Проклятый дракон (СИ) - Константа Людмила - Страница 23

— Новорожденные…

— Те, кто не успел научиться трансформации, погибли. Боги на самом деле очень жестоки, как бы вы не хотели думать, что они справедливы и жаждут мира. B первую очередь они хотят развлечений и карают тех, кто не готов играть по их правилам. Мы тоже думали, что нас послушают, что мы любимые дети Создателя и нами дорожат. Только вышло все наоборот. Создатель давно оставил этот мир своим детям, а им было не нужно, то ради чего нас создавали — ради правды и защиты…

— Хватит вещать с таким похоронным лицом, — поморщился Бриар, которому надоело мое хандрическое состояние, — мы уже поняли твою точку зрения, но я спрашивал, что ты слышала о Песни Шеша?

— Дед говорил, что это легенда, — послушно отозвалась я, погруженная в воспоминания, — мол, уходя, многоголовый бог оставили нам последнюю надежду, свиток, где описывается способ вернуть все на свои места и более того…

— Что? — видя, что я замолчала, нетерпеливо проговорил юноша, — что более того?

— После ухода Богов, мы утратили возможность строить истинные храмы, чтобы они услышали своих детей. Мост между нашим и их миром… Почти все, что было построено после войны, идет в угоду тварям Хаоса, поэтому многие храмы разрушены. B свитке есть описание как это исправить. Шанс спастись, если придет угроза, поскольку после проклятия, драконы больше не являются хранителями.

— И что ты про это думаешь? — как опытный следователь продолжил допытываться сын герцога, но мне уже надоело слушать сказки и бередить фантазиями уставший разум.

— Что все это бред, иначе драконы давно бы завладели этим свитком, а не жили как изгои в горах так, что о нас все давно уже забыли!

— А вот и не бред, — довольно припечатал он, не давая мне возможности вставить хотя бы, — сам я не видел, врать не буду, но отец говорил, что нашел его после многих лет поисков и перепрятал его в библиотеке одного из своих замков.

— Но где именно, ты, конечно, не знаешь, — язвительно закончила я мысль паренька, но он не сдался:

— Замков всего три и в каждом есть библиотека и сокровищница. И не надо так скептически к этому относиться! Отец почему-то очень любил вас, восхищался вашими умениями и самоотдачей, мечтал познакомиться с кем-то, вроде тебя… Мне он говорил, что убрал этот свиток от глаза людей подальше, чтобы уменьшить возможность манипулировать вами. Что прямой потомок Шеша, придя в замок сразу же его найдет, свиток сам придет к нему, поскольку чернила в нем — это кровь многоголового бога… Тебе только и надо, что вернуться домой, уговорить кого-нибудь из ваших князей отправиться с тобой и все, свиток у тебя в руках. Не знаю, за что тебя изгнали, но за такую весть тебя не только реабилитируют, но и на руках носить будут. Ты сможешь вернуться к своей семье!

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Вернуться домой, как вкусно звучат эти слова, особенно когда понимаешь, что это невозможно. Иногда я позволяла себе проявление слабостей и просто мечтала, что когда-нибудь, но это обязательно произойдет. Пусть не сейчас и вообще не скоро, но если меня ждут, на что я безумно надеялась, то я приду. И каждый раз, слыша про свой дом или мучаясь воспоминаниями, мое натренированное годами сердце все же болезненно сжималось.

Вернуться…

Как будто это так просто, словно взять и щелкнуть пальцами. Стоит просто закрыть на миг глаза, и я снова стою у старого портрета отца, у которого еще немного и начнет отвалиться вспученная позолота с рамы.

Отец…

Говорят, я ни разу не видела его: он доблестно погиб, защищая навсегда утерянную крепость Конуэй. Но в доме во всех мало-мальски значимых комнатах большого дома висели его портреты. Будучи еще совсем несмышлёным ребенком, я часто сбегала с занятий к его изображениям, чтобы пожаловаться на нелегкую жизнь и сказать, как сильно я хочу быть похожей на него и как жалею, что его не рядом. Он бы точно не дал меня ни кому в обиду, с ним всегда было бы тепло и надежно. А потом сзади, положив руки тебе на плечи, молча встает дед, никогда не ругавший за прогулы и напоминая мне о нашем былом величии. А потом я слышу строгое-строгое: смотри на него, Вивиана и никогда не повторяй того, что сделал твой отец. Мы больше не должны ни за кого отвечать. Тот, кто хотел получить свободу — уже получил ее, а мы, несшие груз всего мира, теперь расплачиваемся за чужие ошибки и желания. Мы больше ни за кого не отвечаем, запомни…

Я помню.

