Дом за поселком (сборник) - Токарева Виктория - Страница 7

7

В студии Вахтангова Павел знакомится со своей первой женой Натальей Щегловой.

Наталья Николаевна – из богатой помещичьей семьи. Имение Щегловых под названием Ключищи находилось под Нижним Новгородом. Революция разорила Щегловых. В имении стало неуютно. Юная Наташа устремилась в Москву. Ее тоже потянуло в искусство.

У Наташи рано прорезались математические способности, но она их игнорировала. Ей хотелось творчества и аплодисментов. Она отправилась в студию Вахтангова.

Вот как вспоминает об этом периоде сама Наталья Щеглова…

«Помню, как я первый раз пришла в студию. Она помещалась на Остоженке в небольшом двухэтажном особняке. Он и теперь стоит. От входной двери на второй этаж тянулся шнурок, и, когда в дверь звонили, кто-нибудь из студийцев наверху тянул за этот шнурок, и дверь как бы сама собой открывалась. Но в этот день что-то заело, замок не сработал, и я услышала быстрые-быстрые шаги сверху вниз по лестнице. Дверь открылась, и я увидела перед собой юношу, почти мальчика, маленького роста, с горящими, какими-то жадными глазами. Это был Павлик Антокольский. Он ввел меня в студию, со всеми познакомил, а потом стал показывать помещение с таким восторгом, как будто это царские хоромы, хотя там была всего одна комната метров тридцати. Часть комнаты отгорожена для сцены. Все.

Мы как-то сразу с ним подружились, а уже через три недели он предложил мне руку и сердце. Но я тогда не хотела и думать о замужестве. Ни за что! Никаких детей! Хотела быть только артисткой. И мы продолжали с ним просто дружить. А он был такой очаровательный, с ним нельзя было не дружить. Внешне рядом с красавцем Юрой Завадским он, конечно, проигрывал. Но обаяние было такое, что не замечались его недостатки. Его все любили».

Воспоминания записала замечательная писательница Анна Масс, соседка Антокольского.

Юрий Завадский как-то сказал о себе: «Когда я постарею, то стану лысый, с круглым бабьим лицом». Именно так и оказалось. Мое поколение не помнит Завадского молодым, а именно лысым, с круглым бабьим лицом. И немножко непонятно – почему в него, молодого, так влюблялись женщины, включая Марину Цветаеву.

Наташа Щеглова оказалась влюбчивой. Она влюблялась, и в нее соответственно. Однажды после какой-то вечеринки в студии за ней увязался сын Станиславского Игорь Алексеев. Наташа не могла от него отделаться. Игорь остался ночевать в доме Наташи, не пришел домой. У Станиславских паника. Ребенок исчез. Кончилось тем, что Вахтангов объявил Щегловой письменный выговор за нарушение этики. Наташа была совершенно ни при чем. Никакой этики она не нарушала. Спала совершенно автономно. И даже не знала, что Игорь у нее остался и где-то завалился спать, возможно, в чулане.

Тем не менее с Игорем она подружилась, бывала в доме у Станиславских.

Однажды Наташа воочию увидела театрального реформатора. Константин Сергеевич налил себе чай в стакан, положил сахар и стал размешивать ложечкой. И очень долго не пил. Просто сидел и размешивал. И это все. Вот и все воспоминания о выдающемся человеке: она ждет глотка, а он сидит и размешивает, и ложечка ударяется о стенки стакана.

Наташа Щеглова, Юрий Завадский и Павлик Антокольский чудно дружили. Павлик читал свои стихи, Наташа искренне восхищалась. Ничто не нарушало равновесия отношений. Как вдруг… Появился Володя Алексеев. Он был просто однофамилец с Игорем. Никакого отношения к Станиславским не имел. Это было не важно – чей он родственник. Важно то, что у Наташи снесло крышу, как сейчас говорят. У них с Володей начался настоящий роман. Да и пора. Возраст любви.

На Рождество Наташа пригласила Володю и Павлика в свое имение Ключищи. Володя был прекрасен, глаз не оторвать. Блондин с серыми глазами. Павлик рядом с ним терялся, как домашний кот рядом с уссурийским тигром.

