Ведьма и зеркало (СИ) - Пьянкова Карина Сергеевна - Страница 58

Павлицкий рассмеялся. Каждый раз, когда я должна была вызвать его недовольство, выходило с точностью до наоборот.

— С вами ни в чем нельзя быть уверенным до конца, Софья. Кирилл так часто говорил о вашей удивительной доброте, что я даже начал в нее верить. А человек добрый ринулся бы спасать несчастного, попавшего в беду, даже не испытывая никаких романтических чувств. Ладно, человек добрый и храбрый, так будет верней.

Я продолжала свою нехитрую работу и молчала, пытаясь разложить по полочкам свои чувства.

— Сама не знаю, что со мной, — вздохнула я в итоге. — Просто, когда я рядом с вашим другом, все так правильно. Когда я слышу от него признания в любви, мне хочется испытывать те же чувства к нему в ответ. И, кажется, я уже начала в него влюбляться.

Никита не ответил мне ничего, но, наверное, так даже было лучше.

Павлицкий покинул квартиру своего друга где-то около десяти. Будь на его месте кто-то другой, я бы даже сочла это бестактным, но в данном случае я искренне радовалась такой навязчивости. Кирилл Александрович, случись что, защитить бы меня не смог, не в нынешнем его состоянии. Он, конечно, мужественно держался, однако уж кому как не мне знать, что ко всем прочим радостям у него еще и почки были отбиты. По идее, мне и самой удалось бы отбиться, однако не хотелось проверять это на практике.

— Ну, вы тут не шалите особо, — подмигнул мне на прощанье Никита и благоразумно скрылся за дверью, не желая слушать мою гневную отповедь.

Я с мстительной радостью принялась закрывать дверь на все замки, а потом еще и пошептала над ней для пущей надежности. Замки могут, конечно, подвести, когда дело идет о магии или колдовстве.

Ситуация действительно выглядела достаточно двусмысленной. Ночью наедине остаются мужчина и женщина, в которую он влюблен. К тому же, женщина готова ответить взаимностью…

С другой стороны, Кирилл сейчас точно не в том состоянии, чтобы угрожать чьей-либо чести. Впрочем, если все пойдет так, как пойдет, это не первая ночь, которую мы с ним проведем вместе. А судьба… Может, это не так и страшно — бороться с судьбой, если делать это вместе с кем-то.

Перетаскивать раненого в спальню я не стала. Левин спал слишком уж крепко, а тащить его волоком мне все-таки было не под силу, да и зачем тревожить его сломанные ребра, в самом деле? Так что, оставив хозяина квартиры в гостиной, я решила устроиться в постели Кирилла Александровича, заодно присвоив в качестве пижамы одну из его футболок. Учитывая разницу в росте, она как раз сошла за ночную рубашку.

На этот раз сон мой был крепок и спокоен, и никакие видения, никакие кошмары меня не тревожили. Кошмар начался наяву.

В восемь утра кто-то позвонил в дверь. Я даже подпрыгнула на постели от мерзкого резкого звука, наивно надеясь, что это мне слышится только во сне. Но когда я открыла глаза, звук повторился. Кому-то очень захотелось пообщаться с Кириллом Левиным. Но кому пришло в голову заявиться в такое время? Нет, конечно, кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро, однако всему же есть предел.

Я поднялась на ноги, на цыпочках прокралась к двери и заглянула в глазок. Очень захотелось перекреститься, а потом спрятаться в ванной и сделать вид, что звонок мне только померещился.

— Сонька, открывай немедленно, — рявкнула из-за двери моя мать.

Господи боже ты мой… Как только она?.. Хотя о чем это я вообще? Ведьма и кровная родственница, разумеется, мама с легкостью меня нашла, едва ей это только в голову пришло.

Но как же не хочется открывать… Боже-боже, может, если я не открою сразу, мама в итоге передумает и уйдет?

— Сонька, даже не рассчитывай, что я вот так просто развернусь и уйду. Я скорее переполошу всех соседей твоего хахаля.

