Волжане (СИ) - Архипов Андрей Михайлович - Страница 40

— Так, да не так! В степи он лишь мошну свою набил, а скот скупал по соседям!

— И какая разница? Все равно, вам все отдел…

— А как по-другому? Он не должен был заботиться о людях, что на его

земле трудились?! — не на шутку разошлась Маня. — Это вы пришли, и выкинули нас на волю вольную с пустою сумой! Идите и побирайтесь, как хотите! На себе первый год пахали, корягу вам в бок! Что нам толку с той земли, если кроме нее у нас ничего нет? Хорошо, что этой зимой мужи наши в пояс Веремуду поклонились, да вернули старые порядки!

— Это как?

— А вот так! Старостой его выбрали, да повинуются, как отцу родному, защитнику нашему! Он и скот обратно раздал! И зерном посевным поделился, которое мы подъели дочиста!

— Небось, часть урожая придется ему отдать?

— И что с того? Зато отсеялись на всех угодьях А то годом раньше, чтобы семьи прокормить до того доходило, что лес вокруг деревни весь вырубили да пожгли на уголь для вас, лихоимцев!

— То есть холопами легче?

Маня недобро посмотрела в сторону Тимки и постучала пальцем себе по лбу, констатируя умственную неполноценность собеседника.

— Да хоть холопами, лишь бы выжить! Мы первый год с голодухи едва не окочурились к весне, одной оболонью[33] вкупе со ржаной мукой и спаслись! Хорошо еще взял меня Веремуд за скотом присматривать, а то так бы ноги и протянула со всем семейством своим!

— До сим пор работаешь на него?

Ага, только ныне на своем подворье, два десятка голов хозяин мне выделил от щедрот своих.

— Всего-то?

— Так то коров, а мелкой живности и не счесть! Да и не потянуть мне больше, хоть все семейство на покос поставлю.

— А никаких условиях выделил?

— Половина приплод моя, а за недостачу головой отвечаю,

— А сыр?

— Для семейства чуток оставляю, но в основном Веремуду отдаю, — обреченно пожала плечами Маня и добавила. — Но боярин он справедливый, помогает с сеном и зерном, потому не одним молоком живем и даже одежку зимнюю справляем понемногу.

— А муж чем занимается? Дети есть?

— Мужа медведь остатним летом задрал, а из детей у меня четыре девки на выданье, — Маня осмотрела Тимку с головы до ног, задержала взгляд на дырявой рубахе и печально вздохнула, посчитав, что тот не подходит ей в зятья, — да еще сынок есть, Тар. Этот на годок-другой помладше тебя будет, так что помощников хватает. Мы даже на торг ездим к соседям с сыром хозяйским!

— А что своим скотом не обзаведешься?

— А на что?! — вновь разошлась тетка. Мало того, что вы, ветлужцы нас голыми и босыми на земле оставили, так еще и резу повсеместно брать запретили. А будет Веремуд без резы в долг давать, а?! Других зажиточных у нас нет!

— Мог бы и дать, нешто нельзя помочь соседу безвозмездно или хотя бы за малую мзду? Резу ведь никто не отменял, ее просто ограничили одной двадцатой частью в год, а если общество или школа дает монеты в рост, то десятой. Это не треть и не половина, как на той же Руси ныне доходит, и то лишь тогда там все уменьшилось, когда Мономах постановил как нужно и можно отдавать долги, а было куда страшнее! В кабалу люди на всю жизнь попадали за куль муки! Именно таких заимодавцев с подобной резой мы и хотим искоренить!

— В чем же они провинились? Каждый хочет жить лучше…

— Если не ограничивать таких, сразу появятся людишки, живущие за чужой счет. Кто-то будет в поте лица своего зарабатывать себе хлеб, а кто-то, почивая на перинах, алчно предвкушать, как половину его каравая заберет себе! А еще им подобные обрастают всякой швалью, которая выбиванием долгов занимается! И вместе они будут уже на всю ковригу зубы точить, да еще возжелают кровушки вашей, чтобы ваш же хлебушек ею запить!

— Это да! — мрачно согласилась Маня,

— И нешто нам сдалось потом с такими бороться? Лучше вовсе не доводить до греха! Вон, в Киев граде семь лет назад народ до того довели кабалой да поборами, что он с вилами на купцов-иудеев, да бояр городских поднялся!

— Да будет кто-то давать монеты в рост, за такую малость, как у вас?

