КГБ: приказано ликвидировать
(Спецоперации советских спецслужб 1918-1941) - Прохоров Дмитрий - Страница 40

Регулярно встречаясь с представителями местной администрации, Дубсон заявил, что Бажанов является не только убийцей, но и казнокрадом. По указанию генерал-губернатора Бажанова обыскали и обнаружили у него 1200 рублей, которые, как он заявил, являлись его зарплатой за два месяца работы в Ашхабаде. Наличие у Бажанова такой суммы (600 туманов или 7200 американских долларов по тогдашнему курсу) ни о чем конкретном не говорило, но сам обыск явился сигналом, что персидские власти могут выдать беглецов СССР. Тогда Бажанов перешел в наступление и добился встречи с командующим хоросанским военным округом генералом Шахзадом Амануллой Мирзой, которому сообщил, что министр двора персидского шаха Теймурташ является советским агентом. Информация Бажанова была немедленно передана в Тегеран, где полностью подтвердилась, после чего Теймурташ был незамедлительно казнен.

Между тем в начале февраля в Мешхед пришла телеграмма от начальника ИНО ОГПУ Трилиссера. Как воспоминал Агабеков, она гласила: «Николаю. Во изменение нашего номера… никаких активных мер против Бажанова и Максимова не принимать. Нарушение приказа подлежите революционному суду. Трилиссер»[106]. Причина такого решения была в том, что в Москве выяснили — во время работы в ЦК Бажанов никаких особенных тайн не знал, а значит, оказавшись на Западе, не мог выдать сколь-нибудь значительных секретов. Однако в Ташкенте продолжали настаивать на ликвидации Бажанова и Максимова. И чтобы разобраться в сложившейся ситуации, Агабеков выехал в Ашхабад. Там он встретился с Каруцким, который заявил, что имеет приказ первого зампреда ОГПУ Ягоды о ликвидации Бажанова. В ответ Агабеков заметил, что он подчиняется Трилиссеру, а если Каруцкий получил приказ от Ягоды, то пусть сам его и выполняет. Впрочем, эта размолвка не помешала старым знакомым завершить встречу дружеской попойкой.

Пока Агабеков находился в Ашхабаде, персидские власти приняли решение Бажанова и Максимова в СССР не возвращать, после чего 18 февраля генерал-губернатор Мешхеда сообщил британскому консулу о том, что направляет обоих русских в расположенный на границе с Индией город Дуздап. Об этом неожиданном решении английский вице-консул в Дуздапе капитан Маканн был информирован следующей телеграммой из Мешхеда от 22 февраля 1928 года:

«Двое русских, арестованных в Мешхеде, куда они прибыли из Туркестана, уже более двух месяцев содержатся в тюрьме. Пока нам не удалось установить их подлинные имена. Они заявляют, что принадлежат к партии Троцкого и хотели бы проследовать в Европу. Вначале местный генерал-губернатор намеревался отправить их в Тегеран, но 18-го числа он неожиданно информировал нашего атташе, что направляет их в Дуздап, откуда, по всей вероятности, они отправятся в Индию. Хотя атташе сообщил генерал-губернатору, что в Дуздапе визы на въезд в Индию не могут быть выданы без санкции британского консула в Мешхеде, губернатор игнорировал это обстоятельство и отправил русских под охраной в Дуздап 20-го числа»[107].

В тот же день Дубсон получает паническую телеграмму от Знаменского:

«Имеется известие о скором выезде Бажанова из Мешхеда в Дуздап. Это значит — он безнадежно от Вас ускользает. Если нельзя Бажанова получить легальным путем, то необходимо захватить либо устранить специальными средствами. Уход его в сторону Индии покажет полное наше бессилие и слабость всех Ваших связей — официальных и неофициальных. Очень просим принять решительно все меры и способы, чтобы ликвидировать это дело. Отпуск денег в прошенном Вами размере обеспечен, если нет в консульстве, можем перевести немедленно»[108].

Но переводить денег уже не было необходимости, о чем Дубсон сообщил в Ташкент 25 февраля:

«Бажанов и Максимов 20 февраля отправлены из Мешхеда в Дуздап в сопровождении сильной охраны. При создавшихся условиях мы бессильны что-либо предпринять для выполнения Вашего поручения»[109].

