ТКС-2 (СИ) - Бариста Агата - Страница 12

Но Кайлеан шагнул вперёд, щёлкнул пальцами, и пламя факелов, укреплённых на могучих колоннах, что поддерживали свод, неясно осветило длинный просторный зал с чередой дверей. И никаких скелетов.

— Тут много пустых помещений, — пояснил Кайлеан, увлекая меня вглубь. — Я пользуюсь лишь некоторыми.

Я с любопытством разглядывала двери, мимо которых мы шли: они были разными, но дверные ручки отсутствовали у всех. Вместо них в центр каждой был вмонтирован выпуклый чёрный камень, отполированный до шелковистого блеска.

— А что здесь? — спросила я, когда мы проходили мимо двери из тёмного зеленовато-коричневого стекла. В толще стекла золотыми рыбками плескались непонятные символы. Письмена угасали, на их месте тут же возникали новые.

— Офис, — коротко сказал Кайлеан. Мне показалось, что ему не хочется вдаваться в подробности, поэтому не стала расспрашивать дальше, хотя именно сейчас задалась вопросом, какого рода бизнесом занимается Их Высочество.

— А тут — лаборатория, — он указал на дверь с гладкой стальной поверхностью. Чёрный камень был встроен в центр какого-то вентиля, торчавшего посередине.

Возле следующей двери из неровных досок, соединённых между собой так грубо, что в дверном полотне образовались изрядные щели, Кайлеан задержался.

Сквозь щели пробивалось красное свечение и слышался гул.

Я тоже остановилась и прислушалась.

— Нам сюда?

Он отрицательно покачал головой, но продолжал смотреть на меня со странным выражением.

— А что там?

— Бассейн с лавой.

Подумав, я предположила:

— Для грешников, что ли?

С некоторой запинкой, будто ему смешно, но причину он озвучить не может, Кайлеан сказал:

— В некотором роде — наоборот… — Он, глядя на меня с тем же малопонятным насмешливым выражением и будто бы колеблясь, спросил: — Хотите посмотреть?

Я пожала плечами. А кто бы не хотел?

Он приложил руку к камню, дверь отворилась.

— Магическая биометрия, — сказал Кайлеан. — Никто, кроме меня, не сможет открыть. Настроено на мои пентаграммы.

Я опустила взгляд на запястье, вокруг которого была обвязана красная нить… Интересно, а что если… Некое не лишённое интереса предположение промелькнуло у меня в голове, но вернуться к нему я решила позже.

…Это действительно был бассейн с лавой — прямоугольный каменный резервуар, в котором неспокойно ворочалась и глухо охала густая раскалённая субстанция оранжево-красного цвета. На всякий случай схватившись за предплечье Кайлеана, я вытянула шею и заглянула вниз.

В лицо дохнуло жаром.

Кайлеан тоже глянул и произнёс неопределённое «Н-да-а-а…»

А потом добавил каким-то язвительным тоном:

— Смотрите-смотрите, Данимира Андреевна.

Наблюдать за огненными картинами можно было бесконечно. В каменном котле плавились перья Жар-птицы и расцветал папоротник; светлые и тёмные струи, длинные, как гривы сказочных лошадей, закручивались, сплетались и расплетались, исчезая, чтобы возникнуть вновь. Языки прозрачного пламени подобно бурунам пробегали по поверхности. То здесь, то там медленно надувались округлые пузыри и лопались вмиг, выстреливая в воздух багряными брызгами праздничного салюта…

Налюбовавшись, я отступила от края.

— Ну, теперь, если у меня совершенно случайно окажется Кольцо Всевластия, я знаю, куда его нести.

Почему-то эта мысль не показалась смешной Их Высочеству. Он чуть ли не застонал.

— О, нет-нет-нет… Так будет не всегда, надеюсь.

— А что не так?

— Всё! — объяснил Кайлеан. — Ну? Насмотрелись? Довольны?

Он произнёс это раздражённо, словно я в чём-то перед ним провинилась. Я подняла взгляд.

Оранжевые отблески скользили по его лицу, причудливо меняя выражение с насмешливого на печальное и обратно. Но вот угли, разгоравшиеся в остекленевших глазах, игрой света не были. Я уже начала немного разбираться в настроении Кайлеана и знала: красные огни в его глазах сигнализируют о переизбытке магии и приближающемся выбросе энергии в окружающее пространство. Когда Кайлеан творил волшбу, это являлось нормальным процессом, но сейчас это был явно не тот случай. Похоже, субстанция, плещущаяся в бассейне, каким-то образом взаимодействовала с королевским организмом и перенасытила его магией.

