Безумный Макс. Ротмистр Империи (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 26

На самом деле Меншиков не хотел приглашать именно Маяковского, обратившись к нему в самый последний момент. Он жаждал взять какого-нибудь метра-прозаика или, на худой конец, более покладистого поэта. Но не срослось. А этот безумец подписался не глядя. Даже и расспрашивать ничего не стал.

- В бой? На территорию германца? Иду!

И вот теперь вся эта команда трудилась.

Все, включая Императора, восприняли этот каприз Максима как блажь. Однако Меншиков действовал в своих интересах, прекрасно понимая свои резоны.

Армия вне политики? Бред и абсурд! По какой-то нелепой случайной этот лозунг был «поднят на щит» во времена Императора Павла, видимо немало боящегося дворцовых переворотов. Да с тех пор сие заблуждение так и прижилось. Более того – его старательно пытались пропихнуть в реальность, что порождало массу уродливых проблем.

Это рядовой солдат мог быть вне политики. Может быть. А офицер – уже нет. Ведь политика – это искусство управления . А командир должен уметь не только воевать, но и управлять. Ведь на каждую минуту боя приходились недели, а то и месяцы маршей, тренировок, быта и прочих обыкновенных вещей.

Командиру нужно управлять своими людьми. Находить общий язык с соседями и смежниками. Ладить с местными жителями в местах дислокации. И так далее, и тому подобное. А на войне – так и вдвое острее все становится. Особенно если армия вошла на территорию иного государства. Не справишься – получишь в тылах партизан, в воде отраву, а в супе – смачный плевок.

Одного военного таланта для толкового командира недостаточно. Он должен быть еще и политиком, держащим нос по ветру и чутко отслеживающим конъюнктуру. Хотя бы для того, чтобы самому не вляпаться и подчиненных уберечь.

А что является важнейшим инструментом политика? Правильно. Пропаганда. В любых ее формах. Вот Максим и озаботился этими вопросами, подойдя к делу с размахом и огоньком. А потом еще и «влив в уши» и Новицкому, и Маяковскому, и Нестерову  массу новых идей, почерпнутых им в будущем. Да и новинки кое-какие «изобрел» специально по случаю. Например, что-то вроде примитивного механического Steadicam  для «Аэроскопа», который можно было крепить как к технике, так и жесткому эрзац-жилету оператора. И таких «изобретений» сюрпризов хватало, подогревая дополнительный интерес участников.

Эти деятели искусства трудились, старались. Делали наброски. Общались. А потом, когда эскадрон вновь выступил, уже в грузовике  делились впечатлениями и идеями.

И снова путь. И снова шоссе из утрамбованного щебня на невысокой насыпи. И снова встречный транспорт «сдувает» на обочину разведывательным взводом.

- Воздух! – Крикнул кто-то, вызвав немалое возбуждение у всех, ибо этот крик эхом пробежал по колонне.

Наблюдателей хватало. Не только при каждой спаренной зенитно-пулеметной установке был командир с биноклем. Нет. В каждом грузовике один боец был обязан наблюдать за округой с помощью этого нехитрого средства. Поочередно. И постоянно. Этакая вахта.

Пара самолетов вынырнула из-за леса и прошла на бреющем полете недалеко от колонны.

Тра-тра-та! Заработали зенитные установки. Прямо на ходу. Не сбавляя скорости движение.

Первый самолет словно споткнулся и, уронив нос, спикировал в поле. Второй же протянул чуть дольше и врезался уже в деревья ближайшей лесополосы. А вот третий, которого сразу и не приметили, догадался отвернуть и более не приближаться. Сделал круг по большому радиусу и ушел за горизонт.

Максим же, внимательно наблюдавший за этим, мысленно чертыхнулся. Очень сожалея, что у него не было хотя бы одной зенитной пушки. Какой угодно. Чтобы шрапнелью попытаться сковырнуть находящийся так далеко самолет. Переживал. Сильно переживал. И не зря! Спустя полчаса к ним заглянуло уже целых девять самолетов! Девять! Просто невероятно! И ведь наглецы – попытались атаковать. Бомб у немцев сейчас не имелось. А вот флешетты  – да. Эти металлические стрелки приняли на вооружение еще до войны. И даже сделали механизмы для их сброса.

