На Краю Земли. Дилогия (СИ) - Бондаренко Андрей Евгеньевич - Страница 74

— Откуда, Брут, ты всё это знаешь?

— А у меня родной дядя в ГРУ[20] работает. Генерал-майором. Возглавляет там какой-то жутко-секретный отдел.

— Ясненько, — осторожно трогая пальцами выпуклую шишку на лбу, уважительно протянул Серёга. — Вот же, приложился. Угораздило, мать его… Родной дядя, значит? Бывает…

— А, во-вторых, старенькая меховая шапка?

— Это, брат, не шапка. А мужской малахай. Коряки такие носят и зимой, и летом. Старинная национальная традиция… Стоп. Видишь, наушники обшиты-оторочены чёрной гладкой кожей?

— Вижу. И что с того?

— А то, что это кожа нерпы. Получается, что это не просто — корякский головной убор, а паланский малахай… Улавливаешь разницу?

— Улавливаю, — скрипнул зубами Тим. — Вот же, затейники хреновы. Чёрт бы их всех побрал…

— С чего это ты, Брут, так разозлился?

— С того самого. У нас, если ты подзабыл, было две основных, но строго-противоположных друг другу версии. Мол, Томаса могли убить либо мрачные армейские деятели, либо мстительные паланцы. А теперь, блин горелый, что получается? Какая-то хрень навороченная.

— Действительно, хрень, — задумчиво взлохматив пятернёй свою чёрную бородку, согласился Пугач. — Получается, что некий паланец, являющийся — ко всему прочему — сотрудником одной из российских спецслужб, только что пытался поджечь моё родовое гнездо? Пурга сплошная… Это нас, не иначе, пытаются окончательно запутать. Зачем? Чтобы, ясен пень, сбить со следа… Предлагаю следующее. Выпиваем по разгонной чарке. Убираемся на столе. И готовимся ко сну. Типа — утро вечера мудренее… О, слышишь?

— Ага. Кто-то в дверь скребётся.

— Это наши собачки, нагулявшись, пожаловали… Уже иду! Подождите! Открываю…

Найда, довольно помахивая пушистым хвостом, загадочно улыбалась — всей своей «самоедской» мордочкой. А Клык крепко сжимал в зубах тушку упитанного лесного зайца.

— Гав-в! — небрежно пристроив добычу возле хозяйских ног, высказался Клык, мол: — «Славная получилась охота! Неземной восторг и полный отпад! Отвёл душеньку, что называется, по полной программе… А почему у вас, добры молодцы, гарью пахнет? Локальный пожар — по пьяной лавочке — учудили?».

Тим подробно рассказал — как и что, а после этого резюмировал:

— Так что, дружище, придётся тебе ночь провести на улице. Так сказать, в качестве сурового сторожевого пса.

— Гав, — мол: — «Не вопрос. Посторожу. Не переломлюсь. А с такой симпатичной напарницей — так и с превеликим удовольствием. Ты как, Найда? Составишь мне компанию?».

Но гордая самоедка ничего не ответила на этот вопрос. Она, молча, развернулась на сто восемьдесят градусов и неторопливо засеменила на выход…

