Крылья Руси (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 83

- Не знаю… она так умом тронется, если еще просидит… не знаю…

- Разошлись все!

Царица всхлипнула и бросилась на шею мужу.

- Алешенька! Слава Богу! Может, хоть ты…

- Без изменений?

- Да.

- Уля, последи пожалуйста, чтобы никто не входил, пока не позову.

Ульрика закивала головой. Никого не пускать?!

Да с радостью! Только сделай хоть что-нибудь, Алешенька! Ты же мой муж, ты царь, ты должен!

Страшно это – смотреть, как на твоих глазах ломается и угасает сильный и гордый человек. Очень страшно.

Алексей мягко отстранил жену, прошел внутрь – и только дверь хлопнула. Уля оглянулась вокруг – и подавила совершенно детское желание прижаться ухом к двери.

- Что, ни у кого дел нет? Я вам сейчас найду работу!

Правда, верилось в это плохо.

Можно погнать человека, когда он лезет куда-то по досужему, ненужному и мерзковатенькому любопытству. Но вот так? Искренне сочувствующих?

Рука не поднималась.

Уля вздохнула – и совершенно не по-царски прислушалась к происходящему за дверью. Спаси ее, Алешенька...

***

Алексей оценил все одним взглядом.

Кровать.

Тело друга под белым покрывалом. И заледеневшую Софью рядом с ним.

И не давая себе ни минуты подумать, ни секунды, рванулся в это ледяное безмолвие. Туда, где пребывала сейчас его сестренка, самый дорогой и родной для него человек.

Друга не уберег, но сестру он смерти не отдаст! Никому не позволит!

- Сонечка!

Сильные руки сгребли легкое женское тело, встряхнули, заставляя выпустить руку мертвого мужа, прижали к теплой груди. Алексей уселся на стул так, чтобы Софья могла видеть только его, не Ивана – и посмотрел ей в глаза.

- Сонечка! Вернись!

Бесполезно.

Два карих озера были холодны и мертвы. Только на дне где-то еще теплился разум… но как же до него добраться?

Царь размахнулся.

От пощечины голова женщины мотнулась вбок, словно тряпичная, на щеке Софьи расцвело алое пятно.

- Соня! Ты нужна мне!! Сестренка!!!

И еще один удар.

Пусть больно, пусть жестоко – это тоже жизнь! Там, в ледяной пустоте не бывает ни боли, ни огня – там вообще ничего нет. Только тьма и холод! Но он не отдаст им сестру! Она вернется! Обязательно вернется, она сильная! Она справится. А Алексей ей просто немножко поможет…

От третьего удара Софья упала на колени. Алексей встряхнул ее, что есть силы.

- Соня!!! Вернись!!!

И дрогнуло что-то в ее глазах. Шевельнулась боль.

- Алеша!?

- Да! Соня, смотри на меня! Я здесь, я с тобой!!!

- Ваня...

Еще одна пощечина обрушилась на царевну.

Жестоко?

Нет, сейчас боль физическая была единственным, что вытаскивало Софью из страданий душевных. И Алексей это понял. Сгреб ее в охапку, прижал к себе.

- Я с тобой, сестренка. Я всегда буду рядом, ты меня никогда не потеряешь...

- Ваня...

- Мы пока еще живы, сестренка. Мы живы! Он не хотел бы, чтобы ты умирала вслед за ним. Ты сама это знаешь.

Теплая рука погладила темные, с проблемками седых ниточек, волосы. Одни они остались, одни друг у друга... Есть Уля, но это другое. Дети – только они никогда не поймут родителей до конца. Их было трое, с самого детства, а теперь осталось двое. И Алексею тоже было безумно больно. Но если сейчас он замкнется в себе, если не вытащит сестру – то потеряет и ее тоже. И уж точно не переживет этого.

И только сейчас Софья смогла разрыдаться.

Закричала, забилась в руках брата, пытаясь вырваться, хоть что-то сделать, дозваться мужа...

Она не знала, что за дверью перевели дыхание и царица, и сенные девушки, и стрельцы...

Кричит?

Значит выживет. Не сгрызет ее горе.

А уж кто виновник оного...

Лучше б ему самому под землей схорониться, да поглубже, поглубже. Дознается царевна – горло ему зубами перегрызет, не иначе.

***

Софья успокоилась только к утру – и все это время Алексей был рядом.

