На службе республики (СИ) - Грог Андрей - Страница 61

– Он не рассказывал, как попал на тот остров?

– Рассказывал. Когда я уже выросла, и стала задавать вопросы про его необычные рисунки…

– А что за рисунки?

– Самые разные. В основном люди, животные, растения, пейзажи… Но были среди них и откровенно странные… Там были изображены высокие дома в десятки этажей, самодвижущиеся повозки без лошадей, огромные летающие птицы и стрекозы из железа, невероятно длинные мосты… И люди… Похожие на хайдаров, в необычной одежде, в окружении очень странных предметов, назначение которых он объяснял… Сначала он всем говорил, что это его фантазии. Но когда мне было уже четырнадцать лет, он, очевидно, чувствуя приближение смерти, рассказал, что это его мир, куда он не смог вернуться. Представляешь, он сказал, что его дом был как раз в Элое.

– Представляю… – Задумчиво подтвердил Саша. – Так как он попал на тот остров?

– Он поехал изучать птиц. Не охотиться на них, а именно изучать. Он так сказал. Не знаю, в чём смысл, но даже если они их ловили, то потом отпускали.

– Орнитолог. – Пробормотал Саша. – Более бесполезной профессии сложно представить. Удивительно, как он вообще выжил.

– С трудом. Тем более, что на побережье он оказался не сразу. Птиц он изучал в глубине острова. У местных неподалёку была священная пещера, куда могли входить только шаманы. Но он, движимый любопытством, всё же отправился туда, посмотреть какие-то необычные рисунки. Там было очень интересно, а когда вышел обратно, то не смог найти ни деревни туземцев, ни своих вещей, ни вообще кого-то из знакомых. Он много раз возвращался назад в пещеру, надеясь, что всё изменится, но ничего не получалось.

– Он был один? – Перебил Саша.

– В пещеру пошёл один. А вообще, нет. Птиц они изучали целой группой. Только он никому не сказал, что отправился именно в пещеру, поэтому за ним никто не пришёл.

– Может, это и к лучшему. – Философски заметил Саша, уже понимая, что очередной портал находился именно в странной пещере, и работал он тоже в один конец.

– Он тоже потом так говорил, но в первые дни ему казалось по-другому. А вскоре его нашли туземцы. Но не те, которых он знал, а другие, наши. Он сказал, что они отличаются внешне. У них другой язык и вообще много отличий.

– Скажи, а у вас там тоже живут белые люди?

– Нет. Туземцы там темноволосые и смуглые, но не с узкими глазами, как у хайдаров. Они его поначалу хотели съесть, но испугались какой-то необычной вещи у него в руках, которая могла делать быстрые рисунки на небольших листах бумаги, а ещё испускать очень яркую, ослепительную вспышку.

– Фотоаппарат… – Пробормотал Саша. – Надо же, какие впечатлительные туземцы.

– Что? – Не поняла Гликея.

– Ничего. Продолжай.

– Ну, в общем, он жил какое-то время у них в деревне. Кажется, несколько лет. И за всё это время за ним никто не пришёл. Идти самостоятельно к побережью он боялся, потому что туда не было дорог, а туземцы из соседних деревень могли не испугаться вспышек из его необычной вещи, которая, к тому же, скоро испортилась. Но однажды туда забрёл отряд золотоискателей. Харук сказал, что он знает приблизительно, где располагается месторождение золота на этом острове (скорее всего имеется в виду карьер Грасберг, где добывается золото, серебро и медь), и упросил их взять его с собой. Золото они нашли, и даже дали немного Харуку. Он пришёл с ними на побережье, поселившись в небольшой торговой фактории, где и встретил его мой отец. Мне сейчас трудно сказать, полностью я верила ему про другой мир, или нет. Это было, как сказка, но очень хотелось, чтобы она оказалась настоящей. Потом эти воспоминания померкли. Но встретив тебя, я сразу почувствовала что-то похожее на него, хоть вы и совершенно разные внешне. – Девушка немного помолчала, а потом, подняв на него глаза, спросила. – Ты из его мира? Ты пришёл, чтобы найти Харука?

