След Охотника (СИ) - Базов Вячеслав - Страница 12

— Это мы уже проходили, — Глейн отступил на два шага назад. — Надо, значит надо. А тянуть из меня, с кем и почему я грызусь, это уж, будьте добры, не теперь.

— Я хотел помочь.

— Не надо, — Глейн проговорил негромко. — Хеган меня за дело гоняет. Если прирежет — будете знать, что правильно поступил.

— Его самого за убийство Охотника четвертуют, — огрызнулся Варин, и Глейн наконец посмотрел на него — как на наивного ребенка, сказавшего глупость.

— Хеган стоит десятка Охотников. И прежде чем он десяток их не убьет, ничего ему не будет.

— С каких пор Хеган исключение?

— С очень, очень и очень давних пор, — протянул Глейн. — Я рад, что с вами все в порядке. Которые из ребят ваши ученики?

Внезапно с ними отправили Ёмина — немого Охотника. Немым он был не всегда, раньше отличался веселым и взбалмошным нравом, потом кто-то отрезал ему язык, и с тех пор Охотник был мрачен. Глейн смотрел на него долго, пытаясь понять, каким образом тот должен разрядить обстановку. Тихий и быстрый — это точно, скорее всего, его поэтому и выбрали. И разнять если что сможет, по крайней мере, поднять Глейна над землей — и Хеган уже не достанет.

Хеган тоже немногословен, поверх рясы — обрывок ткани, Охотник был замотан от шеи до самого носа. Наверное, ему холодно. Все эти дни Глейн не видел Бедвира, впрочем, как и остальную нечисть, что подчинялась Охотникам. Если не запрещено — не значит, что этим можно хвастать.

Кэйсар тоже после первой ночи в город не наведывался, словно обиделся. При Луце оборотень появлялся редко, иногда выходил к костру, чтобы Глейн почесал за ухом, иногда мелькал в лесу, но к рыцарю так и не привык. Жаль, Глейн продолжал надеяться, что они подружатся.

Ждали предрассветного тумана, чувствуя, как пекло спину чужими взглядами.

— Хеган, — окликнул Глейн спокойно, протянул руку для рукопожатия. — Давай потом разберемся.

Хеган безразлично ее пожал, и Глейн почувствовал детскую робость от того, что этот человек, которого все считали легендой, признал его.

То, что у непривычных людей вызывало бы мистический ужас, в Глейне порождало только робкую оторопь. Тени ходили вокруг них, шуршали дальше, к городу, загребая ногами землю. Стонали что-то невнятное сгнившими связками, и Глейн чувствовал себя в чистилище — толпа живых мертвецов, а они трое шли в другую сторону. Мертвые были достаточно далеко, чтобы не обращать на них внимания. Иногда кто-то вываливался из тумана, Хеган взмахивал ножом, и труп падал без головы. Обыденно и привычно, будто каждое утро в эти поля за картошкой выходил.

Территория возле города проверенная, там никого кроме трупов не осталось. Будь некромант рядом, они поняли бы сразу — в его присутствии мертвецы становились более разумными, он управлял ими, как марионетками. Но больше всего Глейн боялся услышать, как где-то зовут на помощь. Они могли и не успеть.

— Мы отклонились, — Глейн остановился, когда Хеган попытался увести их в сторону леса.

— Там лесничего домик. Его никто не проверял. Не в землянке же он сидит, — Хеган пояснил так, словно сделал этим одолжение. Но пришлось ему поверить — это они около стен зачищали, а Хеган мало ли куда успел дойти.

Глейн наблюдал за его спиной в тумане и не мог понять — что не так? Хеган какой-то слишком добрый, слишком беззащитный что ли. Навыки боя — они остались, а вот поведение вроде и то же, но есть в нем что-то. Человеческое что ли.

Пуста была сторожка лесничего, в ней оказались перевернуты и разломаны лавки, а стол выброшен на улицу. Когда вокруг ходили живые мертвецы и пока еще живые люди, Глейн воспринял это как: «Крови, трупов нет — и ладно, куда дальше?»

Дальше через реку, к летнему дому с садом. Где-то там было первое нападение. Глейн отметил, что от кладбища они все дальше, но не возражал. Если Хеган сейчас развернется и скажет: «Ой, все, дальше без меня», — то Глейн раскрутился бы на месте и пошел в ту сторону, лицом к которой остановился. То, что делал Хеган было хоть как-то полезно.

