Загадки древнего Манускрипта
(Девять пророчеств грядущего) - Редфилд Джеймс Redfield - Страница 53

— Да, — произнес я. — Вы все так и поступали.

— Совершенно верно, — подтвердила она. — Мы так поступали и делали это сознательно, следуя Восьмому откровению. Воодушевляя вас и помогая вам уяснить неявное, мы вели поиск той истины, той вести, которую несли нам вы. Это понятно? Придать вам энергии — это было лучшее, что мы могли сделать для себя же.

— И что же конкретно говорится обо всем этом в Манускрипте?

— В нем говорится, что каждый, кого бы мы ни встретили на пути, непременно несет нам весть. Случайных встреч не бывает. Но то, как мы реагируем на эти встречи, зависит от нашей способности принять эту весть. Если мы кого-то встречаем и в разговоре не усматриваем вести, имеющей отношение к нашим насущным вопросам, это не значит, что вести нет. Это лишь означает, что в силу каких-то причин мы упустили ее.

На миг она задумалась, а потом заговорила дальше:

— Вам когда-нибудь приходилось сталкиваться со старым другом или знакомым, чтобы, поговорив минуту, разойтись, а потом снова столкнуться с ним или с ней в тот же день или на той же неделе?

— Да, приходилось, — ответил я.

— И что вы при этом обычно говорили? Что-нибудь вроде «надо же, опять ты», чтобы потом, пошутив об этих встречах, идти дальше?

— Что-то в этом духе.

— В Манускрипте говорится, что в подобной ситуации следует бросить все дела и выяснить, какую весть мы несем этому человеку и какая весть есть у него для нас. В Манускрипте предрекается, что когда люди осознают это, наше воздействие друг на друга станет более размеренным, целенаправленным и взвешенным.

— Но это будет не так просто осуществить, особенно с теми, кто и понятия не имеет, о чем вы говорите.

— Да, но в Манускрипте объясняется, как это делать.

— То есть как конкретно мы должны относиться друг к другу?

— Совершенно верно.

— И что же там говорится?

— Помните, в Третьем откровении упоминается, что уникальность человеческой энергии проявляется в способности человека сознательно направлять свою энергию?

— Помню.

— А помните, как это делается?

Я стал вспоминать, чему меня учил Джон:

— Да, нужно любоваться красотой предмета, пока в нас не накопится достаточно энергии, чтобы испытать чувство любви. В этот момент мы можем посылать энергию обратно.

— Верно. Этот принцип справедлив и по отношению к людям. Любуясь человеком, мы так сосредоточиваемся на нем, что он буквально притягивает наш взор и начинает выглядеть более отчетливо. Тогда мы можем направлять на него свою энергию, чтобы он почувствовал воодушевление.

В первую очередь необходимо, конечно, поддерживать на высоком уровне свою собственную энергию: тогда мы сможем обратить поток энергии на себя, а затем через себя на другого человека. Чем больше мы будем любоваться целостностью других людей, их внутренней красотой, тем больше энергии проистечет в них, и, естественно, тем больше ее проистечет в нас.

При этих словах Хулия рассмеялась:

— Вот уж когда мы поистине что-то делаем больше ради своего удовольствия. Чем больше нам дано испытать к другим людям чувство любви, чем больше мы будем любоваться ими, тем больше энергии вольется в нас. Поэтому лучшее, что мы можем сделать для себя, — это любить и наполнять энергией других.

— Я уже слышал нечто подобное, — сказал я. — Так нередко говорит падре Санчес.

Я пристально вгляделся в Хулию. Было такое чувство, будто впервые удалось заглянуть в нее глубже. Она тоже бросила на меня пристальный взгляд, а потом опять сосредоточилась на дороге.

— Эффект от этой направленной энергии огромен, — проговорила она. — Вот сейчас, например, я чувствую, как вы наполняете меня энергией, и это позволяет мне мыслить более четко и ясно, когда я собираюсь заговорить.