Ну, что же, информация получена. Пользы от неё немного, потому что это лишь свидетельство о нахождении ещё одного портала сюда, а вовсе не обратно. С другой стороны, если есть второй вход, значит, должен быть и второй выход. По логике. Но кто сказал, что в этих кротовых норах в пространстве вообще есть логика? А девочке отвечать что-то надо. Нет, можно, конечно, отбрехаться, сославшись на плохое самочувствие Тимандры и нежелание её расстраивать, оправдав каким-то образом многочисленные мелкие странности в поведении, которые Гликея наверняка подметила и истолковала в нужную сторону, но… как он потом будет смотреть ей в глаза, когда вытащит Дмитрия из тюрьмы, и засобирается в дорогу. Помашет ручкой, и скажет прощай девочка, ты помогла мне скрасить одиночество в этом скучном отсталом мире?

Собственно, по-хорошему ему вообще здесь не надо заводить серьёзные отношения, привязываться к кому-то. Потому что он неизбежно уйдёт рано или поздно, и момент прощания будет трудным. Но речь же идёт о годах, которые он вынужден провести здесь. Он бы и рад никого не подпускать к себе близко, ограничиваясь лишь удовлетворением физиологических потребностей молодого организма. Но если исключить из списка девиц лёгкого поведения в порту, то все остальные, как ни крути, но люди! С душой, мыслями, желаниями. Они чувствуют фальшь, его отстранённость, таинственность. Это их злит или раздражает, и они в конечном итоге уходят. Не смотря на всю лёгкость гендерных нравов в этой части мира, женщины здесь не хотят выполнять функции… функции чего? Да, какая разница! Они хотят тепла, взаимности, доверия… Много чего они хотят, как и везде. Но будучи существами с высокоразвитой интуицией, прекрасно чувствуют недоверие и недосказанность. Сейчас он прекрасно понимал, что и Постумия, и Тимандра, хоть и не знали истины, но ушли от него именно по этой причине. И если он сейчас начнёт что-то плести про не так понятые случайные оговорки, то Гликея уйдёт очень быстро. Открыться ей? Допустим. А что дальше, когда все условия для возвращения будут выполнены?

Предложить ей уйти вместе? Ох… Об этом даже подумать страшно, потому что натурализовать неизвестно откуда взявшегося человека с явными странностями в поведении в России двадцать первого века невероятно сложно. Во всяком случае на уровне простых людей. Хотя, кто сказал, что он вернётся домой простым человеком? Деньги решают многое, если не всё, если дело касается таких банальных вещей, как обретение документов и недопущение интереса со стороны многочисленных контролирующих и надзирающих органов. Но это уже другой уровень проблемы, до которого ему ещё, как до Китая раком… Впрочем, здесь-то Китай недалеко. Во всяком случае его географическая территория. В любом случае, решение о том, оставаться вместе или порознь, будет принимать и сама Гликея. А для этого с ней надо быть хотя бы честным – не чужой всё же человек. Теперь не чужой.

Но начал он из далека:

– Скажи, а кто ещё знал о том, что Харук из другого мира?

– Трудно сказать. – Задумчиво произнесла девушка. – Мне он рассказал об этом, когда я в очередной раз расспрашивала его о рисунках. И скорее всего об этом больше никто не знал.

– Даже отец? – Уточнил Саша.

– Я не уверена. На это ничего не указывало. Под конец жизни его все считали сумасшедшим. Правда, тихим и безобидным.

– Кто ещё видел его странные рисунки? – Спросил Саша, выделив предпоследнее слово.

– Может быть кто-то из слуг, кто случайно заглядывал к нему в комнату, но это никто не обсуждал, воспринимая, как абстрактную мазню выжившего из ума старика.

– А как ты думаешь, кто-то из значимых, облечённых властью людей, знал о его происхождении?

– Вроде нет. – Неуверенно ответила девушка. – Мне трудно судить, я же тогда была ещё ребёнком. Во всяком случае, явного интереса к нему никто не проявлял. Он просто тихо жил в нашем доме. – И после паузы спросила. – Ты думаешь, что будет, если о тебе станет известно многим? Мне кажется, об этом в любом случае не стоит говорить слишком громко, и ты правильно сделал, что закрыл окна. Ну, а я точно не стану об этом распространяться. Просто, мне самой важно знать, что рассказы Харука, которого я очень любила, не сумасшедший бред, а правда. Именно под влиянием его рассказов я решила отправиться в штурманскую школу, чтобы открывать мир, потому что поняла, насколько он огромен, и лежит, оказывается, не в одной плоскости.