На путь ушел весь день, уже не то что тумана не было — смеркалось. Лучше всего казалось проверить дом и остаться в нем на ночь, но Глейн этого не предлагал, иначе решат, что им навязали слабого Охотника, который уже устал.

Слова о первом нападении стали сочнее, приобрели краски, и цвет их — алый. Выломаны ворота, вытоптана трава. Дверь — в щепки. Глейн задержался у забора, осмотрел сад — ухоженный, еще не успевший зарасти. Тут жили люди. Возможно, кого-то из хозяев или слуг этого дома Глейн не так давно зарубил у стен. От человеческого горя всегда не по себе, а живые мертвецы — самое отвратительное проклятье. Вампир или оборотень еще мог оставаться человеком — умертвия же теряли характер, превращались в опасный мычащий скот, и годились только умереть.

Хеган осмотрелся тоже с чем-то вроде жалости, и Глейн смотрел на это, как на чудо. Хегану жаль. Да у его цепи было больше жалости, чем у него.

Заметив взгляд Глейна, он еще попытался изобразить: «Ах, какой я злой, так что не расслабляйся», — но момент уже был упущен.

Внутри темно, тихо. Напротив двери темнела лестница на второй этаж, как разинутая пасть исполина.

— Может, привал? — предложил Глейн, заранее зная, что его не услышат. Время подгадал такое, чтобы не услышали. И от звука его голоса дом проснулся, превратился в разоренный улей.

В нем начало шуршать по нарастающей, и вместо привычного уже мычания что-то более осознанное, но по-прежнему нечленораздельное. Стоило Глейну броситься в одном направлении, к главной комнате — Хеган перехватил его за шкирку, второй рукой удержал Ёмина, потащил ко второму этажу.

— Мы нашли, — пояснил Хеган. Глейн на секунду поверил, что Хеган просто скормит его мертвецам, когда тот пихнул его к лестнице.

Мертвецы не шатались, стояли вполне уверенными, спокойными и наблюдали сверху вниз за Охотниками. Так непривычно, что это зрелище пробрало холодом по позвоночнику. Не верилось, что этим тоже голову срезать достаточно. Хеган остановился сзади — прикрывал спины. И снова отвлекся, когда со второго этажа послышалось что-то, похожее на погремушку. Нечто с шелестом подкатилось к лестнице, и остальные марионетки расступились, дали дорогу… чему-то.

Говорили, что некроманты не только могли поднимать мертвецов. Иногда они и сшивали их в причудливые куклы. Почему-то Глейн вспомнил об этом только сейчас, глядя, как в лестницу впились несколько неестественно длинных рук. Оно было похоже на то солнце, каким рисовали его дети: комок мяса в центре и лучами от него руки, никаких ног. На несколько секунд оно зависло, приноравливаясь к лестнице, и за это время Хеган произнес:

— Этот мой.

— Никто и не спорит, — выдохнул Глейн, и, прежде чем успел договорить, вся лавина бросилась к ним. Солнце из рук — безошибочно к Хегану, словно у них старые счеты.

Глейн забрал тех, что сбегали по лестнице. Ёмин — первый этаж, дверь и, вытеснив их, вывалился драться в сад. На него с Глейном пришлось где-то по пятнадцать мертвецов, более быстрых, чем те, с которыми им приходилось иметь дело. И все же никто из них не променял бы своих врагов на всего одного противника Хегана.

Того с сшитым трупом швырнуло в боковую комнату, Существо снесло косяк, загребло мусор отставшей рукой, подтянуло ее за собой, снова бросилось с шипением, но звон охотничьей цепи заставил его быть потише. В конце концов, Хеган всегда справлялся, кто бы ему ни подворачивался. Сколько бы рук у этого кого-то ни было.

Глейн наткнулся на старика первым, сначала принял за покойника, с его белым лицом и запавшими глазами. Но в момент его появления все отрубленные конечности, безголовые трупы, потянулись разом к Глейну, схватили за руки и ноги и оставили напротив высокого старика.

— Не ты, — прошипел тот, повернулся к первому этажу, где еще шла драка. — Хеган ведь с вами? Где он?

Приехали. Всем нужен Хеган. Но, пожалуй, и к лучшему — будь Глейн им, мог бы, наверное, сейчас ножом под ребра получить. Он молчал, прислушиваясь к происходящему на нижнем этаже. Тут ничего не сделать — Хеган закончит, и сам поднимется, даже если ему орать: «Беги, тебя тут ждали!»