Загадки древнего Манускрипта
(Девять пророчеств грядущего) - Редфилд Джеймс Redfield - Страница 63

Мы гнали машину на полной скорости, вдалеке был слышен рев приближающихся тяжелых грузовиков.

— Почему он отпустил нас? — недоумевал я.

— Полагаю, потому, что, по его мнению, это дела не меняет, — ответил Санчес. — Мы уже ничего не сможем сделать. Не знаю даже, что и думать. — Наши взгляды встретились. — Вы же понимаете: мы не убелили его.

Я тоже был озадачен. Что же это значило? Возможно, мы были там вовсе не для того, чтобы убедить Себастьяна. Может быть, предполагалось, что мы лишь отвлечем его?

Я снова взглянул на Санчеса. Он сосредоточенно вел машину, стараясь, однако, внимательно следить за всем вокруг, чтобы не пропустить малейших признаков присутствия Уила и Хулии. Было решено, что мы поедем по той же дороге, где проезжали раньше, в ту сторону, куда направились беглецы, но пока что мы ничего не заметили. Мы ехали дальше, а я мысленно перенесся на Селестинские развалины. Я представил себе, как выглядит это место: многослойное срезы раскопок, палатки ученых и вдалеке неясные очертания похожих на пирамиды сооружений.

— Похоже, они не в лесу, — сказал Санчес. — У них должна быть машина. Нужно решить, что делать дальше.

— Думаю, нам следует попасть на развалины, — проговорил я.

Он посмотрел на меня:

— Можно и туда. Больше и ехать-то некуда.

Санчес повернул машину на запад.

— Что вам известно об этих развалинах? — спросил я.

— Как уже говорила Хулия, это следы двух различных цивилизаций. Первая — майя — процветала в этих местах, хотя большинство храмов майя расположено дальше на север, на Юкатане. Около 600-го года до Рождества Христова эта цивилизация таинственным образом бесследно исчезла. Затем на том же месте основали и развили свою цивилизацию инка.

— А что, по-вашему, случилось с майя?

Санчес посмотрел на меня:

— Не знаю.

Несколько минут мы ехали молча, потом я вдруг вспомнил, как падре Санчес говорил Себастьяну, что прочел еще один отрывок Девятого откровения.

— Как вам удалось ознакомиться еще с одной частью Девятого откровения? — спросил я.

— Тот юный солдат, что помог нам, знал, где было спрятано откровение. После того как мы с вами расстались, он провел меня туда, где оно хранилось, и отдал мне его. Добавилось лишь еще несколько положений к тому, о чем рассказывали Фил и Добсон, но при этом я получил некоторое преимущество и использовал его в разговоре с Себастьяном.

— И о чем же там конкретно говорилось?

— О том, что Манускрипт сделает более понятными многие верования. И поможет этим верованиям исполнить их обеты. Суть всякой религии, говорится в нем, в том, чтобы род человеческий обрел связь с высшим источником. Во всех религиях речь идет о восприятии Бога внутрь себя, восприятии, которое переполняет нас и благодаря которому мы совершенствуемся. Религии умирают, когда иерархам вменяется в обязанность истолковывать людям волю Божию вместо того, чтобы научить их, как обрести внутри самих себя путь к этому.

В Манускрипте говорится, что придет время, когда один человек уяснит для себя в точности, как приобщиться к источнику энергии, он осознает до конца наставления Господа и докажет всем, что такое приобщение возможно. — Тут Санчес взглянул на меня. — Разве не это содеял в действительности Иисус? Разве он не увеличил свою энергию и колебания до такой степени, что стал достаточно легким для… — Санчес оборвал фразу на полуслове и, похоже, погрузился в глубокое раздумье.

— О чем вы думаете? — спросил я.

Казалось, он был в замешательстве:

— Не знаю. Список, показанный мне юным солдатом, заканчивался как раз на этом месте. Там было сказано, что этот человек проложит путь, которым суждено пройти всему роду человеческому. Но не говорилось, куда ведет этот путь.

Минут пятнадцать мы ехали, не говоря ни слова. Я пытался было уловить какие-нибудь признаки того, что нас ждало впереди. Но я не мог сосредоточиться ни на чем. Похоже, я перестарался.

— А вот и развалины, — проговорил Санчес.

