ТКС. Книга вторая (СИ) - Бариста Агата - Страница 82

- Так тебя что, просто накормить надо было?

Я загадочно улыбнулась.

- Иногда это срабатывает и с девушками. Ну, что там рассказал Роберт Ашотович?

Кайлеан ещё немного понаблюдал за игрой, потом сказал:

- Как и предполагалось, твой бывший работодатель - эмигрант из Аннмории. Запирался, конечно, вначале, но я быстро добился откровенности.

- …Немножко надавили харизмой, а, Ваше Высочество?

- Пришлось. Поначалу трактирщик решил со мной в игры играть, но быстро уяснил, что делать этого не стоит. Он сбежал сюда много лет назад по причинам, вдаваться в которые я не стал. Главное, он склонился перед волей Карагиллейна - фамильное сходство существенно упростило дальнейшую беседу.

Кайлеан полез в карман, достал ключи и покачал ими. Брелок с зигзагом “Опеля” и подвеска - деревянная обезьянка, прикрывшая ладошками глаза, - были мне знакомы.

- Роберт Ашотович оторвал от сердца любимое авто? - приподняла брови я. - Представляю себе его скорбь. Но жертва не имела смысла: у нас обоих нет ни прав, ни паспортов. Нельзя так рисковать. Не уверена на сто процентов, что сможем откупиться, если дорожная полиция нас остановит… мало ли как сложится.

- Машина заговорена от внимания дорожной полиции, такие чары обычно накладывают на транспорт спецслужб, и у нас тоже. Из уклончивого сопения твоего работодателя я узнал, что списанный оперативный автомобиль ему продал сотрудник некой структуры, тем самым существенно уменьшив пропасть между своими смелыми желаниями и скромным официальным заработком.

- Надо же… а я-то удивлялась - Роберт Ашотович знает толк в дорогих вещах, а машина у него древняя, да ещё и обшарпанная какая-то… одна радость, что немецкая. Сколько помню, он всё время что-то в ней менял - то тормозные диски, то свечи, то провода… а кузов, по-моему, просто рассыпался в труху. Вечно он его подмазывал и подкрашивал…

- Трактирщик не преминул сообщить, что за эту обезьянку, - Кайлеан ещё раз покачал связкой, - заплатил столько, будто её выточили из цельного алмаза. Чары, правда, настроены на источник силы, расположенный в центре города. Как подальше отъедем - начнут ослабевать, но к тому времени, как они развеются, мы успеем беспрепятственно добраться до места.

- Раз никто не остановит, давай я сяду за руль, а ты отдохнёшь. - Я с готовностью встала.

- Поведу я. - Кайлеан тоже встал. - Ты будешь штурманом. И ещё… Задавая вопросы, я вынужденно обнаружил свой интерес к Мортену. Как выяснилось, он регулярно заглядывает на твою бывшую работу… завсегдатай, можно сказать.

- Плюшками балуется? - хмуро спросила я.

Кайлеан поглядел с любопытством и пожал плечами:

- И этим, наверное, тоже. Он сделал “Кофейный рай” своей штаб-квартирой и, похоже, основательно запугал хозяина. Тяжело признавать, но Мортена твой бывший работодатель боится больше, чем меня, и, кстати, на полном серьёзе считает его вампиром. Должно быть, стал свидетелем ритуала, с помощью которого поддерживается подобие жизни в призрачном теле. Я запретил упоминать о своём визите кому-либо вообще, но стереть память Роберта Ашотовича, не раскрыв своего местонахождения, не могу. Появится Мортен - аннмориец расколется как гнилой орех. А я бы предпочёл до конца оставаться в тени… У нас появилась ещё одна причина поскорее добраться до области, где у меня будут развязаны руки.

Недалеко во дворах мы нашли притулившийся к какому-то строению гараж, а в нём старенький серый “Опель” Роберта Ашотовича. Через пару часов, миновав утомительные пробки, зачарованная машинка вырвалась на простор автобана и стрелой понеслась на север..

Большая часть пути опять проходила в молчании. Пока не пригодились даже мои ценные указания - в машине был установлен спутниковый навигатор, проложивший маршрут до того Оленегорска, что вполне официально существовал на карте. Кайлеан сосредоточенно глядел на дорогу, длинные кисти рук лежали на руле почти неподвижно, лишь иногда корректируя едва заметные отклонения от курса. Было ощущение, что он не столько отдался вождению, сколько усиленно о чём-то размышляет. Я не хотела мешать, потому праздных разговоров не затевала.

