Святой (ЛП) - Райз Тиффани - Страница 71

- Тогда просыпайся.

Элеонор распахнула глаза и ровно села.

- Когда? Как скоро? Сегодня?

- Когда я приму решение, то обязательно скажу тебе. - У нее снова появились крышесносные фантазии. Безусловно, он решает, когда. - Но тебе скоро двадцать. Больше не подросток. Ты должна быть готова.

- Я пойду в университетскую клинику и начну принимать противозачаточные.

- Хорошая девочка.

Какая ирония: католический священник говорит ей начать принимать противозачаточные.

- Вы действительно самый странный священник на земле.

- Малышка, - сказал Сорен, - ты даже и половины не знаешь.

Ей стоило этого ожидать.

- А теперь спи, - приказал он. - Тебе нужен сон для восстановления после того, через что ты прошла.

- Вы останетесь со мной, пока я не усну?

- Это я могу, - заверил он и сел на кровать, упираясь спиной в изголовье. Она опустила голову и положила ее ему на живот. Никогда прежде она не чувствовала себя такой любимой, такой обожаемой, такой особенной и лелеемой как в этот момент. Она провела последнюю неделю с Вайетом. Всю прошлую ночь она развлекалась с незнакомцем. Сорен не только простил ее, но и отпустил грехи, а затем наказал более сексуальным способом, чем сам секс. Это утро она встретила на больничной койке. А ночью засыпает в руках Сорена под размеренный ритм его сердца.

- Расскажете мне еще одну сказку на ночь? - попросила она.

- Хорошо. Какую бы сказку ты хотела?

- О любви.

- Думаю, справлюсь. - Он обнял ее обеими руками и ласково погладил по спине.

- Давным-давно, - начал он, - жила-была красивая девушка по имени Элеонор, у неё были секреты, которые она хотела сохранить. Элеонор натягивала рукава на руки. Она стыдилась ожогов на запястьях и боялась, что кто-то увидит их и осудит ее. Затем пришло время ее причастия. Тогда она потянулась к чаше, ее рукав сполз, и ее священник увидел, кем она была.

- Кем она была? - спросила Элеонор.

Сорен поцеловал ее в макушку и прошептал.

- Она была моей.

Глава 30

Элеонор

Что-то щекотало нос. Элеонор потерла его, не открывая глаз. Она перевернулась в кровати и вжалась в подушку. Однако ее подушка не была похожа на подушку. Она была твердой, а не мягкой. Очень твердой.

- Bonne anniversaire, - прошептал ей на ухо голос.

Ее глаза распахнулись, и Элеонор села в кровати. Рядом с ней на узкой общажной кровати растянулся Кингсли с белой розой в руке. Он пощекотал ею ее нос, и она отмахнулась от нее.

- Кинг, какого черта? Как ты здесь оказался?

Элеонор натянула простынь до груди. Она была в одном топе и трусиках.

- Меня впустила твоя соседка.

- Здорово. Значит, моя бывшая соседка видит, как я целуюсь, и заявляет копам об изнасиловании. А моя новая соседка отправляет тебе приглашение с гравировкой прыгнуть в мою постель, пока я без сознания.

- Там не было гравировки.

- Который час?

- Семь.

- Семь? Ты поднялся в семь утра?

- Поднялся? Я еще не ложился. Во всяком случае, не для сна.

- Миленько. - Она схватила резинку для волос с тумбочки и попыталась собрать волосы. - Ты скажешь мне, что ты тут делаешь?

- Я принес подарки.

- Подарки?

- Oui. - Кингсли указал на заваленный подарками стул.

- Все для меня?

- Pour toi.

Элеонор потянулась к коробкам, но Кингсли схватил ее и уложил к себе на колени. От неожиданности она начала кричать и извиваться. Кингсли быстро подчинил ее и шлепнул.

- Это лучшая часть вечеринки. Хватит сопротивляться мне, шалунья.

На слове шалунья она замерла. Она не была уверена почему, кроме просачивающегося чувства, что ей нравится, как Кингсли назвал ее шалуньей. Как только ее сопротивление прекратилось, он двадцать раз смачно шлепнул ее по попке.

- Двадцать, - произнес Кинглси, и последний шлепок был самым сильным. Она заорала, и дверь в ее комнату распахнулась. Эйприл, грудастая староста общежития, выглядела так, будто только что выползла из постели. На ней ничего не было кроме халата, едва прикрывающего ее груди.

