Тропой флибустьеров
(Очерки) - Верников Владимир Леонидович - Страница 3

3

Каждая из стран, хоть короткое время владевшая островом, импортировала туда черных рабов из Африки для выращивания сахарного тростника, хлопка и индиго. Затем здесь появились выходцы из Индии и Китая. Отсюда пестрый состав нынешнего миллионного населения страны. Надсмотрщики менялись так же часто, как и их хозяева. А в то время, как хозяева сражались и убивали друг друга, рабы убегали в глубь Тобаго и присоединялись там к индейцам.

В конце концов в 1704 году все враждовавшие стороны договорились объявить Тобаго… необитаемым островом. Так сказать, ни вам, ни нам: пусть остается индейцам. И это после того, что остров, как разменная монета, тридцать один раз переходил из рук в руки. Но неожиданно объявились новые претенденты на него — пираты.

Особенно расцвело пиратство в этом районе, когда знаменитый в то время флибустьер Генри Морган получил по королевскому декрету пост губернатора Ямайки. «Рыцари удачи» превратили Тобаго в один из своих опорных пунктов на юге Карибского бассейна. Они хозяйничали здесь вплоть до того момента, когда британская экспедиция под командованием капитана Финна в 1721 году в строжайшем секрете вышла с Барбадоса и внезапно атаковала пиратов, разбила их, а главаря (имя его осталось безвестным) захватила в плен и повесила.

На какое-то время наступило спокойствие. Но ненадолго. Шведы воспользовались этой передышкой и под прикрытием внушительной эскадры высадили на Тобаго 25 семей для поселения. На что они рассчитывали, трудно сказать, но факт остается фактом: до 1762 года шведские миссионеры правили индейцами и неграми, и лишь сильный британский флот, войдя в бассейн Карибского моря и захватив Тринидад, Тобаго и другие острова, окончательно утвердил свое господство над ними.

Формально все притязания на Тринидад были урегулированы Парижским соглашением, по которому его получила Англия. Позже она закрепилась и на Тобаго, положив конец напряженному периоду в его истории. И сейчас лишь географические названия напоминают о тех трагических временах: Курляндский залив, Пемброукская деревня, Голландский форт, Кровавый залив, Пиратский залив, форт Джеймса и другие.

Ветры национально-освободительного движения, всколыхнувшие после второй мировой войны и страны Карибского моря, коснулись Тринидада и Тобаго. Правда, тогда, в 1962 году, страна, став формально независимой, осталась членом Британского содружества наций. Это значит, что у нее был свой герб и флаг, свой парламент и свое правительство. Но был также генерал-губернатор, назначавшийся Лондоном, а главой государства по-прежнему считалась английская королева.

Так продолжалось до июня 1975 года, когда премьер-министр страны Э. Уильямс внес на рассмотрение парламента проект новой конституции, одним из основных положений которой было провозглашение республики. Мне довелось присутствовать на этом заседании парламента и стать свидетелем исторических минут в жизни страны. Затем был проведен всенародный референдум по этому вопросу, и в августе 1976 года государство Тринидад и Тобаго было провозглашено республикой.

Три цвета на государственном флаге страны — черный, белый и красный. В здании парламента, под сводами старинного, в стиле Ренессанса, Рэдхауза, я прочитал, что символизирует каждый из них, представляющий элементы Земли, Воды и Огня. Они определяют все прошлое, настоящее и будущее нации, сплачивают ее в одно целое.

Черный цвет — это цвет расового единства и общности людей, населяющих Тринидад и Тобаго. Красный обозначает храбрость, доброту и жизнелюбие его народов, вобравших в себя теплоту и энергию солнца. Белый цвет — это море, окружающее острова, надежда их возрождения.

Надеждой и верой в лучшее будущее живет сегодня эта маленькая страна, испытавшая на протяжении своей многовековой истории столько горя и бед, сколько не испытали иные крупные державы.

