Горничная особых кровей (СИ) - Грин Агата - Страница 18

— Регинка? — из душевой вышла Маришка в одном только полотенце. Выжимая чернильно-черные волосы, она подошла ко

мне. — А ты что здесь делаешь? Почему не работаешь?

— Аты?

— Я-a? Гримми меня хотела выгнать, но Элайза ей быстро вправила мозги. А вообще… Работа не по статусу будущей жене

Тоя Ильмонга. Пока что я его любимая горничная, но скоро он поймет, что я - его судьба.

— У него таких любимых - как снега зимой.

— Они все хотят от него денег, а я хочу стать ему близким человеком, — Маришка улыбнулась.

В особняке эту черноволосую горничную не любили по тем же причинам, что не любили и меня: нас считали распутными. О

нас ходили слухи. Поэтому, как бы мы себя ни вели, отношение к нам не менялось, и мы оставались для всех смазливыми,

глупыми, недостойными девками. В общем, мы с Маришкой понимали друг друга, очень хорошо понимали, и намеренно

действовали на нервы всем этим лицемерным моралистам.

История Маришка - это история обыкновенной наивной девчонки из глухой деревни. Один засранец как-то проезжал через ее

деревню, приметил хорошенькую селянку, и увез с собой в город. Когда Маришка наскучила засранцу, он ее выставил.

Молоденькую красотку приметил другой засранец… В общем, засранцев было много, все они умело вешали лапшу на уши

деревенщине. Мало-помалу Маришка научилась использовать свою привлекательность и вертеть засранцами - при этом она

больше не позволяла тащить себя в постель. Оттого засранцы дружно ее возненавидели и вознаградили множеством

оскорбительных, нецензурных и крайне обидных прозвищ.

В особняк Маришка попала случайно, и так же случайно выяснилось, что у нее талант превращать женщин в красавиц с

помощью макияжа и укладки. Элайза оценила этот ее талант и оставила своей личной горничной, камеристкой, если по

старинке.

Жизнь у Маришки наладилась, и тут явился артист первой категории и искушение во плоти - Той Ильмонг. Бедная горничная

влюбилась в экзотичного красавца, и это могло ей навредить.

Я сказала:

— Ильмонг - артист первой категории. Ты пустое место в его глазах.

— Не пустое. Он уже запомнил меня и называет чернулей, — поделилась сокровенным девушка.

— Чернулей? Знаменитый артист мог бы что-то получше придумать.

— Да ты просто завидуешь, — бросила Маришка. — На тебя-то он внимания не обратил.

— Зато на меня обратил внимание владетель.

Горничная скинула полотенце и бросила его на кровать: стеснение девушке было неведомо. Да и чего стесняться, когда

фигурка - закачаешься! Белейшая кожа, крутые изгибы, полная высокая грудь - есть, от чего потерять голову.

— Владетель? — переспросила горничная, надевая белье. — Тоже очень интересный мужчина, но, как мне кажется,

холодный. Куда ему до горячего апранца! У моего Тоя даже глаза цвета огня.

— Той невысокий.

Нормальный! Не то, что твой высоченный владетель.

Владетель не мой.

Да-а? — усмехнулась Маришка. — А хочешь, твой будет? Я тебя так накрашу, что он дар речи потеряет!

— Спасибо, обойдусь.

Я тоже сходила в душ, переоделась. Взяла на смену свежевыглаженную униформу, шпильки, косметику. Не для того, чтобы

выглядеть красивой, а чтобы не казаться неряшливой. После мытья мои волосы стали пушистыми, начали завиваться.

Отцовское наследство - рыже-каштановые кудри.

Кудри…

Маришка тоже кудрявая, поэтому владетель нас и перепутал.

— Мар-и-и-иш, — я отложила расческу и подошла к девушке. — Пару дней назад ты прислуживала владетелю?

-Да.

— И как же ты ему прислуживала?

— Регин, ты чего так смотришь?

— Ты с ним флиртовала?

— Конечно, — кивнула Маришка. — Он любезный - ему прислуживать приятно. Вот и я с ним тоже была любезной,

улыбалась, волосы поправляла. Знаешь, как он на мои волосы смотрел? Разве я могу лишать мужчину удовольствия

любоваться собой?

