Горничная особых кровей (СИ) - Грин Агата - Страница 29

понять, что на Энгоре нельзя быть свободными, нельзя жить, как хочется. Спрятаться можно только под правилами и

приличиями. Только так вас оставят в покое.

— Приличия, правила… — повторила Маришка. — Это тебе легко прятаться за ними, Гримми. А мы с Регинкой уже упали.

Нас никакие приличия не облагородят.

— Людское мнение переменчиво, — возразила Гримми. — Никто уже не помнит, как я появилась в особняке. Считают, я из

соседнего владения сюда перебралась, обращаются ко мне «сударыня». А я девка простая, из глухой деревни родом. Меня в

особняк бывший владетель привез, муж Элайзы. Я была его любовницей.

Мы с Маришкой думали, неожиданностей больше не будет. Как бы не так! Слова Гримми нас поразили. Управляющая

шмыгнула носом и начала трепать кончик косы:

— Вы не ослышались. Владетель любил охотиться в наших местах. Мы, девчонки, как узнавали, что он прилетел, бежали в

лес, посмотреть на него издалека. Он ведь тогда был свободный, молодой, и очень отличался от наших деревенских мужиков

— статью, поведением. Так, в лесу, он меня и приметил. Очаровал в два счета. Стоило ему намекнуть, что он ждет меня, и я

уже была готова бросать все дела и бежать к нему… А он, владетель… он многое обещал. Говорил, что сам научит

обращаться с эо, что я буду участвовать в Отборе. Предложил уехать с ним. Я заявила родным, что еду учиться, что буду

участвовать в Отборе, что хочу для себя другой жизни. Отец сказал - уедешь, обратно не примем. О, какой глупой я была!

Променяла свою честь на призрачные обещания и уехала. До Отбора еще было много времени, и меня устроили горничной в

особняк. Владетель часто вызывал меня, и тайно, с предосторожностями приводил в свои покои. Говорил, что мне нужно

быть умницей и не говорить никому о нашей связи, иначе меня могут счесть непорядочной и не допустить к Отбору. Конечно,

я молчала обо всем. Молчала и ждала Отбора. — Гримми рассмеялась: — А на Отборе он выбрал невесту из Веронии,

Элайзу. Это было крушение всех моих надежд. Я не могла вернуться домой опозоренной, толком ничего не умела, вот и

осталась здесь, в особняке, горничной. Сделала вид, что ничего не было между мной и владетелем. Он оценил, что я не

устраиваю сцен и ничего не требую от него. Сказал, что я на редкость умная барышня. Барышня… Я не была высокородной,

но я могла стать высоконравственной. Я решила, что любой ценой задержусь в особняке, стану безупречной барышней и на

следующем Отборе покорю какого-нибудь светлейшего, и сделаю это на глазах владетеля. Такую месть я выбрала. Но

владетель умер, не прожив в браке с Элайзой и года. И я решила не покидать особняк, где у меня была работа и где я уже

обрела хорошую репутацию. А Элайза… владетель никогда ее не любил, он вообще никого не любил, кроме себя. Поэтому я

не чувствовала к нашей владетельнице неприязни. Мне даже было ее жаль… Ну? Вы по-прежнему думаете, что я считаю

себя лучше вас?

— Ой, Гримми, — тихо сказала Маришка, на которую рассказ управляющей произвел сильное впечатление. — Мне тоже

наобещали много всего, а потом на улицу выкинули. И я тоже не знала, куда идти. Родителей опозорила, поэтому стыдно

было возвращаться. Вот и осталась в городе… На работу меня никто не хотел брать, а когда взяли официанткой в одном

кафе, все тискали по углам, проходу не давали… Наверное, будь я светлейшей, никто бы не посмел со мной так обходиться.

— Неправда, — вырвалось у меня. — Я была светлейшей. И меня, благополучную богатую девочку, это не спасло. Все те

«друзья», которые крутились вокруг меня, когда все было хорошо, разом отвернулись, когда наша семья попала под опалу

владетеля.

— То, что ты была светлейшей, у тебя на лице написано. Иногда такая напыщенная бываешь, — сказала Маришка.

— Молчи уж, деревня.

Гримми издала сдавленный смешок. Она уже не плакала.