Не успокаивал, нет. В таком горе не успокоишь и не утешишь. Но – был. Обнимал, когда горе рвалось наружу яростными слезами, поил водой, когда рыдания сменились сухими короткими всхлипываниями, прижимал к себе, когда сестра задыхалась от яростного гнева. Наверное, сейчас он и стал по-настоящему старшим братом. Столько лет Софья была рядом с ним, столько поддерживала, подсказывала, направляла, стоило увидеть ее вот такой, слабой, сломавшейся – и испугаться. Острым приступом ледяного холода.

Как же я – без нее!?

И уколом осознания. А ведь она – и есть его сила. Не было бы рядом с ним сестры, никогда не стал бы он государем. Или стал бы чем-то куда худшим, и Руси такой не было бы...

Он знал, что в любой беде, в любом ужасе за его спиной встанет темная тень, положит руку на плечо: «братик, держись, я с тобой, вместе мы справимся!», а сейчас на миг лишился этой уверенности. Почувствовал себя голым, на ярком свету, и каждый может ткнуть пальцем... и – осознал уже свою силу.

Софья сделала его сильным, а теперь его очередь. Встать рядом, коснуться ее плеча – и она обязательно услышит. Она не одна. У нее есть он, есть дети, есть Русь.

Да, именно так. Ей есть ради кого и ради чего жить! Она обязана справиться, а он просто поможет. Встанет рядом и поддержит в трудную минуту.

Только под утро Софья успокоилась. Не до конца, но женщина уже могла разговаривать. Думать, сопоставлять...

- Это ведь в тебя стреляли, так?

- Да.

Алексей был готов ко всему, в том числе и что Софья обвинит его – так ведь тоже бывает! Неважно, что он не виноват, важно, что это была его пуля. Ему предназначенная.

Он недооценил сестру.

- Ваня был бы счастлив умереть за тебя. Если бы знал – он бы все равно выбрал именно это.

- Соня?

- У него было мало страхов. Но я знала – больше всего он не хотел пережить нас с тобой. Остаться один. Теперь ему это не грозит.

- Я знаю, - Алексей зарылся пальцами в густые волосы, с проблесками седины. – Он ведь подождет нас, правда?

- Говорят, – губы Софьи тронула тень улыбки, - там нет времени. На тех дорогах его либо не замечаешь, либо оно идет как-то иначе. Это нам будет тяжело, а он даже не осознает...

- Патриарх говорит иначе.

Алексей осторожно прощупывал почву, думая, не сошла ли сестра с ума. Слишком уж... своеобразным был этот разговор, рядом с телом мертвого друга.

Софья перехватила его взгляд, покачала головой.

- Это неважно, Алеша. Как ни назови – те, кто любит, обязательно дождутся нас за чертой. Я это знаю. И, - глаза вспыхнули знакомыми огнями. – Я не хочу уходить, не расквитавшись с теми, кто поднял руку на моего мужа. Что сказал убийца?

- Пока не знаю.

Софья потерла лоб.

- Французы, шведы или англичане. Равновероятно. Я хочу знать – кто. Более того, я хочу, чтобы это знал весь мир. И когда этих людей найдут... или не найдут, я также хочу, чтобы об этом знали.

Алексей покачал головой.

- А если это вызовет международные осложнения?

- Если вызовет – их просто не найдут. Кто бы это ни был. Если не вызовет - найдут. В таком виде, чтобы зареклись. Как с теми пиратами, понимаешь?

- Понимаю. Но и ты пойми – нам ведь этого в жизни не простят.

- Слухов?

Алексей задумался.

Да, слухи... это почва зыбкая. То ли он украл, то ли у него украли... Всегда можно будет отпереться, мол, я даже ничего и не знал. И не было меня тут. И моих людей не было.

Софья наблюдала за сменой выражений на лице брата почти с болезненным любопытством. Она бы все равно мстила. Жестко и уверенно, только вот с разрешения Алексея или против его воли – это две большие разницы.

Она не ошиблась в брате.

- Ты же знаешь, что я тебя поддержу. Послушаем, что скажет Ромодановский – и начнем действовать.

- Да. Но сначала... мне надо похоронить мужа.

Алексей вздохнул.

- Соня... я хотел тебе предложить. Я знаю, что у Морозовых есть свое кладбище, но я хотел бы, чтобы Иван, ты, я – мы все были вместе и потом. В Архангельском соборе, если ты не будешь против.