Я поспешно сказала:

— Жарко здесь. Пойдёмте, Кайлеан Георгиевич.

— Жарко!.. — повторил Кайлеан, уставившись на лаву, но не сдвинулся с места, и зрачки оставались красными.

— Ваше Высочество! — Я ухватила его за рукав и подёргала. — Пойдёмте!

Он послушался и повернулся, но его руки вдруг легли мне на плечи.

— Жарко! — снова сказал он, требовательно глядя мне в лицо, притягивая к себе и наклоняясь, и я поняла, что этот поцелуй будет совсем не таким, как у водопада.

Я ответила ему сразу, хоть и видела, что Кайлеан не в себе. Просто не нашла сил отказаться, несмотря на то, что знала — во имя нашего общего блага нельзя этого делать. И в то же время это было так правильно — наконец-то запустить руки в его волосы, гладить его шею, плечи, спину, изучать его рот… задыхаться, но не уступать первенства ни в чём… и продлевать, продлевать, продлевать короткое счастье.

Когда мы, наконец, оторвались друг от друга, Кайлеан хрипло пробормотал: — Уводите меня отсюда. Немедленно.

Он был прав, тысячу раз прав… и всё же… если бы он велел остаться — я бы осталась.

Я бросила последний взгляд на лаву — мне померещилось, что её уровень понизился, да и поверхность вроде успокоилась… Но сейчас было не до того. Взяв Кайлеана за руку, я потащила его к выходу. Он подчинился нехотя, всё время норовил ткнуться лицом мне в волосы, но всё-таки я вывела его вон.

После жаркого помещения, залитого багряным светом, в зале было живительно прохладно и темно. Кайлеан вначале слепо цеплялся за меня, но мне удалось отстранить его руки, и он угомонился. Он прислонился лбом к стене и долго стоял так, тяжело дыша. Потом повернулся — уже прежний, сероглазый, и изрёк с болезненной гримасой — не мне, куда-то в пространство:

— Не надо было туда заходить.

Прозвучавшее сожаление больно, хоть и непоследовательно, кольнуло меня в сердце, и я, сделав безразличное лицо, сухо произнесла:

— Конечно, не надо было. Но мы никому не скажем и сами забудем… не так ли, Ваше Высочество?

…Вкус его губ всё ещё сохранялся на моих горевших губах — сама я ничего не собиралась забывать. Я собиралась завернуть это воспоминание в шёлковый платок и уложить на самое дно памяти. Но это было исключительно моим личным делом, невеста со шлейфом могла спать спокойно… по крайней мере так мне казалось сейчас.

Кайлеан покосился на меня и вновь отвёл взгляд. Я ожидала извинений: всё-таки обычно он был достаточно корректен и всегда извинялся, если считал, что перегнул палку. Но он оторвался от стены и так же сухо — как я до того — сказал:

— Пойдёмте. У нас дело впереди.

Вы не представляете, Ваше Высочество, как я рада этому обстоятельству, хотелось сказать мне, но я пошла за ним молча.

…Нужная дверь находилась в конце зала. Выглядела она так, будто ранее принадлежала готическому собору — высокая, с остроконечным завершением, с круглым цветным витражом-иллюминатором, изображавшим стилизованную розу. Сквозь витраж пробивался слабый свет.

Кайлеан положил ладонь на чёрный камень, мы вошли.

Здесь под сводом плавали огоньки, такие же, как в люстре наверху, но их реакция на наше появление была совсем иной: зависнув на мгновение неподвижно, они всем скопом ринулись вниз и теперь клубились почти на уровне пола. Только один светлячок, крупный и яркий, поднялся до наших лиц.

— С возвращением, Ваше Высочество! — почтительно трепеща, пропищал он. — Мы приветствуем Вас и вашу прекрасную спутницу. Ждём распоряжений, рады будем выполнить.

Я похлопала глазами. Вот это дрессировка… А мои-то, там, наверху, видать, действительно, крепкие орешки, с неожиданной гордостью подумала я.

— Леди Эммелин… — милостиво кивнул отрапортовавшему светлячку Кайлеан и продолжил, обращаясь ко всем: — Мне потребуется служба… но лишь от одного из вас.