что-то подсказывало, что старик ни разу не врет, хмырь действительно был и на самом деле показался оружейнику серьезным покупателем. Сердце в груди заколотилось. Янис-Эль мотнула головой. Нужная сумма у нее была. Ну почти. Не хватало совсем немного. Еще бы буквально та самая пара месяцев, про которую как раз говорил и тот, второй покупатель, еще бы совсем немного, и она бы заработала недостающее. Правда, если бы она заплатила за меч, ее контора осталась бы без гроша, да и она — с голым задом. С одной стороны, ничего, заработает еще, а в столовой теперь бесплатно кормят, но с другой… Да и чего рассуждать, если все равно не хватает?

В самом начале деятельности ее сыскной конторы у Янис-Эль возникла естественная мысль — искать клады. Но ничего у нее из этого не вышло. Все-таки ей нужна была какая-то «привязка», что-то конкретное, за что она могла зацепиться. Сказочный вариант «пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что» — не проходил, как ни тужься. А вот если появлялся клиент и описывал или конкретное место, или не менее конкретную вещь, все находилось сразу, почти без усилий.

После того, как ей удалось при помощи своего дара найти Джоанну, Янис-Эль решила браться и за поиск пропавших людей. И первый же клиент, который додумался принести ей портрет пропавшего родственника, ушел совершенно удовлетворенным. Янис-Эль легко сумела почувствовать местонахождение сына безутешной благородной доры. Паршивец загулял с приятелями и совершенно забыл предупредить мать о своих планах. Он был давно и плотно пьян, но жив-здоров. Дора расплатилась щедро и ушла вся в слезах, а Янис-Эль потом еще долго хандрила, ворочая внутри себя что-то мутное и тяжкое. В рамках старой пословицы «что имеем — не храним». Этот молодой дурак имел мать и других близких ему людей, но так легко и бездумно заставлял их страдать… Янис-Эль была одинока, и как дорого она бы сейчас заплатила за то, чтобы рядом оказалась хоть одна живая душа, которой была бы небезразлична…

Старый оружейник тоже был одинок. Его жена и дети погибли во время урагана, в который попал корабль с семьей мастера Ноймайера на борту. Только старик и спасся… Янис-Эль поежилась. Ее глаза невольно пробежались по портрету, который висел на стене за конторкой. Молодая женщина с детьми. В центре сам мастер Ноймайер — тоже еще совсем не старый, лет пятидесяти, представительный и, главное, счастливый…

Янис-Эль подошла поближе. Что-то… Что-то такое… Она присмотрелась внимательнее, при этом привычно погружаясь в себя, перебирая окружающий мир так, словно он был огромной арфой, а Янис-Эль аккуратно трогала пальцами его туго натянутые струны… И одна из них вдруг отозвалась чистым высоким звуком. Янис-Эль распахнула глаза и уставилась на маленькую девочку, что сидела на коленях у погибшей супруги мастера — рыженькую и улыбчивую. Крошке на картине было всего года два от силы — возраст детей Янис-Эль, сама никогда с ребятней ничего общего не имевшая, определяла плохо. Но одно было совершенно ясно — в отличие от всех остальных на полотне, за исключением самого Ноймайера, только она светилась каким-то внутренним светом, только она… звучала. Струна задрожала, Янис-Эль потянула ее на себя, вновь прикрывая глаза… Перед глазами замелькало словно что-то вроде видео-путеводителя — дороги, улицы, дома, дверь… И тяжелый кованый молоток в виде волчьей морды у нее в центре…

Неужели?..

— Мастер Ноймайер, — заныла Янис-Эль, делая умильное лицо кота из «Шрека» (надо признать, на личике юной эльфийки это выражение смотрелась много естественней, чем на физиономии капитана Иртеньевой, и работало лучше), — а можно я вам часть суммы за него заплачу… ну… услугой?

— Это какой же? — старик смешливо прищурил один глаз. — Твои нежные прелести, эльфочка, меня уже лет шесть могут интересовать только с чисто эстетической точки зрения.

Старик захихикал, Янис-Эль глянула на него сердито и опять мотнула головой.

— Я могу найти вам что-то. Что-то, что вам очень дорого, но что вы потеряли и не знаете, как отыскать. Я могу. Правда. У меня… дар.

Старик сделался серьезен и даже печален и, вздохнув, отвернулся.

— То, что я потерял, девочка, давно забрала морская вода и боги. И все это не вернуть, как ни проси. Нет такого дара, который позволял бы возвращать с того света мертвых.

Янис-Эль, подойдя к портрету, осторожно коснулась лица нарисованной на нем девочки.

— Вы мне не поверите, и я вас пойму, мастер Ноймайер, но вот эта малышка жива.

Старик шарахнулся, прикрывая лицо рукой. Когда он заговорил, голос его был глух.

— Ты играешь в игры, эльфа, и не понимаешь того, что творишь…