Я очень хотела разозлиться на эту вертихвостку, но не могла. Маришка флиртовала - но она флиртует со всеми. Это ее

защитная реакция, способ управления мужчинами. Альбинос по-своему растолковал ее поведение. Ошиблись охранники,

которые вместо Марины-брюнетки приволокли к владетелю Регину-шатенку.

Вот так всегда в жизни - напортачит кто-то другой, а расхлебывать тебе.

Мы с Маришкой привели себя в порядок и вместе пошли на кухню. Гу встретил нас смешком в бороду:

— Явились, стервочки. Весь день вас не видел, что кушали, признавайтесь?

— Ничего, так что корми нас, несчастных.

Помощник Гу неодобрительно покачал головой - знал, что мы сейчас примемся болтать. Бурча что-то под нос, он вышел с

кухни.

Я вздохнула про себя, когда повар поставил перед нами тарелки со слоеной картошкой. Лук, много лука, специи, много

специй, жирное сочное мясо с картошкой - тяжелая сытная еда, как любят в Дарне. Да, это не веронийская рыбка…

Первой с едой справилась Маришка. Затолкав в себя побольше картошки с мясом, она торопливо выдула бокал

разбавленного пива и начала рассказывать про своего обожаемого Тоя Ильмонга.

Повар слушал без интереса, все больше на меня поглядывал.

— Регинка, ты чего такая кислая? Владетель гоняет?

— Гоняет, — кивнула я. — Но не это меня утомляет. Отмороженные они, эти центавриане. Вроде и люди, а вроде и нет.

— Ну тебя! — фыркнула Маришка. — Ничего они не отмороженные. Просто не показывают чувств. Я б вот хотела переехать

жить в ЦФ, — мечтательно протянула горничная. — Видела в фильмах, как они живут. У них все такое чистое, сверкающее,

совершенное. Никто не болеет, даже младшие у них на планетах долго живут - могут три сотни лет протянуть!

Гу аж перекосило:

— Насмотрелась фильмов, размечталась! У них все бездушное. А наш Энгор настоящий, живой. Да, с недостатками! Зато

какие герои у нас тут рождались!

— Какие? Сто лет уж никто не рождался.

— Пискля ты малолетняя! Рано тебе рассуждать о сотнях лет. Подрасти, а потом рассказывай!

— Да уж лучше быть писклей, чем медведем бородатым!

— Нет, ты послушай, Регинка! Медведем обзывает. Ты, Маришка, дура, как есть дура. Артист - не мужик. По малолетству ты

этого не понимаешь, так что слушай старших. Я тебе скажу, что настоящий мужик, он… — Гу запнулся, подбирая слова.

— Пузатый и бородатый? — подсказала я.

Повар оскорбился:

— Это где это я пузатый, а, коза ты драная? Где это я пузатый?

Теперь рассмеялись мы с Маришкой, бросились в разные стороны. Гу тоже подскочил со своего места, погрозил нам

кулаком, но мы знали, что он отходчивый. К тому же, помощники его боятся, Гримми давно уже с ним не связывается,

остальная прислуга смирная - кому еще кулаками грозить, как не нам?

Посмеявшись, мы стали мыть посуду и уверять повара, что он ничуть не пузатый, а борода у него шикарная. Маришка еще

заискивающим тоном попросила одну бутылочку вина в долг…

Поворчав, Гу выдал ей вино, за что получил восторженную улыбку и звонкий поцелуй в щеку. Он бы еще с нами посидел, да

время позднее. Повар ушел, и нам посоветовал спать ложиться.

Посидев еще немного на кухне, мы тоже вышли с кухни. Маришка собралась навестить своего любимого артиста.

Этого я не понимала. Девушка столько раз обжигалась с мужчинами, столько ей боли принесла так называемая любовь, и

все равно она тянется к артисту…

— У Тоя - целые покои девок продажных. Гримми сегодня утром бесилась, что он их в особняк привел. Ну, куда ты со своим

вином?

— Не собираюсь я с ним спать. И не собиралась. Я просто хочу, чтобы он заметил, что я отношусь к нему не так, как другие.

И вино я ему хочу подарить. Мне просто… ну… дарить больше нечего.

Я пошла за горничной, уверенная, что Той ее выставит, и Маришка потом сама с горя выпьет все вино. Нельзя же этого

допустить, верно? У Гримми тоже есть пределы терпения. Даже спокойная Маришка для нее источник головной боли, а в уж