Закон Хроноса - Тимайер Томас - Страница 26

Оскар увидел, как Гумбольдт вскинул арбалет. Один за другим раздались два коротких выстрела. Ослепительная вспышка света, за ней треск. Волна горячего воздуха сбила его с ног. Звук был таким громким, что из легких вышибло воздух. Он бросился на землю рядом с отцом. Гумбольдт стоял. Он был решительно настроен наказать стрелявшего. Еще один выстрел в лес. На этот раз Оскар был готов. Он обхватил голову руками и вжал лицо в грязь.

БУМ!

В воздух брызнули ветки, листья, кора. Деревья охватил огонь. В воздухе запахло дымом и химическими веществами. Образовался огненный шар и с шипением и свистом устремился к верхушкам деревьев. Взлетели птицы и с испуганными криками понеслись прочь. Потом все заволокло темным дымом. Дождь потушил огонь и приглушил жар. Все, что осталось,- дым, обломки и гнетущая тишина.

Ждали они довольно долго, но никто не шевельнулся. Враг либо был мертв, либо ушел.

Гумбольдт развернулся и, прихрамывая, направился к Элизе.

Из дома высыпали остальные - Шарлотта, Лена, Мышонок, Вилли и Берт. Вилма бросилась со всех ног и самой первой оказалась рядом с подругой.

Элиза была в сознании, но ей было совсем плохо. И без врача все было понятно. Желтое платье с зеленой вышивкой пропиталось кровью. Несмотря на темную кожу, женщина была совсем бледной. Глаза болезненно блестели.

Гумбольдт схватил Берта за руку.

- Быстро езжай в город и привези врача. Езжай верхом на Шарите прямо к хирургу Брауштейну. Пусть бросает все и мчится сюда. Буду делать все возможное, чтобы она продержалась. Справишься?

Берт кивнул. Он был самым лучшим наездником. При желании мчался быстрее ветра.

- Да,- сказал он.

- Нельзя терять ни минуты, торопись!

- Нет,- прошептала Элиза и подняла руку.- Наклонись.

Гумбольдт нерешительно оглянулся на Берта, потом опустился на колени рядом с женщиной.

- Ну вот, Элиза. Помощь скоро будет.

Она покачала головой:

- Все… в порядке.

- Ничего не в порядке. Ты…

- Тс-с-с! - Она приложила палец к губам.- Со мной все в порядке. Если нужен врач, то не мне,- она нащупала его руку и провела пальцами вверх, к плечу.- Ты ранен.

Гумбольдт покосился на рану.

- Царапина,- отмахнулся он.- С этим я и сам справлюсь. А вот ты…

Оскар видел, что в глазах у него блестели слезы.

- Нужна срочная помощь. Но я не хирург.

- Ты гораздо больше,- сказала Элиза.- Ты мой друг, мой спутник, мой муж… Я любила тебя. Но я говорила, что мне нужно будет тебя покинуть.

- Но не так.

- Какая разница? Неважно, сколько ты живешь. Важно как… Как ты проводишь отведенное тебе время. Мое время истекло… И оно было чудесным.

Гумбольдт сжал губы.

Она провела рукой по его мокрым волосам.

- Ты не виноват. Мы вместе… И это главное.

Она пригнула его к себе и что-то прошептала на ухо. Оскар не понял, что именно, но, очевидно, слова произвели на Гумбольдта глубокое впечатление. Исследователь успокоился. На лице у него появилось серьезное и задумчивое выражение. Он опустил взгляд в землю.

Сидел он так довольно долго.

Даже когда рука Элизы безвольно упала на землю, он продолжал держать женщину в своих руках. Шарлотта и остальные сели рядом на мокрую землю. Время остановилось. Ветер обдувал дом и разгонял дождевые тучи. Среди облаков мелькнул одинокий солнечный лучик и добрался до земли. Стало холодно, но они сидели не шевелясь.

Оскар, опустив плечи, стоял рядом с отцом.

- Ехать ли Берту за врачом?

Гумбольдт положил голову Элизы на землю и закрыл ей глаза. Потом встал и поднял свою спутницу на руки.

- Нет,- ответил он и молча понес Элизу к дому.

23

Через три дня, понедельник, 21 июня 1895…

Гумбольдт сидел в полутемной библиотеке, подперев голову рукой. На столе остывала чашка чаю. Шторы задернуты. Запах такой, словно комнату не проветривали целую вечность.

- Отец?