— Я была неправа, но и вы были неправы. У вас есть шанс устроиться в жизни хорошо. О ваших ошибках забудут, спишут на

молодость… если вы перестанете вести себя наперекор местным канонам. — Молодая женщина взглянула на нас сердито.

— Будьте хитрее. Взрослейте!

Я покосилась на Маришку. Как обычно, ее настроение быстро переменилось, и на круглом личике расцвела лукавая улыбка:

— Ладно. Я повзрослею, если ты помолодеешь.

— Что? — тонкие брови управляющей приподнялись.

— У тебя есть эо, значит, ты можешь участвовать в Отборе, Гримми.

— Нет.

— Почему? Отчего всегда такая строгая, так уныло одеваешься? Ты же такая красивая!

— Да, — согласилась я. — Ты очень красивая. Лучше нас.

Управляющая не умела принимать комплименты, поэтому после наших слов почувствовала себя неловко. Заворчав, она

поднялась, оправила форменную юбку, перекинула косу за спину.

— А волосы-то какие, — прошептала Маришка, продолжая изучать молодую женщину. — Коса с мою руку толщиной! Я бы

такую прическу могла сотворить из них!

Гримми еще не поняла, что наша мастерица перевоплощений нацелилась на нее. Женщина нервно передернула плечами.

— Конец разговорам. Нужно прибраться, пока не вернулась Элайза.

— Приберемся. — Маришка, не отрываясь, глядела на управляющую, ее глаза возбужденно блестели. О, я знаю это ее

состояние. Она уже видит Гримми преображенной.

— Что так смотришь, Маришка? — с подозрением прищурилась Гримми. — Мы должны убираться!

— И уберемся! Но позволь мне сначала что-то тебе показать.

— Что?

— Тебя!

Маришка умудрялась прекрасно ориентироваться в хаосе, который настал в гардеробной. Она была то здесь, то там,

перебирала платья, искала туфли, подбирала косметику - и при этом что-то складывала в шкафы, что-то откладывала для

примерки. Мы же с Гримми просто прибирались. Занятая уборкой, я раздумывала, что же за человек наша управляющая.

Думаю, нелегко было молоденькой Лилиан Гримми бросить родителей и уехать. Но она доверилась владетелю, доверилась

своим чувствам и ошиблась. Эта ошибка ей многого стоила. Оттого Гримми и перемкнуло на правилах, приличиях и

традициях. Она вбила себе в голову, что никогда больше не сделает ничего безнравственного. Так она и стала строгой

озлобленной Грымзой, потерявшей женскую привлекательность.

— Регинка!

— Иду!

Я подошла к шкафу, на дверце которого было зеркало. Перед зеркалом стояла Гримми… Нет, не Гримми, а юная девушка:

Лилиан, Лили. Маришка и правда кудесница: она не сделала ничего особенного, но наша управляющая стала выглядеть

гораздо моложе и привлекательней. Так удачно был подобран цвет платья, в которое Маришка обрядила Лилиан, что глаза

управляющей выделились на лице. Маришка собрала золотую копну волос Гримми в пучок, и отпустила небрежно несколько

прядей, чтобы те обрамляли лицо, чуть скрадывали пухлые щечки. Губы Лилиан, обычно поджатые, стали под слоем помады

соблазнительно-пухлыми, обозначилась их красивая форма. Декольте позволяло оценить безупречность бело-розоватой

кожи.

— Вот такая ты настоящая, — проговорила удовлетворенно Маришка. — А не та ведьма, которую мы видим по утрам.

Гримми вздрогнула, будто очнувшись от наваждения, и покачала головой. Тяжелый узел волос на затылке распался, слетела

на плечи заколка.

— Ну вот, испортила момент! — расстроилась я.

— Ничего я не испортила! Лилиан - а можно звать тебя Лили? - ты в красивом платье гораздо интереснее смотришься, чем

Элайза.

— Пора прибираться, — только и сказала управляющая. Она быстро сняла с себя платье, стерла тыльной стороной ладони

помаду с лица. Я видела, как меняются цвета ее ауры.

Она и корит себя за откровенность с нами, и радуется, что высказала нам то, что ее гложет. А еще она никак не может

поверить, что все еще молода, что все еще привлекательна, и что у нее тоже все впереди.

«Хорошо, что мы сегодня так поговорили. И Гримми, и мне было необходимо выпустить пар», — подумала я и в который раз