Гнев генерала Панка - Чичин Сергей - Страница 102

— Боевой дух прорезался! — с гордостью определил генерал. — Вот спрашивали меня как-то в воинской академии, куда завернул по случаю, принявши, по совести, тую академию за корчму: а чем же ты, мол, такой особенный, генерал Панк, что о тебе легенды ходят?

— Так уж и ходят, — усомнился Чумп. — Что-то я ничего о тебе не слыхал до того самого проклятого богами момента, когда высунулся из кустов посмотреть, что за лошади трюхают по Южному тракту!

— Дурень, — снисходительно отфыркнулся генерал. — Не там слушаешь. Имя моё и впрямь в кругах носящих кружева не самое известное, но уж где до железа дойдет — тут только грязь из ушей выскреби, и вмиг про меня такого узнаешь! Вон того спроси, грамотного, про меня и в газете однажды написали! Я даже хранил ту газету на груди в назидание потомкам в течение восьми лет, покуда единожды так сильно не приспичило, что лопух искать стало недосуг…

Громоздиться верхом было лениво, потому генерал сгрёб жеребца под уздцы и поволок за собой. Компания последовала его примеру, только Зембус, от боли в спине кривившийся, влез в седло, так и катил в арьергарде унылым потрёпанным чучелом.

— Дык же вот, — продолжал генерал с упоением, — озадачили меня вопросом моей — как бишь оно по-эльфийски? — экскремен…

— Эксклюзивности, — спешно подсказал Хастред. — А то, что ты пытаешься сказать, губит печатные свидетельства славы многих героев и почище тебя.

— А? Чего? Чем умничать, постригся бы. Ну, меня и самого сей вопрос озадачил, как Вово переписчика населения. Вроде уж, чего греха таить, не самая светлая голова в тактическом планировании, знатный трактат китонца Сунь Высуня, знанием коего хумансовые воеводы щеголяют, и в глаза не видел, а если видел, то не узнал, а как, не знаючи, мог использовать — и подумать-то страшно… Да чего там — всего лет дюжину как зазубрил названия «фронт» и «тыл», до тех пор по старинке — мордожопами оперировал. Однако ж к тому времени уже вовсю слыл большим авторитетом в ратном деле. Вот сели мы с ректором той академии, по кружечке доброго эля с корицей накатили и разобрались в вопросе со всем прилежанием. Как оказалось, есть у меня редкостный дар — стимулировать боевой дух в воинах! Говоря научно, я этот, как бишь его… маразматический дилер.

Обнародовавши этот факт, генерал со значением прищёлкнул языком и победно повёл взором на свою притихшую банду.

— Харизматический лидер? — предположил Хастред осторожно после краткой заминки.

— Какова ж была та кружка, — обзавидовался Чумп.

— Всё в точку, — проскрипел со своей колокольной высоты Зембус. — Боевой дух… Оно да. Никогда не видел никого, кто бы так быстро доводил всех вокруг до полного озверения.

А Вово не сказал ничего. Более того, он ничего и не слышал. Перевесив сумки с себя на седло своего битюга, он давно уже откололся от плотной гоблинской кучки и спешно совал в рот пироги у ближайшего лотка. Продавец растерянно вертел в руках полновесный золотой, какого весь его бизнес, включая ведавшую выпечкой жену, не стоил.

— Изловить, — повелел генерал. — Бить не надо, не поймёт. Но держать под надзором — и его и, главное, финансы. И Чумпа. Вот этого проще прибить для надёжности. Зачем дрючку спёр? Когда успел?

Чумп неопределённо пожал плечами. Он и сам не заметил, как и когда извлёк из кошеля Зембуса пожалованный магом камушек. Под генеральскую рассказку он лениво подбрасывал магическую штуковинку на ладони, примериваясь, куда бы половчее закинуть.

Друид с лошади матерно его приложил, пригнулся в седле и, перекосившись от боли в области поражённой поясницы, отобрал бирюльку.

— Ещё раз так сделаешь — не заберу вовремя, — предрёк он свистящим шепотом. — И тебя потом собирать по кускам тоже не буду. Всё равно штука одноразовая, а с тебя ничего, кроме кружев, не возьмёшь.