Вы прибавляете свою энергию к моей, и я начинаю понимать, в чем состоит моя истина, которую с готовностью передаю вам. Мои слова звучат для вас откровением, это приводит вас к более глубокому пониманию моей высшей сути и к более сильному восхищению мною, что, в свою очередь, заставляет вас сосредоточиться. Ваше пристальное внимание придает мне еще больше энергии и позволяет еще глубже осознать мою истину. Затем весь цикл начинается заново. Когда это проделывают вместе несколько человек, они способны испытывать невероятный подъем, наполняя друг друга энергией и тут же получая ее обратно. Хотя следует понять, что это единение совершенно отлично от взаимозависимых отношений. Начинаются взаимозависимые отношения так же, но вскоре превращаются в подчинение себе, потому что зависимость отсекает от источника энергии, и энергия иссякает. Действительное излияние энергии не обусловлено привязанностью и происходит без умысла. Два человека лишь ждут, когда им откроется весть.

Пока она говорила, у меня возник еще один вопрос. По словам Пабло, При первой встрече я не получил вести от падре Костуса, потому что вынудил его прибегнуть к ролевой установке, сформированной в детские годы.

— А как быть, — спросил я, — если собеседник уже действует в рамках своей ролевой установки, пытаясь и вас втянуть в это? Как это преодолеть?

Хулия ответила незамедлительно:

— В Манускрипте говорится, что если мы не станем подыгрывать его ролевой установке, то у него ничего не выйдет.

— Что-то не очень мне это понятно, — проговорил я.

Хулия смотрела вперед, на дорогу. Было видно, что она задумалась.

— Где-то в этих местах можно купить бензин.

Я взглянул на индикатор уровня топлива. Он показывал, что бак наполовину полон.

— У нас еще полно бензина.

— Знаю, — ответила она. — Но мне представилось, что мы останавливаемся и заправляемся, думаю, так и нужно поступить.

— Ну хорошо.

— А вот и дорога к этому дому, — сказала она, указывая направо.

Мы повернули и углубились почти на целую милю в джунгли, прежде чем добрались до домика, который смахивал на базовый лагерь рыбаков и охотников. Сам домик стоял у самой реки, и у причала было привязано несколько рыбацких лодок. Мы остановились у заржавелой заправочной колонки, и Хулия отправилась в дом искать хозяина.

Я вышел из машины, потянулся и, зайдя за угол, подошел к воде. Воздух был пропитан влагой. Хотя солнца и не было видно за густыми кронами деревьев, можно было судить, что оно стоит прямо над головой. Скоро оно будет палить беспощадно.

Неожиданно сзади послышалась сердитая испанская речь. Обернувшись, я увидел невысокого коренастого перуанца. Он грозно посмотрел на меня и опять что-то злобно проговорил.

— Я не понимаю, что вы говорите.

Он перешел на английский:

— Кто ты такой? Что ты здесь делаешь?

Я попытался не обращать на него внимания:

— Мы только за бензином. Через несколько минут нас здесь не будет. — Я снова отвернулся к воде в надежде, что он уйдет.

Он зашел сбоку:

— Мне кажется, янки, тебе лучше сказать, кто ты такой.

Я снова взглянул на него. Похоже, он был настроен серьезно.

— Я — американец. Куда направляюсь, точно не знаю. Я еду с другом.

— Заблудившийся американец, — произнес он тоном, не предвещавшим ничего хорошего.

— Совершенно верно.

— И чего тебе здесь надо, американец?

— Ничего не надо. — Я попытался пройти назад к машине. — Я ничего вам не сделал. Оставьте меня в покое.

Тут я заметил, что возле машины стоит Хулия. Стоило мне взглянуть на нее, как перуанец тотчас перехватил мой взгляд.

— Пора ехать, — сказала Хулия. — Здесь уже не заправишься.

— Ты кто такая? — обратился к ней перуанец с той же враждебностью.

— А чем вы так рассержены? — вопросом на вопрос ответила Хулия.

В его лице что-то переменилось:

— Потому что присматривать за этим местом — моя работа.

— Уверена, что вы — хороший работник. Однако людям трудно разговаривать с вами, если вы нагоняете на них такой страх.

Тот уставился на нее, силясь понять, что она за птица.

— Мы направляемся в Икитос, — сказала Хулия. — Работаем с падре Санчесом и падре Карлом. Знаете их?