Неприкаянное Племя: Сурвивалист (СИ) - Аразин Александр Михайлович - Страница 103

Я мысленно себя одёрнул: «Не стоит недооценивать противника. Ксаверий - опасный человек, способный на неожиданные ходы и сражение у замка барона Милич - наглядное тому подтверждение. Наша армия попала в хитрую ловушку. Катаржина была обречена». Я задумался: а как бы повёл себя, окажись на месте воеводы? Прежде всего, бунтовщики выбрали правильное место и время для сражения. Многодневный марш по болоту измотал воинов и даже опытные ветераны, когда увидели противника, позабыли об осторожности, желая скорее покончить со своими мытарствами. Первая ошибка воеводы - отсутствие нормальной разведки. Далее, не стоило бросать в бой всех гвардейцев. Можно понять их желание обратить на себя внимание княжны, но хватило бы и сотни рыцарей, чтоб ворваться в замок, а остальных следовало оставить в резерве. Они не позволили Жисько безнаказанно вырезать стрелков. А дальше...

С неудовольствием, я вынужден был признать, что окажись на месте Василия Гикана, тоже проиграл бой. Слишком большие резервы прятались в замке барона, и не стоит забывать о лёгкой кавалерии бунтовщиков, находившейся в нашем тылу. Максимум, что можно выжать из такого расклада - попытаться отступить и сохранить часть войск.

Занятый своими мыслями, я миновал буржуазный центр Риницы, с его патриархальным спокойствием, и углубился в трущобы Нижнего города. Улочки стали ещё уже, крыши домов окончательно скрыли от меня обе луны, погрузив мир в чёрные тени. В этой клоаке царили вонь, грязь и темень. Под ноги попадались хозяйственные отбросы, помои, зелень, скорлупа от яиц, которые местные жители сваливали на улицу или попросту выбрасывали из окна. В подворотне одного из домов я заметил семилетнего мальчишку, отдававшего дань природе в позе, воспетой бельгийским скульптором Жеромом Дюкенау. Я ниже опустил голову, пряча нос, и ускорил шаг.

По мере того, как улица подходила к складскому району, Нижний город становился более разнузданный. Налево и направо только одни кабаки, весело освещённые изнутри. Повсюду слышна музыка. Из подворотен подозрительно сверкают глазами уже не писающие мальчики, а небритые мужики уголовной наружности. У распахнутых дверей некоторых заведений мёрзнут грубо размалёванные девицы, их посиневшие губы искривились в подобии улыбки, демонстрируя гнилые зубы.

- Я настоятель Серого Мисаля Сергей Инок. Где находится таверну «Весёлый барон»? - меня утомила эта прогулка и я обратился к дородному мужчине, судя по внешнему виду, хозяину ближайшего кабака.

Вниз по улице, первый поворот направо... - трактирщик замялся, но продолжил: - Мисальдер, шли бы вы домой. Наш район - не самое приятное место для ночных прогулок.

Заметно, - хмыкнул я, - но мне надо встретиться с одним офицером.

- А-а, с Мундовы, - улыбнулся мужчина.

- А ты почём знаешь?

- Я видел его минут двадцать назад - он с тремя или четырьмя друзьями шёл к «Весёлому барону». Здесь не часто видишь стражников в такой час. «Весёлый барон» - солдатский кабак.

- Понятно. Благодарю за информацию. Пойду.

Развернувшись, я тихо выругался и пошёл вниз по улице. Надо же было начальнику стражи выбрать местом встречи настолько глухой угол. Солдатский кабак... если ещё и там придётся пить, то рискую застрять в нем до утра. И зачем оно мне? Нет, быстро переговорю с Мундовым и домой в постель, под тёплое одеяло.

Мрак и тишина царили вокруг. Тишина меня беспокоила, но голова была занята другими мыслями, чтобы задуматься над этим.

Впереди уже мерцала в лунном свете вывеска «Весёлого барона» - скалящийся нобиль с двумя кружками пенного пива в руках. Я остановился, поморгал на её блеск и потряс головой.

Тишина... Почему, черт подери, так тихо?

Я достал посох. «Предвиденье» ещё не активировалось на полную мощность, но уже сигнализировало о грядущих неприятностях.

В воздухе что-то свистнуло. Свет ослепил глаза, и на меня обрушилась дубинка. Я тяжело упал и покатился по грязи, а тёмная фигура метнулась ко мне. На оголовье посоха возникло лезвие; глефа запела и разрубила нападавшему бедро. Кость треснула, раздался оглушительный вопль. Я вскочил на ноги, а из мрака возникло ещё несколько человек.