Они часто сидели втроем перед камином. Павлик – справа, Володя – слева. Наташа в центре. Оба претендовали на внимание Наташи, но у Павлика не было ни единого шанса. Все внимание Наташи принадлежало Володе.

Вернулись в Москву. Володя сделал Наташе предложение. Наташа раскрыла рот, чтобы сказать «да», но в это время позвонили в дверь. Володя вышел. Его долго не было, а когда он вернулся, Наташа поняла по его лицу: что-то случилось.

Володя сказал:

– Наташа, извините меня, я должен сейчас же уехать.

Он уехал. И с концами. Больше его Наташа не видела никогда.

Что она могла думать? Его убили? Время было такое, что ничего нельзя исключить.

Второй вариант: он ее бросил. Стряхнул с руки, как перчатку. Думать так было невыносимо. Девичья гордость, тоска по любимому, разбитые мечты – все это разрывало сердце.

Переживать одной – тягостно вдвойне. А верный Павлик таскался за ней как хвостик. И однажды, в порыве признательности, Наташа произнесла:

– Павлик, давай поженимся.

Он ахнул, потом повернулся и убежал. Не мог справиться с волнением. Счастье буквально обрушилось на него и могло придавить до смерти.

На следующий день Наташу вызвала к себе мама Павлика. Ее звали Ольга Павловна. Она была большая, седая и величественная, как императрица. Рядом с ней сидел отец Павлика, тоже большой, толстый, корпулентный.

Ольга Павловна сказала:

– Наташа! В нашей семье все однолюбы. У вас, я слышала, было много романов. Наташа, Павлик так любит вас. Не погубите его!

Наташа выслушала и подумала: нет! Никогда она не изменит Павлику. И если вернется Володя, она этого Володю не захочет знать.

Назначили свадьбу. Свадьба была роскошной: пироги с кислой капустой из черной муки, селедочные хвосты, пшенная запеканка.

Жили в бедности, которую сейчас трудно себе представить. Отец Павлика был адвокат, но такой специалист, который не выиграл ни одного дела. Он брал только аванс, а потом все это как-то заминалось. В доме было пусто. Ни денег, ни еды.

Наташа спрашивала у свекрови:

– А что мы завтра будем есть?

– Будет день, будет пища, – неопределенно отвечала Ольга Павловна. Она и сама не знала: что они будут есть. Императрица, называется…

Павлик носил пальто своего отца, который был крупнее его в четыре раза. Пальто на красной подкладке. Эта подкладка просвечивала сквозь многочисленные дыры. Казалось, что просвечивает окровавленное тело.

Однажды Павлик заработал мешок картошки. Он раздобыл санки и приволок в дом этот мешок. При этом был горд, как добытчик, кормилец семьи. Настоящий мужчина. На другое утро обнаружилось, что под мешком лужа. Картошка оказалась мороженая. Она текла и воняла. Пришлось отдать весь мешок какому-то солдату, кормить лошадь. Но и лошадь не захотела есть.

Жили ужасающе бедно, но не замечали этого. Тогда все так жили, и ничего.

Однажды Павлик привез кусок замороженного мяса, а когда оно оттаяло, выяснилось, что мясо тухлое. Наташа решила его выкинуть, но Павлик не позволил. Он сказал: «Наделай котлет, я очень голодный». Наташа подчинилась и налепила кучу котлет. Павлик все их сожрал один, и с ним ничего не случилось. Молодой организм перемолол все.

Вскоре после свадьбы Наташа забеременела. Беременность протекала тяжело, но все имеет свой срок, начались схватки.

Этот судьбоносный момент подвиг Павлика на стихотворение.

Не тьма за окном подымалась,не время над временем стлалось —Из мрака растущее тельце неслипеленать в паруса.

И так далее, в том же возвышенном духе.

У Наташи схватки участились. Необходимо было ехать в родильный дом, но Павлик сказал:

– Подожди, я должен сбегать в студию и прочитать эту оду Завадскому.

И убежал. Так что в клинику Наташу отвезли посторонние люди.

Наташа все прощала. Она понимала, что творчество – основной инстинкт Павлика, а все остальное вторично. Лично я считаю иначе, но речь не обо мне.