Однако в Ташкенте решили предпринять еще одну попытку ликвидировать Бажанова и Максимова. «Ташкентское ОГПУ телеграфно просило полпреда Давтяна оказать содействие в убийстве Бажанова, — писал в своих мемуарах Агабеков. — Советский консул в Сейстане Платт (В.И. Плятт, бывший сотрудник ВЧК — авт.) тем временем сообщил, что Бажанов и Максимов поселились в Дуздапе и что если нужно принять меры к их ликвидации, то он имеет в своем распоряжении все нужные средства. Бельский, полпред ОГПУ в Ташкенте, послал Платту пять тысяч долларов на расходы, необходимые для убийства Бажанова. Советский консул в Сейстане немедленно выехал в Дуздап для личного руководства убийством. Однако ничего ему не удалось, так как его приезд в Дуздап и появление в консульском автомобиле близ дома, где проживали беглецы, заставило персидское правительство скорее отправить беглецов в Индию»[110].

Впрочем, англичане не торопились пускать Бажанова и Максимова в Индию. Так, они получили возможность встретиться с Маканном лишь на шестой день своего пребывания в Дуздапе. После разговора с Бажановым вице-консул направил в Нью-Дели отчет, в котором предположил, что русские могут представлять интерес для английской разведки. В частности, Маканы писал: «Он владеют исключительно важными политическими секретами, которые хотели бы сообщить правительству Его Величества, но отказываются раскрывать их, находясь в Персии. Они готовы полностью сделать это, как только окажутся в Индии»[111]. Но в Нью-Дели справедливо посчитали, что утверждения беглецов о каких-то важных государственных секретах выглядит неубедительно, и отказались предоставлять им политическое убежище на британской территории.

Положение изменилось только после 3 апреля, когда с Бажановым встретился английский консул в провинции Сейстан Скрайн. Во время беседы Бажанов предъявил Скрайну свой главный козырь — выписку из решения Оргбюро, чем смог убедить англичанина в том, что он важная персона. Здесь Бажанову невольно помог и Плятт, 7 апреля приехавший в Дуздап в сопровождении двух человек. В результате уже 8 апреля англичане разрешили Бажанову и Максимову выехать из Дуздапа в Симлу, летнюю резиденцию британской колониальной администрации в Индии.

В Симле беглецов подвергли интенсивным допросам, которые проводили генерал Айсмонгер, полковник Сондерс из военной разведки и полковник Роуленсон из СИС. Очень скоро англичане поняли, что Бажанов ничего серьезного сообщить не может и потеряли к нему всяческий интерес. В Лондоне, куда были направлены протоколы допросов, даже не пожелали выдать ему визу для въезда в Англию. Тогда Бажанов обратился за визой во французское консульство, получил положительный ответ и 18 августа отплыл с Максимовым в Марсель, куда прибыл 1 сентября.

Однако и во Франции Бажанов с Максимовым оказались никому не нужны — ни западным спецслужбам, ни русским эмигрантам, ни даже троцкистам. Быстро осознав это, Бажанов в 1929 году опубликовал в парижских газетах несколько статей, а на следующий год выпустил книжку своих мемуаров, от которых за версту несло хлестаковщиной. Интересно, что даже Троцкий, прочтя опусы Бажанова, презрительно отозвался о нем как о человеке, который «получил свое воспитание в приемной у Сталина». В Москве также не интересовались судьбой Бажанова. Поэтому утверждение Бажанова о том, что прибывший в начале 1929 года в Париж Блюмкин встретился с Максимовым и приказал ему следить за ним с целью организации убийства, совершенно беспочвенно. В этот период Блюмкин занимался организацией прикрытия своей будущей нелегальной резидентуры в Палестине, и руководство ИНО вряд ли поручило бы ему ликвидацию Бажанова, так как это могло поставить под удар выполнение поставленной перед ним задачи.

Что же касается Максимова, то он, чтобы свести концы с концами, был вынужден браться за любую работу, но все равно влачил жалкое существование и в 1935 году покончил с собой, бросившись с Эйфелевой башни.