В 2 - Билик Дмитрий - Страница 57

– Мое почтение.

– Здравствуйте, Петр Сергеевич, – заторопился я к домофону.

Юркнул в подъезд, проклиная мальчика-Сережу за слабовольность. Вот чего взял с собой Рис? Зачем, спрашивается, если чувствую себя не в своей тарелке? Ладно, сейчас закидываю продукты и едем на деловую встречу с демонами. Открыл дверь и быстро, чтобы домовой понял, что я не один, громко заговорил.

– Кис-кис-кис, Лап… Лапа, хозяин пришел. Кис-кис-кис!

– У тебя кошка?

– Ага, забилась куда-то, не высовывается. Ладно, сейчас мы быстро…

Но я не договорил, потому что мои глаза полезли на лоб. Лапоть, собственной персоной, стоял в коридоре. Материализовался, как всегда, молниеносно. Он осматривал Рис не просто с любопытством, а с нескрываемой радостью.

– Привет, Лапоть, – наконец сказала девушка.

– Здравствуйте, Дарья Михайловна.

Я застыл, как изваяние, не в состоянии осмыслить происходящее. И лишь спустя какое-то время задал риторический вопрос.

– А вы знакомы?

Глава 26

Существует три вида сюрпризов: приятные, неприятные и обескураживающие. С первыми все понятно. Приплетешься уставший домой, а там килограмм черешни и записка от мамы. Мол, приходила, принесла гостинец, кушай, золотце, не обляпайся. Со вторым тоже нет вопросов. Обычно такими новостями любит радовать начальство в виде дополнительной нагрузки или неожиданной командировки в какой-нибудь Хрень-Илецк. Еще и говорят слащаво-противным тоном: «Миша, (Женя, Сережа), у нас для тебя сюрприз».

Вот с третьим видом все вообще очень сложно. Он из разряда бразильских сериалов, когда живешь-живешь, а оказывается, что дон Эстебан Сан Хосе Маурито твой родной отец. И не плохая новость, и не хорошая, потому что в будущем может стать любой из них. А в данный момент обескураживающая – ибо ты стоишь, офигеваешь и не знаешь, как реагировать.

Вот примерно с такой же физиономией я прихлебывал чаек, чувствуя себя лишним на собственной кухне. Лапоть разбирал продукты, на некоторые удовлетворенно кивая, на другие укоризненно мотая головой. Рис спрашивала его о жизни после гибели какого-то Марка. На что домовой отвечал неохотно и немногословно, изредка косясь на меня.

– Дарья Михайловна, – я поставил кружку на стол. Рис вздрогнула, то ли от резкого звука, то ли от собственного имени, – а мне никто не потрудится объяснить, что у тебя за отношения с моим домовым?

– Да никаких отношений, – дернула плечиком девушка. Однако слишком резко, деланно, словно пыталась показать, что здесь действительно ничего особенного, – знакомый общий был.

– Марк. Это я понял. А если подробнее рассказать?

– Да нечего тут особенно рассказывать, – Рис повысила голос. Ого, как завелась.

– Хорошо, – успокоил я ее взмахом руки, – не хочешь, не говори. У меня для этого Лапоть есть.

Мой приживала, слушавший нашу перебранку более, чем внимательно, как-то странно икнул и исчез. Ага, щас.

– Лапоть, иди сюда!

Домовой появился и тут же исчез… Снова появился и исчез. И так несколько раз, пока не остался стоять с виноватым видом возле тумбочки. Лицо его выражало такую степень муки, что растрогались бы даже бесчувственные эсэсовцы. Однако мне необходимо было разобраться в этой Санта-Барбаре.

– Лапоть, ты же мой домовой?

– Да, – обреченно произнес тот.

– И слушаться меня должен. Верно ли понимаю?

– Верно, – тише ответил Лапоть.

– Если я скажу, вынужден будешь исполнить?

– Исполню, – голос домового был похож на писк мыши.

– Ну хватит мучать Лапу! – не выдержала Рис. – Я встречалась с его прошлым хозяином. Теперь ты доволен?

– Не совсем, – покачал головой я, – ты свой шанс упустила. Я буду разговаривать с Лаптем. Итак, сокол ты мой сизый, откуда знаешь Рис… Дарью Михайловну то есть?

Ответил домовой не сразу. С минуту он собирался духом, несколько раз открыл рот, но все равно говорить стал после длинной паузы.

– Невеста она была хозяина прошлого.