Но вот незадача. Немецкие пилоты оказались не готовы к активному противодействию зенитных средств противника. И, заходя на атаку в рамках требований устава и инструкций, оказывались под огнем. Забирались выше. Но тут сказывалось и отсутствие прицелов для бомбометания, и высокое рассеивание. Так что, потеряв три самолета, немцы улетели не солоно хлебавши.

Потери были. Как им не быть? Особенно после осыпания колонны флешеттами с большой высоты. Точно попасть немцы не могли. Но случайные стрелки залетали в грузовики. Одна даже угодила в бронеавтомобиль, пробив плоскую крышу башни. Все-таки дюжина миллиметров котельного железа – не самая лучшая защита. Но, к счастью, без последствий для экипажа.

А так – семеро убиты и один легко ранен отлетевшей щепкой от борта грузовика. Так мало раненых было не удивительно. Поражение флешеттой чем-то напоминало последствия попадания из крупнокалиберного пулемета. Тот тоже немного раненых оставляет.

Санитарам не повезло больше всего. Этот участок колонны был слабее всего защищен зенитками. Вот по хорошо различимым «красным крестам» немцы и ударили. К ним же можно было подойти под не столь губительным огнем. Вот они и накрыли их, «махнув, не глядя» шестерых раненых на трупы в том же числе. Рядом, кстати, ехали и грузовики деятелей искусства. И к ним тоже пара флешетт залетела. Но без последствий для здоровья. А так-то они своими глазами видели, как на санитарный грузовик упало с два десятка «стрелок», перебив всех, кто бы под тентом.

Видимо немцы были действительно в отчаянии, раз пошли на такие меры. Максим пришел именно к этому выводу. Поэтому, отразив атаку, останавливаться не стал. Тридцать пять километров в час крейсерской скорости – серьезный аргумент. И немцы, видимо, просто не успевали организовать новый заслон. А может и еще чего.

Спустя двадцать пять минут появилось еще семь аэропланов. И вновь они пошли в атаку. И вновь, потеряв три машины на уставных формах атаки, попытались что-то сделать с большей высоты. Видимо с другого аэродрома взлетали и были не в курсе боевого опыта своих товарищей. Но и тут их ждал сюрприз. Егеря! Они что предыдущий налет, что этот вели непрерывный огонь из своих карабинов, оснащенных оптическим прицелом. Не бог весть что. Однако в этот раз, именно они подбили один из самолетов, заходящий вдоль дороги на высоте около восьмисот метров. Они. Больше некому. Потому что пулеметы, способные работать по нему, в этот момент перезаряжались.

Аэроплан клюнул носом, свалился в крутое пике и только чудом не врезался в какой-то из грузовиков. Шлепнулся в каких-то пятидесяти метрах от насыпи. Оставшиеся же, видя такое дело, просто ушли в крутой вираж и, просыпав флешетты на дорогу в спокойном месте, отправились восвояси. Случайное попадание? Безусловно. Но дюжина егерей за эти два налета отстреляла из своих «оптик» почти тысячу патронов. Могло и повезти.

- Десять аэропланов, - тихо произнес ротмистр с довольным видом на немецком, после того как по рупору передали об уходе последних.

- Что? – Переспросил Леопольд, ехавший с ним. – Какие десять аэропланов?

- За сегодняшний день мой эскадрон сбил десять германских аэропланов. Один там, на заслоне. Потом двух из тройки. Трех из девятки. И четырех из семерки. Неплохо, не правда ли? Хотя, конечно, я зенитным вооружением мало занимался. Увы, оно только совсем близкого радиуса. Слишком слабое.

- Слабое? – Немало удивился баварский принц. – Десять из двадцати! Это слабое?

- Столь впечатляющий результат есть не наша заслуга, а неопытность германских пилотов. У них нет опыта проведения штурмовки в условиях огневого противодействия. Вот подучатся. И станет нам кисло. Да и флешетты – поганое средство поражения. Они хороши только против туземцев. Вот если бы англичане с аэропланов рассыпали их над зулусами – это да, это было бы дело. А так… - Максим пренебрежительно махнул рукой.