— Хочешь больше, так вкладывай в ремесло какое, или скот разводи. Мы только «за»! Вот, к примеру, нешто ваше общество не может растрясти мошну, да твой сыр начать на сторону продавать? Озолотитесь!

— Эх! — Маня с досады махнула на мальчишку рукой. — Да где ж она мошна та! На прожитье не хватает! На это бы монет получить! Хоть бы у тех же иудеев!

— Вот у них точно нежелательно.

— Вот так всегда! — всплеснула руками Маня. — Сначала все дивились ваш покон, а как суд да дело, так это нельзя, то запрещено! Я не говорю про иноземцев разных, но чего бы боярам нашим не разрешить резу по своему желанию снимать? Не каждый будет втридорога лупить!

— Не каждый, Но таких мало, Маня! А в основном будут лупить, потом сами же на них наместнику жаловаться прибежите! Ах, содрали три шкуры, ах, на что нам жить!.. Нет уж! За школы мы еще сможем ответить, большая часть монет оттуда точно в дело пойдет. Да и общину таким правом грех обделять, все таки прибыль в общий карман будет падать, и убыток оттуда же браться. А вот остальных надо прижать, иначе воевода больше времени и. сил потратит на суды и подавление бунтов! И долг с просчитавшегося общине легче взыскивать. На общественные работы, его со стандартной оплатой и все! Не в закупы же мироеду отдавать? Так, глядишь, дойдем до того, что в полуденные страны должника продавать будем! Как же, убытки надо покрывать!

— Уж лучше в закупы пойти, чем ноги протянуть!

— Так создайте общий котел, из которого в трудные времена черпать будет можно! Мы для того и поддерживаем общину, избавляя ее от оброка, чтобы она служила опорой простым людям в гибельные годы! Заставляем всех хранилища под зерно строить, выделяя под это монеты, а потом складывать этот самый оброк туда же! Сами и будете пользоваться в итоге, а то и соседям при желании поможете! — Тимка передернул плечами и выдохнул, успокаиваясь… — Понятно, что если ладу в общине вашей нет, и каждый в свою сторону гребет, то не получится ни черта! А уж если она на грани нищеты… Много у вас тех, кто концы с концами не сводит?

— Да куда не плюнь, мимо не промажешь!

— А школа на Суре? Слышали, что туда можно обращаться за советом и помощью?

— Даже к наместнику в ноги падали! И ничего!

— А о чем просили?

— Как о чем? Зерна на прокорм просили отсыпать, из этого самого вашего котла!

— С чего бы это? Вы туда уже что-то вкладывали? Или вас постигла беда и вы живете по нашим законам, а потому имеете полное право просить наместника открыть закрома?.. То, что у вас каждую весну наделы заново делят и скорее всего из-за этого никто за землей не ухаживает, это лишь ваши проблемы! Сколько зерна собираете? Сам к трем, четырем? Кто за вас ваши заморочки будет решать?

— Да что за ней ухаживать? — озадачилась Маня, не обращая внимания на незнакомые слова из уст собеседника. — Девка она, что ли, на выданье? И так маешься, маешься с ней, работы по горло, а толку никакого!

— Что, осенью не пашете под яровые? Зимой не вывозите навоз на поля?!

— Нешто я спину горбатить буду, чтобы потом мой надел другому отошел и тот… — Маня неожиданно замолчала и зло произнесла. — Да прав ты, малец, грыземся мы меж собой, как собаки в своре. Но вот я рада бы по-другому, да кто меня, бабу, слушать будет? Так что-наместник ваш мог бы не зерном, а чем другим таким как я, обделенным, поспособствовать…

— На него ты не сердись, ему деньги на конкретные проекты выделяют, нет у него лишних!

— Чего выделяют? Куда?

— Деньги, они же куны! Дело наместника следить за выполнением законов, попутно улаживая все разногласия между общинами требованиями воеводы. А монет на это ему выделяют в обрез! Ровно столько, к примеру, чтобы построить хранилища для запасов на голодный год. Или обустроить переселенцев. Или выкупить племенной скот для разведения. То есть чисто воеводскими поручениями он занимается! А обеспечивать вас тягловой живностью или теми же косилками он права не имеет, поскольку такими вложениями у нас занимаются школы, а точнее ремесленники при них, пусть наместник и следит краем глаза, куда они монеты девают! И, кстати, баба ты, или мужик, им дела нет!