Что-то не так (СИ) - "gaisever" - Страница 3

Они оказались в невысоком зале, в дальней стене которого полыхал очаг. (Над зданием не было дыма, и вообще у здания не было труб.) Больше света в помещении не было, деталей интерьера не разглядеть. Все тот же тонкий узор, все так же светящийся в полумраке, чертил объемы конструкций – потолочные балки, столбы, коробки дверей и окон, портал очага, у огня каменные собаки с поленьями.

Напротив двери во двор находилась другая – очевидно, наружу, в сторону хижин; за очагом по углам – еще по одной. Зал заполняли столы со скамьями, а сам зал, очевидно, был трапезной. Незнакомец прошел в темный угол за очагом, снял ножны и прислонил к стене, занял скамью и вытянул ноги под стол. От огня распространялось терпковатое благоухание.

Марк провел пальцами по столешнице (полированное дерево, но отделка и материал запредельные), сбросил с плеча сумку и огляделся еще раз. Несколько человек; сидят ужинают; на столах бликами очага играет изысканная посуда – полированный темный металл. Насколько видно при таком освещении, одеты все превосходно. Покрой неизвестный и не совсем понятный, но строгий и, похоже, унифицированный. Аккуратные одинаковые прически.

В свете огня возник человек, одетый и ухоженный как эти застольники. Всадник адресовал ему короткую фразу – нейтральным тоном, без какого-либо превосходства, высокомерия. Человек молча кивнул и удалился во мрак – скрылся в двери за очагом.

Все что произошло затем уместилось в четыре секунды. Дверь в противоположном углу – та что выходила на улицу – распахнулась. В зал шагнул высокий человек в плаще и шлеме. Плащ распахнут, под плащом сверкают все те же загадочные узоры.

Человек оглядел помещение и заморозил пронзительный взгляд – который явно сверкнул в темноте – на всаднике. В воздетой руке блеснул багровым золотом посох.

– Ге́ссех! – вскричал человек и ударил посохом в пол.

Раздался ужасный звук – будто где-то глубоко в подземелье кто-то ударил чудовищным молотом в чудовищную наковальню. Пол под ногами дрогнул и, даже показалось, поплыл, а столбы и стены качнулись. Посох в руках человека вспыхнул красно-золотой молнией. Огонь с треском сорвался с посоха и собрался в горящую сферу, в центре которой оказался вошедший. Сфера вспухла, поглотив все помещение, затмив сияние всех узоров.

Когда граница огня почти достигла стола, всадник выхватил из-под плаща маленький жезл, произнес короткую энергичную фразу и ударил жезлом о стол. Огонь обтек его искристым коконом и растворился в стенах. Треск огня растворился вслед, упала звонкая тишина. Вошедшего с посохом не было; он оставил за собой только незакрытую дверь.

Марк перевел дух, всмотрелся во мрак, разбавленный огнем очага, и похолодел. Все оставалось на местах – столы, скамейки, посуда, по-прежнему спокойно сверкавшая в полумраке. На скамейках и под столами – кучки одежды. Самих людей, которые пять секунд назад сидели и ужинали, не было.

Всадник посмотрел на Марка с испуганным изумлением. Затем произнес еще одну фразу и тронул кончиком жезла. Жезл был покрыт все таким же узором, все такой же золотой гравировкой – тонкой, словно бы дымчатой. Незнакомец пару секунд смотрел на узор, затем размахнулся и ударил Марка жезлом по голове.

Тот рухнул между столами. Включившись, он обнаружил, что сидит на скамье; правая рука схвачена тонкой цепью, мерцающей в полутьме таким же багровым золотом – как посох атаковавшего. Другой конец цепи у всадника, намотан на левую руку. Увидев, что Марк очнулся, незнакомец схватил свои ножны, потянул цепь и поволок за очаг.

Он выволок Марка в дверь за камином. За дверью оказалась лестница; ступеньки, перила, панели на стенах очерчены все тем же узором, который в полной здесь темноте светился сам по себе. Незнакомец поднимался так быстро и так уверенно будто на лестнице было светло как днем. Марк торопился вслед, попадая ногами в пустоту, стукаясь о ступеньки.