— Да ладно, уж и пошутить нельзя, — стушевался ущельник и тоже полез на лошадь — очевидно, чтобы чесавшиеся руки ни до чего опасного не дотянулись.

Храм Далзима Исцелителя не был сколь-нибудь примечательным заведением на фоне копошильских разнообразий. Сухощавые бритоголовые жрецы его стоически приводили в кондицию многочисленных в городе злоупотребителей вином и иными вредными излишествами и, как правило, платы за это не требовали — чего, мол, взять с поражённых непобедимым зелёным змием. Потому генерал предложил на подходе прикинуться пьяными, а чтоб выглядело это правдоподобнее — завернуть в корчму, к примеру, хоть бы и в кантину Ордена Гулга, где можно попутно отрепетировать грядущее сражение за Хундертауэр. На это ему, однако, возразили, что во-первых, дешевле не выйдет — больше пропьёшь, чем отдал бы за лечение, а во-вторых, стража, явившись на такую гулянку, быстро приведёт и самого генерала, и сочувствующих в состояние, из которого не вдруг подымет даже и божественное вмешательство. Потому как меч в городе обнажать — себе дороже, а на дубинках служивых костоломов ох как душевно натаскивают…

Генерал скис. Как существо до мозга костей военное, он почитал зазорным пользоваться обычными гражданскими путями, такими, в частности, как оплата услуг лекарей. Воин лекарю платит тем, что грудью защищает его от опасностей… каких таких опасностей? Да вон, к примеру, от гномов! И скажите, что не опасность, мелкие, коварные, бородатые! Что значит — спонсоры? Эх, в строй бы вас всех, под пику, и отмаршировать часов эдак четыреста, небось мигом всяких глупостей позабудете!

Под увлечённое генеральское брюзжание, возбуждавшее немалый интерес любопытных горожан, его удалось доставить к храму. Здание было возведено лет двести тому взамен дотла сожжённого, при этом — Хастред был прав — гномы услужливо проспонсировали доставку для благих целей камня и пары сумрачных дварфов-архитекторов. Обычно здания копошильские возводились на раз крепко подпившими бугаями, которые и в строительную артель подались исключительно от безысходности, из всех инструментов знали только кувалду да топор, а под словом «отвес» понимали что-то исключительно похабное; на фоне их творчества храм мог бы стать гением чистой красоты. Однако знаменитая копошильская атмосфера и на мощные дварфийские организмы подействовала угнетающе. Поначалу взявшись за дело с должным прилежанием, дварфы уже через неделю начали запаздывать на стройку, чего с их братией не случалось в принципе, а через месяц запили окончательно, нагло пытались сдать постройку с перекособоченными стенами как шедевр архитектуры в стиле пустынников, составили целый трактат на тему «дыры в крыше как модный элемент дизайна» и в итоге покинули Копошилку, так и не получив оговорённой платы, громогласно понося на каждом углу заказчиков, ничего в строительстве не разумеющих.

Переделывать же храм оказалось некому, обширные прорехи в кровле кое-как залатали подручными средствами, далзимитов призвали к аскетизму и храм признали готовым. За минувшие годы предприимчивые копошильцы не раз пытались разъять его на камни для личных нужд, и порой бритоголовые жрецы гонялись за вандалами, озаряя местность отборным сквернословием, хотя по сути ничем, кроме лечения, оделить их не были способны. Негодяи покладисто удирали, чтобы возобновить свои стяжательства следующей ночью — обижать жрецов непосредственным рукоприкладством даже в Копошилке считалось верхом аморальности.

Оглядев перекошенный, но, несомненно, большой храм, генерал долго шевелил губами, словно подбирая должные эпитеты, но в итоге от их обнародования воздержался.

— Вылечат — и славно, — объявил он. — Заодно и на будущее полезное знакомство будет. Ну как гномы нам накостыляют? А мы сюда, подлечимся, и обратно! Так их достанем, что в конечном счете сдадутся без боя.

— Да уж. — Чумп почесал в затылке. — Как ты был прав, анарал!

— В эдаком подходе своём?

— Нет. Раньше. Когда говорил, что в плане стратегического планирования талантов ни на грош не имеешь.

— А мне зачем? Моё дело — штабистов построить, чтоб план состряпали, да храбро атаку возглавить. Вперёд!