Впереди за лесом слева от дороги можно было различить три громадных строения в форме пирамид. Когда мы остановились и я подошел ближе, стало ясно, что пирамиды сложены из каменных блоков и установлены на одинаковом расстоянии, метрах в тридцати друг от друга. Площадка между ними была выложена камнем, отесанным более гладко. В основании пирамид были видны несколько раскопов.

— Смотрите, вон там! — воскликнул Санчес, указывая в сторону наиболее удаленной от нас пирамиды.

Перед сооружением виднелась одинокая фигурка сидящего человека. Когда мы направились туда, я заметил, что уровень моей энергии повысился. Дойдя до центра вымощенной площадки, я ощутил невероятный энергетический подъем. Я посмотрел на Санчеса, он удивленно поднял брови. Мы подошли еще ближе, и я увидел, что у пирамиды расположился не кто иной, как Хулия. Она сидела скрестив ноги, и на коленях у нее лежали какие-то бумаги.

— Хулия! — окликнул ее Санчес.

Оглянувшись, Хулия встала. Казалось, ее лицо чем-то переливается.

— Где Уил? — спросил я.

Хулия показала рукой направо. Там, метрах, может быть, в тридцати, я увидел Уила. Сумерки уже догорали, и было такое впечатление, что от него исходит мерцание.

— Чем он занят? — спросил я.

— Девятым откровением, — ответила Хулия, протягивая нам бумаги. Санчес сказал, что мы знакомы с отрывком этого откровения, в котором предсказывается, каким будет мир людей, преображенный в ходе сознательной эволюции.

— Но куда нас приведет эта эволюция? — спросил он.

Хулия ничего не сказала в ответ. Она лишь подняла вверх зажатые в руке бумаги, словно предлагая прочесть ее мысли.

— Что? — вырвалось у меня.

Я ощутил на своем плече руку Санчеса. Его взгляд как бы говорил мне, что нужно оставаться наготове и ждать.

— В Девятом откровении рассказывается, к чему мы в конце концов придем, — заговорила Хулия. — В нем все становится предельно ясным. Вновь утверждается, что мы, люди, являем собой вершину всей эволюции. Говорится о том, что сначала материя появилась в простейшей форме, а затем становилась все сложнее, элемент за элементом, потом вид за видом, постепенно переходя на более высокий уровень колебаний.

— Начиная с первобытных людей мы продолжали эту эволюцию бессознательно, то подчиняя себе других, получая при этом энергию и чуть-чуть продвигаясь вперед, то попадая в зависимость от кого-то другого и утрачивая свою энергию. Это физическое противостояние продолжалось до тех пор, пока мы не создали демократию — систему, с которой это противостояние не закончилось, но перешло с физического уровня на умственный.

— Сегодня, — продолжала она, — мы продолжаем этот процесс уже осознанно. Мы видим, что вся история человечества подготовила нас к тому, чтобы достичь уровня сознательной эволюции. Теперь мы можем повышать свою энергию и относиться к стечениям обстоятельств сознательно. Благодаря этому эволюция двинется вперед быстрее, повышая уровень наших колебаний.

На какое-то мгновение она замолчала, многозначительно поглядела на нас, а потом повторила сказанное:

— Нам предназначено и далее повышать уровень своей энергии. А с повышением уровня нашей энергии повысится и уровень колебаний атомов, из которых состоят наши тела.

Хулия снова умолкла.

— И что же это значит? — спросил я.

— Это значит, что мы станем легче, совершенное в своей одухотворенности.

Я взглянул на Санчеса; он сосредоточил все внимание на Хулии.

— В Девятом откровении, — продолжала рассказывать она, — говорится, что с повышением нами, людьми, уровня своих колебаний начнет происходить нечто удивительное. Люди, достигшие определенного уровня колебаний, вдруг станут невидимы для тех, кто еще остается на более низком уровне. Им покажется, что эти люди просто исчезли, но исчезнувшие будут находиться среди нас, только к ним придет ощущение необыкновенной легкости.

Пока Хулия говорила, я заметил изменения в ее лице и теле. Тело стало похожим на ее энергетическое поле. Черты лица и фигура были по-прежнему ясно и четко различимы, но то, что я видел, уже не состояло из кожи и мышц.