Тим долго не мог уснуть: мысли всякие и разные — в основном, тревожные — назойливо бродили в голове. Ворочаясь с боку на бок, он рассуждал-размышлял: — «Если смотреть правде в глаза, то по итогам сегодняшнего дня ещё на одного подозреваемого стало больше. Причём, этот подозреваемый, безусловно, нынче проходит за „номером один“. То бишь, больше всех остальных тянет на роль убийцы инспектора Грина… О бородатом Сергее Пугачёве, естественно, идёт речь. О нём, родимом… Во-первых, именно он чаще других общался с покойным — проживали, как-никак, в одном доме. А Томас, между прочим, был неравнодушен к алкоголю. Сидели они, допустим, как-то вечерком за столом — ужинали и фермерской медовушкой баловались. Вот, информация о невероятно-глобальном открытии и перестала быть секретной. Ничего хитрого… Во-вторых, у Пугача, оказывается, есть свой ключ от гаража, арендованного Грином. Сам же во время сегодняшних посиделок сказал, мол: — „На днях заглядывал в гараж. Снегоход и вездеход на месте. А, вот, спиленного идола и рюкзака с амулетами не наблюдается…“. Охотно верю. Сейчас, безусловно, не наблюдается. А, например, с неделю назад, когда Томас отбыл в Петропавловск-Камчатский? Куда как просто, имея на руках ключ, войти в гараж, да и вывезти оттуда всё ценное, включая паланского идола и амулеты. Или же какие-нибудь другие не менее экзотические раритеты… Впрочем, можно и не вывозить, а просто продать, мол, пусть сами покупатели и вывозят. Что ещё за покупатели? К примеру, англичане или шотландцы, квартирующие у Серёги на втором этаже. А теперь (как версия), совершив покупку, иностранные туристы сплавляются по реке Камчатке к тихоокеанскому побережью. Зачем? Конечно, для того, чтобы переправить ценные раритеты за пределы России. Это раньше, во времена СССР, государственная граница была на надёжном замке. А сейчас? Похоже, что даже дельная щеколда отсутствует. Пристанет к неприметному пирсу такой же неприметный кораблик, привезший для жителей Ключей триста коробок свиной тушёнки. Разгрузится. Ночью загрузится браконьерской красной икрой и копчёной рыбкой. Ну, и некий дополнительный груз возьмёт на борт. А утром, отчалив в неизвестном направлении, растает в густом тумане. И всё, поминай, как звали. Точка… Если эта моя версия (про проданные иностранцам раритеты), верна, то Томас, понятное дело, был изначально обречён. Мол, опасный свидетель, способный поднять крутую бучу. И здесь в дело, как это водится, вступает „в-третьих“… В-третьих, Пугач является местным и коренным жителем. Следовательно, у него на Камчатке проживает много друзей и знакомых. В том числе, и в Петропавловске-Камчатском. В-четвёртых, Сергей, судя по ухваткам, серьёзно занимался (может, и до сих пор занимается), восточными единоборствами. Значит, и его приятели занимались… То бишь, Пугач запросто мог позвонить своему закадычному дружку-каратисту, проживающему в Петропавловске, и обратиться к нему с пустяковой просьбой, мол, надо срочно пришить одного вредного и опасного иностранца. За приличные деньги, понятное дело. Дружок пошёл навстречу и убил Томаса, а потом скрылся, ловко перемахнув через высоченную кирпичную стену… В-пятых, фермер Пугачёв регулярно поставляет на ракетный полигон „Кура“ всякие продукты питания. Получается, что у него имеются устойчивые связи и в военной среде. То есть, если рассуждать логически, к убийству инспектора Грина мог быть привлечён и офицер-отставник, некогда служивший в частях особого назначения. Всё, блин горелый, одно к одному… История с огненным зарядом, выпущенным из изделия РГ-05, якобы случайно потерянным паланским малахаем и выпуклым синяком на лбу? Обычная мистификация. Мозги пудрят и пургу гонят… Жаль, что с Клыком на эту тему не поговорить. Почему — не поговорить? Потому, что он всерьёз запал на эту бело-бисквитную самоедку. Следовательно, теперь и к её хозяину не сможет относиться адекватно. То бишь, будет — вольно или невольно — выступать в роли Серёгиного адвоката. Более того, может и с Найдой поделиться моими подозрениями-умозаключениями, что будет уже откровенно-лишним и вредящим делу… Вау! Кажется, засыпаю. Точка…».

Утром Тим проснулся от «бряканья» ведра с водой о бетонные кольца колодца. Проснулся, мельком взглянул на наручные часы, лежавшие на прикроватной тумбочке, и сонно пробормотал:

— Без пяти шесть утра. Офигеть можно. Серёга-то фермер. Видимо, уже привык вставать в такую безумную рань. Подремлю, пожалуй, ещё минут сорок-пятьдесят…

Но поспать не довелось.

— Ба-бах! — глухо бабахнуло за окнами.

— Дзынь-нь-нь! — тоненько зазвенели стёкла в оконных рамах.

— Твою мать! — спрыгнул-слетел с кровати Тим и, как был в трусах, выбежал — через горницу и сени — на крыльцо.

— Доброе утро, — радушно поприветствовал его стоявший возле столба с умывальником Пугач. — Хороша водичка… А что это, Брут, ты такой всклокоченный? Выскочил, словно на деревенский пожар торопишься.

— Так это… Грохотало, вроде… Что-то на полигоне рвануло?

— Не-а. Это просто старина-Шивелуч, заскучав в одиночестве, решил немного пообщаться с местными жителями. До него тут недалеко, порядка сорока шести-семи километров. Посмотри-ка направо.

Тим посмотрел. На небе — над тёмно-зелёным лесом, где-то вдалеке — наблюдались клубы густого тёмно-серого дыма.