Наверху оказался коридор, погруженный в такую же тьму. Узор сияющей нитью чертил плиты панелей, плинтус, короба дверей. Незнакомец доволок Марка до ближайшего прямоугольника, ударил во мрак плечом, и они оказались в маленькой комнате. Здесь потрескивал небольшой очаг; глаза давно привыкли ко тьме, и разобрать обстановку было легко. Гармония форм и совершенство отделки предметов продолжали изумлять. Узор, покрывавший все большие поверхности, сиял тем ярче чем был дальше от света. Ощущение перспективы терялось, и казалось, что комната не имеет определенных размеров и продолжается за пределы дома. Стена напротив скрывалась за занавеской – очевидно, там было окно. Посреди комнаты находился восьмиугольный стол, на котором мрачно мерцал матово-черный шар. Шар стоял на стержне-подставке, горевшей тускло багровым золотом.

Незнакомец усадил Марка на стул, и плотнее намотал на руку цепь.

– Куда мне бежать? – хмыкнул Марк.

– Каасе́ммтерт, – сказал незнакомец – с таким выражением словно в сказанном сомневается, но тем не менее.

– Не понимаю.

– Гессех, – сказал незнакомец и большим пальцем ткнул себя в грудь. Цепочки и карабины хрустально звякнули и заискрились во мраке всеми цветами радуги. – Эйс, – он ткнул в грудь Марка.

– Марк. Если я правильно понял.

– Марк, – повторил незнакомец.

Затем прислонил ножны к стене, подошел к столу и тронул загадочный шар. Шар прояснился, сверкнув миллионом искр и отразив огонь очага – но каким-то необычным образом, будто отражающих поверхностей было несколько, и они скрывались, одна в другой, в глубине прозрачного материала.

Незнакомец занял стул с другой стороны, снял шлем и положил рядом с шаром. Волосы у него оказались длинные, были собраны и заколоты на затылке фибулой. Он вытянул-скрестил ноги, переплел на груди руки, закрыл глаза и замер. Шлем, играя всеми своими поверхностями, разбрасывал по полировке стола и панелей сотни радужных зайчиков. Голова немного кружилась – и от усталости, и от голода, и от обилия впечатлений, и от всех этих сверкающих в полумраке предметов.

Дверь бесшумно открылась, в комнате возник человек. Очевидно, из тех кто сидел внизу – кому не удалось закончить свой ужин, – та же одежда, та же прическа, то же отсутствие выражения на лице. Он произнес фразу, в которой четко обозначилось «Гессех»; незнакомец, своим нейтральным тоном, озвучил ответ; вошедший кивнул и вышел.

– Гессех? – Марк указал на незнакомца пальцем.

– Гессех, – тот обернул голову, сверкнув фибулой на затылке. – Не́йддве-кхи.

– Не знаю что это значит... Но я буду звать тебя Гессех.

Через пару минут вернулся тот человек; в руках у него был поднос, накрытый блестящей материей. Он поставил поднос на стол, вышел.

Гессех указал на стол – как видно, приглашая присоединиться – и сдернул ткань. На подносе (отделка металла слишком шикарна для простого подноса, видно даже в огне очага) лежало несколько то ли фруктов, то ли овощей, то ли корнеплодов – толстенькие морковки темного цвета. От них распространялся непонятный, свежий и аппетитный запах.

– Ддеххе́йстет, – Гессех указал на поднос. – Даасе́йнгет.

Марк взял морковку, понюхал и осторожно откусил. Это не было похоже вообще ни на что, и было необыкновенно вкусно. Он осторожно жевал, упиваясь необычайным вкусом, с трудом сдерживаясь чтобы не накинуться на морковки и не проглотить все сразу. Вспомнился перевозчик, черный дым, жуткие срубы, кошмарные дикари. Такой пищи богов никто их них, очевидно, даже не нюхал.

– Вкусно нереально, – сказал Марк, чавкая.

– Эмме́мест, – отозвался Гессех, повертев огрызком морковки.

Марк доел первый плод и понял, что не только наелся, а собственно и объелся. Сытость наступила так неожиданно и полновесно как раньше никогда не случалось. Он откинулся на спинку стула (удивительно, что на обычном стуле может быть так удобно) и почувствовал, что засыпает.

– Ддеххе́йстет-ста, – Гессех снова указал на поднос.

– Сейчас усну...

Гессех взял еще один плод и захрустел снова. Марк вытянул ноги, скрестил руки, как Гессех, и задремал. Потом крепко заснул (спалось на этом волшебном стуле комфортней чем на самой удобной кровати). Проснувшись, он обнаружил, что шар переливчато светится, а Гессех внимательно в него смотрит. По лицу бегали разноцветные блики, отвечая на калейдоскоп огней внутри шара.