— Допустим, я верю тебе. Допустим, я даже соглашусь на подобную плату, хотя это и сумасшествие. Но, Бриар, неужели ты думаешь, что я не попрошу тебя подтвердить свои слова?

— Хочешь сказать, что слова маркиза ничего не значат?

Эх, мальчик, пройдет еще немало времени, прежде чем ты поймешь, что именно словам лордов и королей верить не то, что не стоит, но опасно. Чем больше соблазнов встречает на своем пути человек, тем больше лазеек он ищет, чтобы получить свою выгоду. А у кого соблазнов больше всего? У тех, кто имеет право решать за тебя.

— Вот поэтому и не значат. Был бы ты простым пахарем, я, наверное, сразу бы ухватилась за твое предложение.

— Что ты имеешь в виду? — тут же напрягся юноша.

Ага, в голове не укладывается, что воспетое в легендах наивными простаками драконье благородство позволит мне торговаться? Это моему отцу когда-то не позволило, а я как тот мудрец, в первую очередь учусь на чужих ошибках!

— Ничего особенного, просто докажи мне, что изыскания твоего отца не пустой звук. А то, знаешь ли, вдруг я твоя Песнь это сборище каких-нибудь стишков, а ты мне тут пытаешься выдать это как за спасение моего народа?

Дилан коротко хохотнул и одобрительно похлопал меня по плечу. Вернее, это так выглядело со стороны. А на самом деле мне пришлось приложить немало усилий, чтобы удержаться на месте. После открытия портала и переноса я все-таки еще не до конца восстановилась.

— Я готов принести кровную клятву, что не обманываю, — немного подумав, нехотя проговорил юный маркиз и протянул мне левую ладонь. Не медля, я забрала у Веснушки небольшой походный нож, с которым он никогда не расставался, даже конвой и тот не смог его обнаружить при осмотре.

Полоснув острым лезвием себе и Бриару ладони, я поставила нам обоим магические печати. Теперь при желании никто из нас не сможет отступиться от своих слов: печать заставит довести обещанное до конца, а главное в любом случае.

— Ну, а теперь, когда мы обо всем договорились, ждем от госпожи Алексии взаимной откровенности, — лелея травмированные ладони, мстительно проговорил юноша. Я милостиво кивнула:

— Спрашивай. Только отвечу я на два вопроса.

— Почему два?

— Потому что один от тебя, а второй пусть задаст Дилан, вон он как трясется, что-то узнать хочет. А, кроме того, нам уже давно пора идти к границе. Вдруг за нами и правда, соорудили погоню, думая, что это мы убили бургомистра, будь он не ладен.

Юноша долго молчал, размышляя как бы поточнее спросить у меня, почему я скитаюсь по городам и весям, и при этом вывести на что-то еще. Я уже думала, что мне придется давать ответ-лекцию, когда он в итоге все-таки задал вопрос и тут же зажал себе рот, но было уже поздно:

— Кто именно тебя ищет?

— Никто, — чисто сердечно призналась я, еле сдерживаясь, чтобы не расхохотаться. Но потом сжалилась и ответила уже развернуто, не жалко:

— После конфликта с родственниками, мне пришлось уйти из дома. Они уже давно думают, что меня нет в живых, да и какая разница, от меня все равно отказались, можно сказать, изгнали из рода. Но, тем не менее, провоцировать я все равно никого не хочу.

— Звучит странновато, — заметил Дилан, — что вы не поделили?

Что мы не поделили? Так сразу и не скажешь, да и не ссора это была вовсе… Что я, что дедушка, будучи долгое время бессменным главой рода, особо сговорчивым нравом никогда не отличались…

«— Вивиана… — глухо прозвучал недовольный голос деда где-то над головой.