Цивилизация (СИ) - Безбашенный Аноним "Безбашенный" - Страница 10

— И наши старики говорят то же самое, — поддержал один из его турдетанских сослуживцев, — И говорят, что задолго до того было тоже тепло, так что холода могут и вернуться, если боги вновь разгневаются на людей…

— Да, климат может похолодать, и к этому нам нужно быть готовыми заранее, — подтвердил и я, — Из-за холодных зим снизятся урожаи, и станет гораздо голоднее, чем сейчас, если мы с вами не повысим урожайность наших полей. Горох, от которого мы пердим — это один из способов. Есть системы севооборота и посложнее, зато ещё полезнее — их мы разрабатываем и опробываем на наших латифундиях, а затем учим тех крестьян, что живут по соседству с нами. Второй способ — это новые сорта пшеницы, которым не страшна холодная зима. У меня уже сейчас половина моих пшеничных полей засеяна македонской пшеницей, которой я смогу поменяться с соседями, когда наши зимы станут суровее, и она им понадобится. Из неё можно будет вывести затем и ещё более стойкий к холодам сорт — вам на ваших маленьких наделах заниматься этим и негде, и недосуг, а мы это можем и сделаем. Третий способ — свиньи, которые едят вообще почти всё, а жиреют на кореньях и желудях в лесу, и которым не так страшны волки, как овцам и козам. Пока их тоже разводим на наших латифундиях, но когда мы разведём их достаточно — появятся они и у вас. Ещё — куры и кролики, которых можно будет разводить, как только появится достаточно железной проволоки на клетки, в которых они будут в безопасности от лис и хорьков. Кур мы разводим уже сейчас, и как только железных клеток станет достаточно — нам будет чем поделиться и с вами…

— Теперь понял, Гилар, для чего нужны большие хозяйства больших вождей? — спросил его Курий, — Поделить их землю — это даже на всех наших младших сыновей всё равно не хватит, не говоря уже о внуках, а имея их соседями, мы тоже имеем больше еды со своих собственных наделов.

— Да это-то я понял, почтенный…

— А если бы ты ещё попробовал яичницы из куриных яиц на свином сале, как я пробовал у досточтимого… Вот, жду теперь, когда же его мастерские наделают побольше проволоки, чтобы её хватало и на кольчуги для войска, и на куриные клетки…

— Но как всё-таки быть с землёй для наших детей и внуков?

— Её завоёвывать надо, и как раз для этого мы с вами и ходим в военные походы.

— И что мы завоевали в этом, да и в прошлогоднем тоже?

— Мы уже давно добиваемся от римлян, чтобы часть оретанских земель у наших границ с римской Бетикой позволили захватить нам. И в этих походах мы снова показали римлянам, как надёжно НАШЕ прикрытие Бетики от набегов с севера.

— А какой смысл в этих землях на востоке, когда можно, не спрашивая никакого римского согласия, завоёвывать такие же на севере?

— Так больше же земли тогда завоюем. Вот смотри, Гилар, — я взял протянутый мне Курием витис и изобразил им на земле схематичную карту Испании, — Вот римская Бетика, а вот — наше царство Миликона. Если мы пойдём ТОЛЬКО на север, то это узкая полоса получится, а если ещё вот так на восток её расширим, то дальнейшие завоевания на севере уже широкой полосой будем вести и земель захватим гораздо больше.

— И если на них ещё и хозяйствовать с умом, так их хватит на многие поколения наших потомков, — добавил мой сосед, — Видел бы ты, как у досточтимого и у его друзей в их латифундиях хозяйство налажено! Вот чему надо учиться!

— Ну так у него же там рабы наверняка?

— Да, и в прошлом году мы с удовольствием приняли в общину двоих, которых он отпустил на свободу. Один оретан, другой — вообще карпетан. Ну и что? Оба женаты на мавританках, у обоих в семьях говорят по-турдетански, а главное — оба поработали в грамотно налаженном хозяйстве и хорошо знают, как надо работать на земле правильно. Таким людям нам не жалко выделить наделы, хоть свободной земли у нас и немного.

— Да я не об этом. Твои рабы, досточтимый, не все ведь с семьями?

— Не все, конечно, — подтвердил я, — На моей оссонобской латифундии у меня двадцать пять рабов-мужчин, из которых женаты пятнадцать, и пока только пятеро из них успели завести детей. Ты хочешь сказать, что рабочих рук больше, чем в крестьянских семьях, а голодных ртов меньше?

