Четырнадцатый апостол (сборник) - Белянин Андрей - Страница 2

2

«Истину знают лишь умершие…»

Истину знают лишь умершие.Живущие лишены такой сказочной роскоши.Каждый жезл имеет своё навершие,Словно густая печать богини Мокоши.Это язычество, вышедшее из бездны,Из-под контроля какого-то чёрного дна.И если побыть хоть на минуту трезвым,То кажется непробиваемою стенаМоих возвращений. Лазоревейшие далиУже не для нас, потому что такая тьмаВокруг, и вот уж разрозненные деталиНе сходятся в пазл, а впрочем, суди сама.Развей свои строки по высокогорным склонам,Разлей свои слёзы вдоль горизонта, иРасхожие фразы покажутся смысла полны,И воздух разреженный лепит слои свои.Строчку к строке. Восприятие к восприятию,Так стволы сосен накручивают круги.Я тоже запомню, что веки ты красишь под платьеИ обручальное золото не украшенье руки.Выстрел всегда и везде надёжнее стали.Даже не проверяй, можешь верить на слово.Сходи в музей, посмотри на старинные эмали,Признай, что у них всё легко и счастливо.Прости, что у нас иначе. Просто прости.Нет? И не надо. Правильно. Да?Расставания в англицком стиле не в чести,Увы. Как и прочая фальшивейшая ерунда.Это как бы в геометрической теореме,Краткая чёрная точка в зените над пляжем Лидо.Жизнь расчерчивает нашу судьбу по схеме:Вдох.          Любовь.                    Выдох.

«Где ты была? Где были наши души…»

Где ты была? Где были наши душиСто лет назад? И был ли я так слеп,Что в небесах, на море и на сушеЯ строил не дворец, а тусклый склеп?Бродил, не веря, что ты дышишь рядом,Плутал во мраке суетных картин,Касался женщин равнодушным взглядомИ, с кем бы ни был, был всегда один…Я не искал ни солнца, ни просвета.Но если б знал, что есть на свете ты, –Бежал бы вспять крутой тропой поэта,Рассеивая в снах твои черты,А имя прошептали б мне цветы…И мы с тобой вдвоём вернулись в лето…

«Пусть тусклый питерский дождь…»

Пусть тусклый питерский дождьТоской освежает душуИ так методично глушитОзноба слепую дрожь.Но горло не греет шарфОбрывочных воспоминаний,Рисунков, обид, признаний,Как боли на брудершафт.Где финская синь в глазахОбломком холодной сталиЛаскается, но не жалит.Где водкою глушат страхПред тем, кто, воспетый в медь,На лепицуанском звереСрок жизни твоей отмерит.И, кажется, не успетьС Пальмирой сойтись на «ты»В поэзии или прозе,В один поцелуй на морозе,Пока разведут мосты.А после – хоть шторм, хоть штиль,По-русски, рванув рубаху,Всё сердце нанизать махомНа Адмиралтейский шпиль!

«Не молись звезде до заката…»

Не молись звезде до заката.Закатилась твоя звезда.Отправляйся, казак, до хаты,Пока с фронта идут поезда.Пока ветер свистит на стыках,Пока можно ещё успеть –Не ругаться, не врать, не хныкать,А суметь обмануть смерть.Ненадолго, хоть на полгода,Чтоб безносая не смогла,Не почуяла в непогодуВсей любви твоего тепла,Твоих рук – золотого поля,Твоих губ – неземной исток.Я иду за звездой и больюНа Восток…

«Плачь, флейта дождя…»

Плачь, флейта дождя…В далёком ТайванеНеизвестный крестьянин создал тело твоё их хвоща полевого.Наполнил рисом, а музыка радости и изгнанияРодилась сама без чьего-либо высшего веления или слова.Капли падают. Разбиваются не дыша,Будто поток слёз всесокрушающий ломает стены темницы.Какая же боль из сердца уходит, боясь помешатьКрылышку ангела рыжего, коснувшегося этой страницы…Смотрел в зеркало. Совершенно пустые глаза.Раньше в них отражалось небо, улыбка сына, астраханское лето.Сине-зелёная сталь. А были – изумруд и бирюза…И только вопросы, исключающие саму возможность ответа.Потому что истины нет. Есть ненависть, боль и страх.Вечные «если бы, если бы, если бы…», смерть остальное стёрла.Плачь, флейта дождя… Нежно качаю тебя в руках,Словно баюкая боль         своего же                  изломанного                                    горла…

«Прости, малыш. Я был глуп и слеп…»

Прости, малыш. Я был глуп и слеп.До последнего верил, что всё это злая шутка.А теперь душа моя – чёрный склеп,Внешне роспись и золото, а глянешь поглубже – жутко…Я не плачу на людях не из-за гордости, нет…Я забыл это слово, как честь, как достоинство, веру.Слёзы душат во сне. Их не видно, и весь секрет,Чтобы утром проснуться, а глаза были красными в меру.Оля стала большой и красивой, тоже любит тебя.Вот так младшие сёстры становятся старшими махом.Она меня поднимала, сердце моё теребя,Когда я кричал от разлуки и бился лицом о плаху.Дашке – четыре. Не дочка – казак, огонь!Вы бы с ней вместе седлали коней и – в поле,Гуляли по парку, держались ладонь в ладонь,Вас было бы трое… Но всё выжжено лавой боли.Дед ушёл за тобою. Если увидишь его, присмотри…Оперировали. Но сердце встало через два дня.Хоронили на том же кладбище. И теперь я боюсь зари.Худшие вести приходят с рассветом, лучом маня…Тебе хорошо там? Заботится ли Господь?Кто подтыкает тебе одеяло и на ночь читает сказки?Пусть всё, что доныне терзает мою плоть,Приходит к тебе, как улыбки, цветы и краски.Мы встретимся. Время? Да что оно – только миг!На Кавказе и в Сербии коротких дорог не счесть, иТы же, услышав мой простреленный крик,Скажешь: «Папа вернулся!Теперь мы опять будем вместе…»