«Черное золото» Тринидада

Итак, какой же он сегодня, этот остров, долгие годы остававшийся «терра инкогнита» для советского человека? Чем живет эта «половина страны», являющаяся, по сути, ее сердцем, каков ее экономический и политический пульс? Ответы на все эти вопросы получаешь, находясь в Порт-оф-Спейне, едва начинаешь знакомиться с городом и беседовать с общественными или государственными деятелями.

Если суммировать их, то можно выделить несколько важнейших проблем, волнующих страну: стремление максимально использовать природные богатства в национальных интересах, покончить с безработицей, добиться ускоренного экономического развития на основе сотрудничества с другими государствами, и в первую очередь — с соседними Гайаной и Ямайкой, богатыми бокситами. Конечно, задачи не из легких — ведь независимый Тринидад и Тобаго получил в наследство от колонизаторов отсталое хозяйство, богатство очень узкого круга лиц и ужасающую нищету абсолютного большинства жителей островов, предприятия, полностью принадлежавшие иностранному капиталу, и массовую безработицу.

Еще из окна самолета, когда посреди голубого моря возникают вдруг неясные пока очертания зеленой земли, замечаешь сначала три горные вершины, а затем — лес металлических вышек и сверкающие на солнце установки для крекинга нефти. Затем появляются огромные серебряные нефтехранилища на самой кромке океанского берега и десятки судов неподалеку от них. Да, Тринидад хоть и невелик по размеру, но пейзаж его не спутаешь ни с одним из островов этого района — нефти и газа больше нет ни у кого. 10 миллионов тонн ее добывается здесь ежегодно, а запас газа специалисты оценивают просто астрономической цифрой: в миллиарды кубических метров.

Когда подъезжаешь совсем близко к нефтеперегонным заводам, кажется, что чувствуешь, как гудит земля, из которой круглые сутки выкачивают нефть. И понимаешь, как цепко ухватились за это богатство межнациональные монополии. Ведь одна из них — американская «Тексако» — построила здесь заводы, по своей мощности намного превышающие добычу на самом Тринидаде.

Свыше 250 тысяч баррелей[1] сырой нефти в день для переработки доставляют суда из Венесуэлы и из стран Персидского залива в дополнение к 350 тысячам баррелей тринидадской. Иными словами, большая часть из добываемых на острове 10 миллионов тонн попадает к «Тексако», меньшая — на заводы, частично принадлежащие государству. Круглые сутки танкеры с флагами почти всех стран мира уходят отсюда, груженные «черным золотом» Тринидада, пополняя золотые сейфы владельцев компании. Но времена все же меняются.

У меня был долгий и интересный разговор в Порт-оф-Спейне с министром индустрии и внешней торговли страны Эрролом Махабиром. Он один из известных на Тринидаде экономистов, хорошо знающий состояние дел и планы правительства на будущее. Рассказ его был обстоятельным и оптимистичным.

«Политика правительства, — говорил он, — ясна и непреклонна: наша нефть должна служить процветанию нашего народа. Мы уже являемся владельцами значительной части нефтепромыслов и нефтезаводов, на очереди — сложные переговоры с „Тексако“. Отступать от этой политики мы не намерены».

Действительно, в руках государства уже находится немало заводов, которые еще недавно принадлежали иностранным хозяевам. Правда, предприятия небольшие, тягаться с «Тексако» им не под силу. И все же это важная победа молодого государства, теперь оно само распоряжается своим богатством: часть нефти идет на экспорт, а остальная — на нужды страны и на предприятия нефтехимии, где превращается в синтетические волокна, удобрения и многое другое. Это позволило Тринидаду за сравнительно короткий срок заметно поправить свое финансовое положение — ведь на нефть и нефтепродукты приходится 90 процентов национального экспорта.

На предприятия «Тексако» меня, конечно же, не пустили. Но на нефтезаводе, некогда принадлежавшем англо-голландской компании «Шелл», а теперь являющемся собственностью Тринидада и Тобаго, побывать удалось. Называется он «Тринток», его мощность — 100 тысяч баррелей в день.