Благие намерения - Лукина Любовь Александровна - Страница 108

- Ну так а Горха-то тут при чем?

- А Горха за тобой пошел бы хоть к морю, хоть за горы… И других бы идти заставил. Понимаешь теперь?..

- Нет, - упрямо сказал Ар-Шарлахи. - Зачем убивать Горху, если можно убить меня?

- Ты ведь заговоренный, - напомнила Алият. - Да еще и колдун вдобавок. Тебя не тронут. Боятся… Да и меня тоже по твоей милости…

Глава 37

ПРОСТО МНОГО ВОДЫ

Внезапно почувствовав что-то неладное, Ар-Шарлахи проснулся. «Самум» стоял неподвижно. Косая колонна зеленоватого лунного света из иллюминатора, сравнимая по толщине с серебристыми трубами, что четвертый день тянулись по правому борту, упиралась в ковер возле самого ложа. В овальном срезе луча до мельчайших подробностей прояснился узор, выведенный безымянной кимирской мастерицей. Рядом, напряженно вслушиваясь, сидела тоже только что, видать, проснувшаяся Алият. Приглушенный гомон и топот гуляли и в трюме, и на палубе.

- Что? Что? Что?.. - зашарив спросонья руками, спросил Ар-Шарлахи.

- Забыл? - тихо спросила Алият, и по спине сразу побежали мурашки.

Он вспомнил: разбойничья злая луна, приглушенный нарастающий рев, прокатившийся от носа к корме вздрогнувшего до ребер «Самума», холодный кипящий свет в отверстом дверном проеме, заячий вопль «Шарлах! Шарлах! Шарлах!..» и страшный железный хруст удара…

- Бунт? - не веря, шепнул он.

- Не знаю, - шепнула она в ответ. - Одеваемся! Быстро! Клинок держи под рукой!..

Шум и сутолока не утихали, но приближающегося топота, яростных криков и удара в дверь так и не последовало. Это и успокаивало, и настораживало. Если стряслось что-то из ряда вон выходящее, то почему не доложили Шарлаху? Встревоженные, они выскользнули из каюты и поднялись в рубку.

- Почему стоим?

Ард-Гев вздрогнул и повернулся к главарю. Слабый красноватый свет плавающего в плошке фитиля лег на густые вздернутые брови и жалобно наморщенный лоб, отразился в растерянных глазах, придал повязке розовый оттенок. Испуганный резким тоном предводителя, второй помощник, как бы прося о защите, быстро покосился на Алият, закрывающую крышку люка, и снова перевел взгляд на Ар-Шарлахи.

- Опять что-то горит - беспомощно сказал он. - Сам смотри…

Впереди, прямо до рогу «Самума», разливалось точно такое же зарево, что маячило за кормой несколько дней назад. Звезды на юге заметно потускнели и мигали как бы через силу. Сквозь дым, не иначе…

- Докладывать надо, - буркнул Ар-Шарлахи.

- Да я хотел доложить… - с видимым облегчением принялся оправдываться Ард-Гев. - Не успел просто…

Ар-Шарлахи, не слушая, открыл дверь на залитую луной палубу.

- Шарлах! - отрывисто предупредил кто-то, и столпившиеся обернулись, примолкнув.

Ар-Шарлахи огляделся. Справа в лунном свете сияли трубы, под ними на светлом песке лежала двойная волнистая тень. Смутное зарево впереди было огромно. Несомненно, там тоже горела нефть. Ар-Шарлахи молча прошел сквозь раздавшуюся толпу и, остановившись над самым тараном, всмотрелся.

- От огня убегали, к огню и пришли, - неуверенно хихикнули за плечом.

И сразу толпа забормотала, загудела.

- Что, Шарлах? - с вызовом сказал кто-то. - Видать, есть чары и посильней твоих!.. Шли-шли на юг, а пришли туда же…

Ар-Шарлахи ошеломленно обернулся. На секунду он даже поверил говорящему. Ему представилось, что трубы, очертив огромную петлю, снова привели их к руинам кивающих молотов.

Остальные тоже смолкли на миг, и вдруг грянул издевательский довольный гогот.

- Вот это дал!..

- Оно и видно сразу, что городской!..

- Ты на звезды посмотри! Никогда, что ли, ночью по пустыне не плутал?..

Осмеянный затравленно крутил головой.

- Кто городской? - отчаянно вскрикивал он. - Ты смотри, за городского… А вот и плутал! Побольше твоего!.. Знаешь, как оно бывает? Идешь-идешь на восток, а потом выходишь на то же место с запада! Что, не так?..

Примолкли, призадумались.

- Слушай, а ведь правда…

- Да ерунда это все! - громко сказал Ар-Шарлахи, крайне недовольный собой. Почти ведь поверил. - Трубы от кивающих молотов проложены только к югу. На севере их нет. Это что-то другое горит… Ладно. Всем отдыхать, а утром посмотрим.

Он повернулся и подчеркнуто неспешным уверенным шагом направился к рубке. На полпути вдруг приостановился и недоверчиво тронул воздух ладонью. В корму веял несильный, но ровный ветер.

- Хотя… - Ар-Шарлахи поколебался. - Такой ветерок упускать нельзя… А ну-ка все наверх! - приказал он, хотя все и так толпились на палубе.

Ветер плавно нес «Самум» к югу всю ночь и стих лишь к утру. Зарево впереди росло, на фоне его обозначились две невысокие скальные гряды, две черные бугорчатые тени справа и слева. Облитые лунным светом трубы уходили в узкий проход между ними, и в промежутке этом верховые несколько раз замечали алые выбросы пламени.

Ар-Шарлахи и Алият, сменив Ард-Гева, простояли в рубке до самого рассвета. По-другому было никак нельзя, настроение команды доверия не внушало…

- Будет забавно, - озабоченно пробормотал Ар-Шарлахи, вроде бы обращаясь к себе самому, - если там вдруг не окажется никакого моря…

Алият покосилась недоверчиво. Штурвальные за спиной затаили дыхание.

-Это как?

- Трубы… - как-то уклончиво поведя плечом, откликнулся он. - Мало ли куда они могут вести! Кто вообще сказал, что они обязательно идут к морю?

- Да ты и сказал!

- Вот именно… - Он вздохнул. - Может, у них там просто хранилище какое-нибудь… Стоят баки посреди пустыни - и все…

- И что тогда?

Ар-Шарлахи хмыкнул и надолго задумался. Ответа от него Алият так и дождалась.

Светало, скальные гряды справа и слева подступали все я ближе, понемногу обретая объем, наливаясь смутной голубизной. Небо над ними чернело и клубилось. Серебристые трубы справа вплотную прижались к скалам. Окажись «Самум» волей случая по ту их сторону, уже пришлось бы остановиться. Однако слева от труб пространства было более чем достаточно, причем такое впечатление, что песок здесь умышленно разглаживали и разравнивали: намытые ветром новорожденные барханчики располагались как попало.

Далее трубы, повторяя форму песчаного рукава, совершили два змеиных извива. Ветер стих, и последние сотни шагов «Самуму» пришлось ползти на мускульной тяге. Было уже совсем светло.