— Ну, в общем-то да, и это тоже…

— Так ты думаешь, я только их со своих урожаев кормлю? У меня ещё и возле Лакобриги латифундия, так она меньше, и её поля обрабатывают только пятнадцать рабов, но всего там у меня рабов гораздо больше — сейчас там уже человек шестьдесят, и тоже больше половины с семьями. У меня же там ещё и большая мастерская, которая как раз и занята производством металла, и для неё тоже нужны люди, которых тоже надо кормить. Будь мои урожаи такими же, как и у вас, на всех моих людей их бы точно не хватило. А я и расширить производство собираюсь, а значит — добавить туда ещё людей. Ведь должен же кто-то вооружать вас новым оружием, чтобы вам было легче завоёвывать новые земли для потомков? И тот хозяйственный инвентарь, с которым ваша жизнь станет и сытнее, и обеспеченнее, тоже ведь сам не сделается. На всё это нужны люди, и разве прокормишь их с ваших скудных крестьянских урожаев?

— Ты ещё вот на что обрати внимание, — снова вмешался Курий, — Мы где сейчас находимся? Что это за местность вокруг нас?

— Ну, низовья Тага. Земля, кстати, тоже хорошая…

— А кто живёт на этой хорошей земле?

— Ну, лузитаны живут.

— А твои предки на юг страны, где мы с вами сейчас живём, откуда пришли?

— Дед рассказывал, что как раз отсюда и пришли.

— А что ж им здесь не жилось?

— Так размножились ведь люди, и земли им перестало хватать.

— Вот именно, Гилар. А теперь — смотри сам, что получается. Для этих твоих здешних соплеменников, что живут здесь так, как жили и их предки, здешней земли не хватает, а много ли их здесь живёт? Разве у нас на такой же территории не больше?

— Вместе с кониями и турдетанами — гораздо больше, почтенный.

— И ведь хватило же как-то всем?

— Ну, хватило, но ты же сам сказал, что на всех младших сыновей может уже и не хватить, хоть и не надо её так много, как при подсеке.

— Ну, на сыновей-то ещё хватит, просто не рядом с нами, а расселяться придётся там, где людей поменьше, а вот на всех внуков — да, может уже и не хватить. Вот для них и для новых переселенцев из Бетики — уже надо будет завоёвывать новые, а где их взять? Ты ведь сам говорил о землях на севере, верно? Так вот они, ближайшие земли на севере, которых твоим предкам не хватало, их оставшимся здесь соплеменникам тоже не очень-то хватает, а мы с вами, как придём и наведём здесь порядок, так и здесь станет так же, как и у нас — хватит тогда земли и им, и нам.

— Но ведь это же им работать придётся больше. А что будет, если не захотят?

— А что было с теми из вас, кто не захотел, то же будет и с этими. Ленивых и буйных выгоним взашей с НАШЕЙ новой земли, а для тех упрямых и непокорных, что и сами по-человечески не живут, и другим жить не дают, у нас всегда найдутся крепкий сук и верёвка. Ты же видел уже местные деревни — нравится тебе, как они здесь живут?

— Живут они здесь, конечно, очень бедно, почтенный. Эта солома на земляном полу, голый очаг вместо печи, перегородки из плетня, почти никакой домашней утвари — у нас так давно уже живут только самые последние бедняки, а основная масса обустроилась на ваш турдетанский лад. Ну, не так хорошо, как в турдетанских деревнях, но уже больше похоже на ваш быт, чем вот на этот. Примерно как у кониев. Когда научимся и обживёмся получше, так наверное, и вовсе перестанем от вас отличаться. Мой дед так и ворчит, когда не в духе, что мы уже забыли обычаи предков и скоро совсем отурдетанимся…

— Твой дед этим недоволен? — поинтересовался я.

— Ну, я ж сказал, досточтимый, что только когда не в духе. А так — он ведь сам запретил моим дядьям участвовать в бунте против вас, когда вы нас завоевали, хоть нам и было за что мстить вам. Мой отец погиб на той войне, но дед и мне запретил мстить вам, когда я вырос. Я тогда не понимал, почему, но не смел ослушаться старшего в роду, а потом дед, когда уже служить меня к вам в войско посылал, то объяснил мне, что жизнь изменилась, и прошлого всё равно не вернуть, а ваша власть лучше римской. Да и в самом деле, лучше ведь стали жить, хоть и приходится для этого больше работать. Я вот увидел теперь сам, как здесь живут — наверное, и я смог бы, если бы пришлось, но по своей воле так жить мне что-то не хочется…