Волжане (СИ) - Архипов Андрей Михайлович - Страница 61

— А что с ней делать… каши не просит. Пусть стоит, пока не развалится.

— Так-то оно так, но она твоим мастерам угроза нешуточная. А они у тебя на вес золота!

— Как только Емельян наметит, где водоотводы класть необходимо, так сразу на Суру вернется, останутся лишь подмастерья, которые следить будут, как местные людишки бетонные лотки набивают. А уж учитывая, что право на строительство крепостицы в наше совместное владение мы у местных старейшин выкупили, а вои твои отсюда никуда не денутся…

— Чудишь ты, воевода, с лотками этими. Ведь в самую сердцевину, горы залезли! А сколько монет в землю закапываешь!

— Мы сюда надолго пришли. А не отвести родники и воду от холма, так оползнем все наши труды в Оку смоются. Помяни мое слово, когда-нибудь булгарская крепостица именно так и сгинет. А пока… пусть ее, ругаться с Булгаром чревато! Хватит того что городского голову к ответу призвали и сестру твою освободили. Этим и оправдаемся, но далее усердствовать не будем.

— А что, кто-то уже прознал про сии деяния, чтобы оправдываться?..

— Вроде бы нет, но рассчитывать на это не стоит.

— Рисковал ты…

— Это да.

— Моей сестрой рисковал.

— И своими людьми… Весьма близкими мне людьми, хоть и не ожидал, что они вызовутся на сталь опасное дело! А еще нашим союзом… Однако без риска ты бы сестру еще долго не увидел, да и увидел ли вообще? Была бы она тогда в своем уме? Не уверен.

Собеседник удрученно покачал головой, соглашаясь со сказанным.

А воевода меж тем продолжил.

И просьба у меня к тебе… Ты сразу отсюда не уходи, вдруг да гнилое яблоко само упадет тебе в руки, без оползня… Я внове про крепость булгарскую.

С чего бы ей?

— Она хоть и зовется булгарской, но ныне их ратников тут кот наплакал, они в основном с купцами появляются, а война не самое лучшее время для торговли! Люди, же инязора лишь по привычке в крепости сидят, старый его приказ выполняя, а у ополченцев вовсе зуд в одном месте! Хлеб на полях еще колосится, а рук, чтобы его убрать, не хватает? Это у нас с тобой литовки, да жатки, а самих полей с гулькин нос, а тут!.. Собственно мои вои радости все равно не испытывают, да и суздальские тоже, но мы хоть надеемся свои потери возместить…

— Кто же придумал сроки эти?

— То князя Юрия договоренности, хотя я и высказывал ему, что идти на Булгар нужно не к осени, а когда никто ждать не будет… В любом случае из-за сроков этих половина дружины в крепостице мыслями уже на твоей стороне, не оплошай! Как только суздальский князь проведет свою рать мимо и ополчение в крепости распустят, не мешкай и перехватывай по дороге тех, кто согласен присягнуть тебе. Этого будет достаточно. Сам детинец даже мизинцем не трогай, как бы ни хотелось.

— Все равно Булгар взбеленится!

— Пусть, но в вину нам прилюдно ничего не поставит. Да и род твой не так

безызвестен, чтобы вменили тебе, будто не свое место пытаешься занять… Эх, да что я по третьему разу тебе мозг выношу?

— Чего?

Воевода только хмыкнул.

Не бери в голову, дурная присказка от моего побратима и твоего зятя…

— Да… — Овтай распрямился в седле, звякнув кольчужными звеньями, и покачал головой с толикой удивления. — Даже не верится! Не осталось более никого, кто против меня голову поднял бы!

— Не спеши! Тебе еще обещания свои выполнять, которые дал, когда рода эрзянские умасливал, да обхаживал. Иначе к ним придут булгарцы, озлобленные тем, что какой-то независимый от них властитель подмял под себя все эрзянское племя и не склоняете перед ними голову. Так что посети каждого, воздай положенные почести, подтверди обещанное. А еще про подати напомни тем, кто наше уложение не принимает, а собственным умом жить хочет… Насколько я помню, мехами, и стоялым медом вы откупались в былые времена от Киева и Булгара?

— Да, но с той поры, как Ярослав, князь муромский, в наши леса ратью зашел, отдарки сии перестали на Русь посылаться. Отдарки, заметь, не дань!