Бабочки Сумерек! Мне уже доводилось сталкиваться с убийцами из этого клана, и я уверенно опознал их стиль боя. Только данные персонажи были гораздо... матерее, если так можно сказать. Даже моё «Предвиденье», которое прежде всегда точно выдавало намерения НПС, начинало сбоить, при взгляде на убийц - они были покрыты какой-то рябью.

Первый удар не прошёл бесследно, у меня мутилось в глазах, но блеск стали при луне я различить мог. Накинув на себя «лечилку» и активировав «Радужное тело», я ринулся вперёд. Меч устремился мне навстречу, но я отбил удар и разнёс глефой череп нападавшему, а второго отшвырнул ногой. Ещё чей-то меч, найдя брешь в обороне, молниеносной вспышкой врезался в мою грудь, но упёрся в радужную защиту. Я достал нападавшего кончиком глефы, вскрыв сонную артерию, и обернулся к очередному противнику.

Это был Мундов!

Я отступил в сторону, выставив перед собой глефу... несколько секунд полной неуязвимости, даваемой «Радужным телом», закончились. Начальник городской стражи уверенно приближался, сжимая в руках меч. Я метнул взгляд на второго - тот лежал на земле, стеная и безуспешно пытаясь зажать кровь, хлещущую из пореза на шее. Никого кроме себя мне винить не было - не стоило активировать «Радужное тело» так рано. Ведь знал же, ЗНАЛ, что в городе полно агентов Шиманьского, но расслабился, сам поперся на непонятную встречу и отказался от сопровождения Громыхайло!

Мундов прыгнул вперёд, замахнулся, я мгновенно отскочил назад, и серебристая сталь просвистела в дюйме от моей шеи.

- Скоро тебе некуда будет отступать, дем! - ухмыльнулся предатель.

- Зачем ты это делаешь? - спросил я.

- Ты что, время тянешь? Тебе все равно не понять.

Прыжок. Взмах меча. И снова мне пришлось отскочить. Но теперь я упёрся спиной в стену дома, бежать было больше некуда. Мундов засмеялся.

- Вот уж не думал, что тебя так легко убить, мисальдер. - И он бросился вперёд.

Извернувшись, я отбил меч древком глефы, а в голове крутилось: «Живьём! Живьём брать демонов». Мне нужен был «язык», который сможет дать информацию обо всех вражеских агентах в епископстве. Делать нечего - пришлось убрать лезвие, вернув посоху изначальный вид. Эта метаморфоза немного озадачила Мундова, однако вскоре офицер опять атаковал...

Очередной выпад я, не совсем удачно, блокировал наручем - острое лезвие соскользнуло и рассекло предплечье. Но правая рука, с зажатым в ней посохом, осталась свободной, позволив ударить Мундова в лицо. Изо рта офицера хлынула кровь, он попятился. Второй удар угодил в область сердца, сломав ребро. Предатель упал, отпустив меч, но я схватил его рукой за шею, наслаждаясь тем, как пальцы впиваются в гортань, и поставила на ноги. Он заморгал - железная хватка едва пропускала воздух в лёгкие.

- Легко, говоришь? Ничего на свете не бывает лёгким.

Сзади послышался едва уловимый шорох.

Я обернулся назад, прикрываясь Мундовым, как щитом. Широкий кинжал вонзился офицеру в грудь по самую рукоять. Швырнув тело, я двинул плечом убийцу, который пытался освободить своё оружие. Тот отлетел назад, повернулся и быстро помчался прочь по переулку Единорога.

Песняр... мимолётного взгляда мне хватило, чтобы опознать в последнем нападавшем старшего музыканта и по совместительству - шпиона Ксаверия Шиманьского. От души выругавшись, я обернулся к умирающему. Кровь лилась ручьём из страшной раны, впитываясь в утоптанную землю.

- Помоги мне, - прохрипел Мундов. - Прошу тебя!

- Считай, что тебе повезло, шлюхин сын. Я убил бы тебя куда медленнее. Куда он убежал?

Однако предатель уже умер. «Предвиденье» молчало, но, на всякий случай, я превратил посох в глефу и стал искать того, которого ранил в ногу. Идя вдоль переулка по кровавому следу, я нашёл его у стены - в сердце у него торчал кинжал, и мёртвые пальцы ещё сжимали рукоять... Песняр добил всех свидетелей.