- Входи, мой мальчик.

Оскар вошел в комнату и закрыл за собой дверь. Глаза долго привыкали к полутьме. Он бы с удовольствием подошел к окну и раскрыл шторы, чтобы впустить чудесное июньское утро, но отец предпочитал темноту. Оскар обрадовался, что Гумбольдт позвал его к себе. После смерти Элизы отец не показывался на глаза.

- Садись,- указал исследователь на стул.

Оскар проглотил ком в горле и сел напротив отца, почти касаясь его. Такое чувство, как будто ударили под дых. Стул был твердым и неудобным. Кожаная обивка скрипела при каждом движении. Напольные часы тикали громче, чем обычно. Тишина длилась бесконечно, потом Гумбольдт, наконец, заговорил.

- Мы должны поговорить кое о чем,- тихо сказал он и снова замолчал.

- Да? - подался вперед Оскар.

Гумбольдт откашлялся.

- От тебя не ускользнуло то, что в последнее время я иногда уединялся.

«Иногда - это еще мягко сказано,- подумал Оскар.- Скорее совсем пропадал из виду». Но вслух, естественно, ничего не сказал, не хотел перебивать отца.

- Мне нужно было время подумать. Меня выбили из колеи последние события.

- Все в порядке,- сказал Оскар.- Нам ее тоже очень не хватает.

Гумбольдт печально улыбнулся.

- Но теперь пора принимать важные решения.

- Решения?

Исследователь кивнул.

- Похороны завтра в одиннадцать. Я хочу, чтобы ты вместе со всеми остальными проверил, есть ли в шкафах подходящая одежда. Ботинки, рубашки, брюки, пиджаки. В крайнем случае, нужно будет купить. Похороны на кладбище Веддинг. Потом я заказал стол в «Старой почте».- Он вздохнул.- Много людей не будет. У нас с Элизой небольшой круг друзей. Мы предпочитали проводить время друг с другом и не слишком часто показывались на публике. Будут директор Шпренглер и, естественно, Юлий Пфефферкорн. И еще несколько друзей и знакомых, которых вы не знаете. К сожалению, мне не удалось связаться с Гарри Босуэллом, Максом Пеппером и Римбаулца. Всего будет человек тридцать.

- Не переживай. Я поговорю с друзьями, и мы всем уделим внимание.

- Хорошо. Я знал, что могу на тебя положиться.

Исследователь снова погрузился в молчание. Казалось, что разговор давался ему с большим трудом.

- Если бы не вы, я бы запер дом и уехал. Куда-нибудь далеко-далеко. Но это дело будущего,- он вздохнул и опустил глаза в пол.

- Что ты хочешь сказать? - Оскар с тревогой посмотрел на отца.

- Это связано с тем, что я видел той ночью. Когда ты за мной следил.

Оскар навострил уши. Может быть, сейчас он узнает, что произошло. Похоже, Гумбольдт прочитал его мысли.

- Я не забыл, что должен тебе это рассказать. Но не сейчас. Подожди еще немного, и ты все узнаешь. Теперь нужно разобраться с текущими делами. Я должен устроить Элизе достойные похороны, а потом найду убийцу,- он сложил руки на коленях.- Она пожертвовала своей жизнью, чтобы спасти меня. Долг, который я никогда не смогу вернуть. Она сделала это совершенно бескорыстно. Может быть, даже предвидела все эти годы, что погибнет, но ничего мне не говорила, потому что понимала: эта информация отравила бы нашу совместную жизнь. «Я знаю, когда должна уйти», всегда говорила она. Я, естественно, думал, что речь идет о возвращении на родину. Откуда же мне знать, что она…

Он замолчал. Утер лоб тыльной стороной ладони. Оскару не хотелось бередить рану, но вопрос так и крутился у него на языке.

- А что она тебе нашептала? - спросил он.- Она что-то сказала тебе на ухо, прежде чем умереть.

- Знаешь, слова были загадочными. Она сказала: «Я вижу черное зеркало». Вот и все.

- Черное зеркало? Что она имела в виду?

Гумбольдт пожал плечами:

- Не представляю. Но узнаю, будь уверен. Хватит об этом. Я позвал тебя не для того, чтобы жаловаться. Жизнь продолжается, и мы должны смотреть вперед. Элиза хотела бы именно этого. У меня новости из полиции.

Он указал на письмо, лежавшее на столе перед ним.

Оскар поднял брови.

- Они узнали, кто убийца?