— А я, и не предлагаю тебе их куда-либо посылать! Себе бери! Тебе новое войско содержать, да суд вершить, на все нужны средства. А монеты с железа у нас есть на что тратить!

— А зачем из-за будущих податей уже сейчас морочить голову соседям? Осенью повозом привезут, как только старейшины изберут меня властителем!

— Тебе выделить надо тех, кто нашим поконом жить согласен. Пусть остальные уже сейчас задумаются, что только им к зиме вереницы возов к тебе везти! Силой усердствовать не надо, выгода сама укажет путь, хотите, мол, жить по своему, милости прошу и подати-по старому платить. А, желаете детишек выучить, да чтоб каждый муж справное воинское облачение получил, так вам в другую сторону дорога…

— На воинскую и школьную повинность!

— Всегда можно с разных сторон на любую проблему посмотреть. Детишки ведь не просто так работают, а монеты в дом несут. Кормильцы! Да и снаряжение дают без всякой платы. Знай себе зимой вместо того, чтобы на печи сидеть, сулицей верти в разные стороны! На всем готовом! И урожай весь твой, не надо князю десятину нести! Уловил? И тогда школа и мастерские придут в их веси по согласию, а потом они уже сами от них не откажутся, каким бы калачом их не манили. Думаю, что уже зимником ты не только оброк примешь, но и решение первых желающих от него увильнуть. Так что хлопоты предстояв тебе нешуточные, только успевай поворачиваться. Хлопоты это такое дело…

— Всегда есть и будут!

— Вечно будут, до нового пришествия Господня!

— Кха… — закашлялся Овтай. — Все еще считаешь, что мне, вашу веру надо принять?

— Я не принуждаю твой народ верить в Господа нашего, да и тебя тоже, но креститься ты должен! И ближники твои следом, без этого наша верховная копа тебя не утвердит! Более того, Юрий, князь суздальский, только из-за того нас терпит, что принесли мы свет учения Христова на Ветлугу, где он и тлеет. А увидит он, что встал над нами человек иной веры, да еще из племени, что с его родичами совсем недавно рубилось, так и наступит нам конец. Скорый и неотвратимый, поскольку жизни нам на Оке реке не будет. Да и не ты первый веру сменишь, не ты последний!

— Рубился я с воями муромского князя, а Ярослав Святославич вместе с покойным своим братом Олегом Горислаевичем сами были с Мономахом на ножах, как и с сыном его Юрием! Так что всех русских князей, в одно лукошко не сажай! Может и не осерчают суздальцы!

— Это они между собой враждуют, а с чужаками едино разбираются. И учитывай, что тот, кто до соседского добра жадный, тот и кобылу невестой назовет, лишь бы приданное отхватить! А Юрий давно на наше зубы точит!

— Каленого железа на всех хватит!

— Уверяю тебя, не хватит. Не он, так другой по праву силы принудит выбрать сторону или веру. Рано или поздно. Лучше этот выбор сделать самому и тогда правила будешь устанавливать ты!

— Да не пойдут меня! Вот как я тебя не понимаю! До сих пор не могу поверить, что ты собираешься уйти на покой и вручить власть над своим народом чужаку!

— Тебе!

— А я тебе кто?! Да и зачем? Правили бы каждый в своей вотчине!

— Так и будем править, зачем рушить-то, что работает? Каждый своими землями будет волен управлять по-своему, но выборный князь будет властвовать над общим войском, держать казну и вести дел с соседями. Чашу хмельную с ними поднимать! Все как везде, разве что наследовать сию власть нельзя будет.

— А что в свои руки эту самую чашу не возьмешь?

— Ты моложе и зубастей, Овтай! А мне уже тягостно в походы ратные ходить, — воевода ветлужский снял с себя шлем, подставив слипшиеся от пота седые волосы под порывы свежего речного ветра, и встряхнулся. — А если серьезно, то без объединения нам нед выжить, перешли мы ту грань, за которой на нас просто не обращают внимание. Нюхом чую. А не поделившись властью, нам не соединиться в одно целое.

— На наш век спокойной жизни хватит.

— Возможно! А нашим детям и внукам?

— Ладно… Но объединяться зачем?

— Посуди сам? Сгинешь ты, и придет вместо тебя… — наткнувшись взглядом на вопросительно поднятую бровь Овтая, воевода поморщился.