– Марка?

– Марка, – кивнул домовой, – лет восемь как разбежались.

– Чего так?

– Дело житейское, – уклончиво ответил Лапоть.

– Да потому что гад был Марк, а я сразу и не поняла, – вмешалась Рис, – за копейку удавится, а за полкило пыли мать родную продаст.

Я вновь остановил ее жестом.

– А расскажи, мой дорогой, о прошлом хозяине.

– Что о нем рассказывать, человек. Две руки, две ноги, – буркнул он.

– Ничего Лапа тебе не ответит, – снова встряла Рис, – потому что Марк козел. Был. При мне, по крайней мере. При чужих про прошлых хозяев домовые плохого говорить не будут. А я, как ни верти, чужая.

– Да? – удивился я.

– Дарья Михайловна женщина ладная, – кивнул домовой, – ежели вы вдруг пожениться захотите, да ребятишек народить, только рад буду. Лучшего выбора и не найти...

Меня это немного покоробило. Не то, что Лапоть уже сосватал, даже разрешения не спросив, а то, что Рис у него ладная женщина. А вот про Юльку, которую тоже видел, слова не сказал. И ведь спрашивал, как она ему. Тогда как-то отбрехался черт.

– Слушай, Лапоть – дошло до меня, – ты говорил, что прошлый хозяин тебя прогнал. А тут вдруг выясняется, что он умер. Показания как-то не сходятся.

– Ну не совсем прогнал, скорее оставил, – совсем смутился домовой.

Рис же не вытерпела и засмеялась.

– Лап, извини, но он все равно узнает. В общем, Сереж, твой домовой сделал неоценимую услугу для всего города. А может и пары окрестных миров. Убил Лапоть своего прошлого хозяина.

Вот эта новость меня потрясла. Когда начинаешь встречаться с девушкой, подразумеваешь, что у нее были мужчины. Другое дело, если выясняется, что та трижды вдова и ты у нее четвертый. Конечно, метафора так себе для наших отношений с домовым, он ведь вроде мой… нет, не слуга, подчиненный что ли? Тоже не то. В общем, я, принимая его на постой, искренне полагал, что Лапоть не сможет причинить мне вреда. А вон оно что выясняется.

Домовой меж тем совсем расстроился. Он стоял, понуро опустив голову и ронял крупные слезы на линолеум. И, судя по нарастающим всхлипываниями, плач Ярославны только набирал силу. Рис поднялась со стула, обняла домового и стала его утешать.

– Лап, ну ты же не виноват. Просто стечение обстоятельств.

– Ну я… же… получается…

– Ничего не получается.

Я встал и вышел в зал. Да уж, что и говорить. Сумасшедшие встречаются везде, но только в психиатрической клинике это бросается в глаза. А с каждым новым днем мой дом становился все больше похож на психушку. Набрал Юлю. Та ответила, что освободится вечером, скучает, хочет увидеться и вообще у нее для имеется серьезный разговор. За этим меня и застала Рис.

– Ладно, до скорого, – я повесил трубку и вопросительно качнул головой.

– Успокоился он вроде. Готовить сейчас будет. Нам бы лучше уйти, да и пора, кстати.

Меня уговаривать не пришлось. Плачущие девушки – явление не самое приятное, а уж ревущие домовые – тем более. Быстро накинул плащ и обулся. Подумал долю секунды и все же крикнул.

– Лапоть, я буду вечером.

– Хорошо, хозяин, – донесся поникший голос с кухни.

Вот и ладно.

– Напомни адрес, – попросил я Рис, открыв приложение такси.

Девушка по-хозяйски отобрала телефон и вбила нужную улицу с номером дома. Странные у нас отношения. Приятельские, почти панибратские, но вместе с тем иногда настороженные. Будто мы боимся нарушить хрупкую гармонию нашего общения. Я забрал телефон обратно и посмотрел по карте. Опять конспирация – до «Харчевни» придется пройти два дома.

– Там забавная ситуация получилась, – стала рассказывать Рис, пока мы спускались, – Лапоть то ли что-то готовил, то ли чайник поставил. А конфорка потухла. У Марка квартира-студия была. Ну и надышались они, соответственно. Как бы не был силен Игрок, но если отравишься метаном, вариантов нет. Марк пытался добраться до плиты, да еще хуже сделал. Потерял сознание прямо около нее. Самая нелепая смерть Игрока в Отстойнике за последние сто лет.