Лишь однажды Кайлеан, по-прежнему глядя вперёд, вдруг отрешённо произнёс:

- Если со мной что-то случится… - и замолчал, не продолжив.

Желудок сжался, будто я падала с высоты. Я подождала, но когда он так и не закончил фразу, не стала уверять, что всё будет хорошо. Очень даже может быть, что вместо возвращения в родные пенаты нам предстоит проникновение на вражескую территорию. Включив радио (по салону поплыло что-то задумчиво-восточное - дудук, кажется), я отвернулась и стала смотреть в боковое окно.

По-хорошему стоило бы подремать, но нервы не позволяли.

…Погода была пасмурной, небо - низким. Рахитичные лиственные деревья, тянущиеся из болота, всё чаще сменялись хвойными лесочками, бодро взбегающими на вересковые пригорки. Иногда вместо леса вырастали гранитные скалы, и шоссе петляло, огибая массивы; огромные обкатанные валуны, поросшие мхом, - гости из ледникового периода - в изобилии лежали по обочинам. Пейзаж за окном лучше всяких указателей свидетельствовал о том, что мы въехали на территорию Карелии.

Двигатель урчал мягко и ровно - автомобиль Роберта Ашотовича оказался тигром в овечьей шкуре: он уверенно пожирал километры, выказывая мощь, немыслимую для старой колымаги; однако так же уверенно он пожирал топливо. Должно быть, ненасытность была побочным эффектом наложенных чар. Трижды мы останавливались на заправках с почти пустым баком, пополняли запасы бензина, что-то ели с картонных тарелочек… распаренные, кирпично-красные сосиски с бледным картофельным пюре из хлопьев… пили не особо ароматный, но крепкий кофе… К вечеру мы миновали Петрозаводск, ещё позже пересекли границу Заполярья.

Северные белые ночи уже пошли на убыль, но всё ещё сопротивлялись грядущей тьме. Не смотря на позднее время, мы ехали в каком-то жемчужном полусумраке, отчего всё вокруг казалось нереальным. Машин на трассе поубавилось, лишь встречные тяжеловесы-рефрижераторы с мурманскими номерами продолжали движение на юг.

Беспокойство накатывало волнами, и чем ближе становился Оленегорск, тем выше становились эти волны.

- Ночь, - произнёс Кайлеан, поддержав моё настроение. - Я предпочёл бы не объявляться в посёлке ночью. Лучше утром. Надо остановиться в каком-нибудь мотеле.

- С мотелями здесь напряжёнка, - призналась я. - Последний мы проехали час назад. Помнишь большую стоянку с фурами? Перед поворотом на Оленегорск будет заправка, при ней магазинчик “Двадцать четыре часа”, но жилья там нет.

- Переждём до рассвета в машине… где-нибудь на окраине.

Я наконец сообразила рассказать Кайлеану о гостевом доме, расположенном в лесу, километрах в десяти от шоссе. Дом был выстроен на периферии магической зоны на деньги Завода и предназначался в основном для адаптации гостей, собиравшихся посетить Оленегорский Опытный. Папа объяснял, что особый фон в наших местах требует некоторого привыкания, и упоминал для образности кессонную болезнь, настигавшую водолазов, слишком быстро поднявшихся с большой глубины. Иногда министерскому магу приходилось проводить по нескольку суток у пограничной черты, где влияние магического Гольфстрима уже ощущалось, но пока было слабее, чем в центре.

- Место, где я выросла, оно особенное. Фон специфический. Как думаешь, тебе понадобится адаптация?

Кайлеан пожал плечами:

- Вряд ли. Никогда не замечал за собой особой чувствительности. Но магия магии рознь, оглядеться не помешает… подстроиться, если что. В любом случае, стоит остановиться на ночь под крышей, тебе надо отдохнуть. Кто знает, что ждёт впереди… В этом доме кто-то живёт?

- Сторож, по-моему, всегда там. Кому-то же надо за порядком следить, ремонтировать… зимой котёл топить, чтобы трубы не разорвало, двор от снега чистить. - Я напрягла память. - Когда уезжала в Питер, Филиппыч такой в сторожах был… Фёдор Филиппович, бывший кладовщик с завода. У него жена жутко сварливая, он как на пенсию вышел, так сразу в сторожа подался, от неё подальше… папа так говорил… по-моему, даже сочувствовал. И мама тоже. Кто сейчас - не знаю. А другие редко бывают, командировочные в основном. Хотя в самом доме сауна приличная, баня отдельная с чистым прудом позади… иногда из поселкового начальства кто-то наезжает.