- Элли, ты в порядке? Я слышала крики.

Элеонор встала на четвереньки.

- Она в порядке, - заверил Кингсли, возвращая Элеонор на свои колени. - Поздравительные шлепки.

Эйприл уставилась на Кингсли и провела рукой по взъерошенным волосам.

- У меня тоже день рождения, - сказала Эйприл Кингу.

- Эйприл, пошла вон, - приказала Элеонор.

- Уже ушла. - Эйприл закрыла за собой дверь.

- Ты закончил? - Элеонор посмотрела на Кингсли через плечо.

- Non. - Он шлепнул ее еще один раз. - Один на вырост.

- Я почти так же ненавижу тебя, как ненавижу Сорена.

- Ты перестанешь меня ненавидеть после того, как откроешь свой cadeaux (фр. подарок).

Поморщившись, она села на кровать с подарками на коленях. Просидеть весь день на занятиях будет тем еще испытанием.

- Они все от тебя? - Она перебирала коробки, сортируя по размерам. Самая маленькая заинтриговала ее больше всего.

- Три от меня. Один от Сэм.

- Сэм? - Элеонор не смогла сдержать улыбку. - Сэм купила мне подарок?

- Да. Этот можешь открыть первым. - Он взял маленькую плоскую коробку, завернутую в розовую бумагу с черной лентой. Она развязала ленту и подняла крышку.

- Боже мой... - Она достала тетрадь в кожаном переплете и дорогую перьевую ручку.

- Сэм прочитала одну из твоих историй. Говорит, тебе нужно больше писать.

- Передай ей быть осторожнее в желаниях. Однажды я могу написать о тебе и Сэм.

- Хорошая история. Открой этот.

Она разорвала обертку и нашла внутри только рисовую бумагу. Она продолжила копаться, пока не нашла конверт на самом дне.

Внутри конверта она нашла пачку стодолларовых купюр.

- Кингсли. Мне не нужны твои деньги.

- Это подарок.

- Сколько тут?

- Пять тысяч.

Элеонор уставилась на него.

- И что мне прикажешь с этим делать?

- Шопинг. Тебе нужен новый гардероб.

- У меня подходящая одежда.

- Твоя одежда подходит для учебы. Твоя одежда подходит для ванильного мира. Но твоя одежда не подходит для мира, в который ты собираешься войти. Завтра Сэм отвезет тебя за покупками в несколько проверенных мест. - Он многозначительно посмотрел на нее. - Покупай только белое. У нас дресс-код.

- Я не люблю брать деньги, которые не заслужила. Я взяла папину страховку только потому, что Сорен приказал.

- Ты собственность в личном ошейнике самого почитаемого человека в моем мире, в нашем мире. Меня боятся. Меня уважают. А ему поклоняются. Все в Преисподней ждут знакомства с тобой. Это ты понимаешь?

- Нет.

- Поймешь.

- Кинг, что происходит? - Она смотрела на деньги в руках. Она всегда отказывалась от денег и подарков, даже от Кингсли. Она сядет в «Роллс-Ройс» только в сопровождении Кинга или Сорена. Последнее, что она хотела, это чтобы Сорен думал, что она любила его только из-за его связей.

Кингсли откинулся на подушку и закинул руки за голову. Сегодня он выглядел почти нормально в джинсах и черной футболке, натянутой на широкой сильной груди. Кожаная куртка висела на спинке стула. Он выглядел слишком старым для студента, но недостаточно старым, чтобы быть профессором. Ее сумасшедшая соседка Брэнди-Энн, должно быть, намочила трусики от одного его вида и сказала, что не прочь покувыркаться с ним.

- Ты больше не маленькая девочка. Ты даже не подросток. Как думаешь, что происходит?

Она посмотрела на деньги и на Кингсли на ее кровати. Первая Леди Преисподней?

- Это скоро случится, верно? Очень скоро? Я и Сорен?

Кингсли всего лишь загадочно улыбнулся.

- Открой последнюю коробку.

Она взяла самую маленькую коробку и сняла крышку. Внутри, на черной шелковой подушке, лежал серебряный ключ.

- От чего ключ?

Кингсли подобрался ближе к ней и прижался губами к уху. Она ненавидела, когда он находился так близко, она ненавидела, как сильно ей это нравилось.