Кого она собирается переполошить? В понедельник-то утром. Это у Павлицкого работа ненормированная, и у того же Левина то дежурство, то усиление, то еще что. Нормальные люди в понедельник разбегаются по школам-институтам-работам.

— Я дверь выбью.

А вот это мама определенно может.

— Да впустите вы уже Анну Георгиевну, Софья, — возник позади меня Левин.

Я вздрогнула и обернулась.

Выглядел маг уже несколько приличней и, слава богу, был одет в тренировочные штаны и майку. Что же, хотя бы не голый, значит, матушку не хватит удар, когда я открою эту проклятую дверь.

Мама вошла в квартиру с видом полководца, обозревающего будущее поле боя.

— Ну вот, дожили, я вижу свою слегка неодетую дочь в квартире совершенно постороннего мужчины, — вынесла свой приговор моя родительница, глядя на Кирилла так, словно прикидывала, как половчей снять с него шкуру.

Я отвечать не стала, Левин — тоже.

— Молчите, паразиты? Нет, я все могу понять, но уж если взялась грешить, не могла что ли найти кого-то другого, а не эту мрачную дылду? — продолжила разоряться матушка, грозно сверкая глазами. — А ты, гаденыш, решил таким образом мне отомстить?

Мы с Кириллом переглянулись, и Левин абсолютно спокойно произнес:

— Я люблю вашу дочь, Анна Георгиевна.

Мама глубоко вздохнула и как будто бы побледнела.

— Ты что несешь, мерзавец? Как так — любишь? Решил задурить моей дочке голову и втянуть ее в свои игры? — напустилась родительница на Левина с удвоенной силой.

Мне пришлось решительно встать на ее пути, чтобы мама в порыве гнева не потревожила сломанные ребра Кирилла.

— Никаких игр. Я просто люблю Софью. Сильно. Вот и все.

Матушка удивленно крякнула и уставилась на Левина во все глаза.

— Нет, вы только посмотрите на этого паразита, — растерянно воскликнула мама, когда дар речи к ней все-таки вернулся. — Заманил к себе наивную девушку, соблазнил, обесчестил…

Тут уже у меня глаза на лоб полезли.

— Мама, если ты не забыла, то мне уже скоро тридцать, — возмутилась я таким напором родительницы.

— Дочь, тебе тридцать только через два с половиной года, — тут же заявила мне мама. — А по мироощущению ты практически ребенок. Я за всю свою жизнь не видела никого более наивного и инфантильного, чем ты.

Это же нужно так извращать факты…

С каждым произнесенным словом мама медленно, но неотвратимо приближалась к Левину, так что я всерьез начала опасаться за его здоровье. В каком-то смысле мама моя будет поопасней Стаховича со всеми его присными.

— Но ты уже лет пять твердишь, что мне скоро тридцать, — в свою очередь не сдавалась я. — В этом возрасте уже чисто технически невозможно соблазнить и обесчестить, так что не обвиняй Кирилла в такой чуши.

Мама приподняла брови и не без ехидства произнесла:

— Ну надо же, как кинулась защищать своего милого. Даже зубы начала показывать, а я думала, у тебя их вовсе нет. Не щерься на меня, Сонька, не доросла еще.

У меня скулы сводило от раздражения, но еще оставались силы сдерживаться.

— Знала бы, что единственная дочь свяжется с магом…

Я тяжело вздохнула.

— И чтобы тогда?

Матушка призадумалась.

— Да ничего, наверное. Что с дуростью твоей делать — ума не приложу. Столько лет просидела, чтобы потом я тебя с Левиным едва не в постели застала? Не стыдно перед матерью-то?

Я попыталась найти в своей душе что-то хоть отдаленно напоминающее стыд или смущение, но ничего подобного я не испытывала. То есть вообще ничего. Наоборот, даже нравилось стоять вот так рядом с любящим меня мужчиной, слушать придирки матери и понимать, что ничегошеньки она нам обоим не сделает. Потому что мне уже давно не восемнадцать и это мой осознанный выбор. Мой осознанный выбор.

— Ни капли не стыдно, — произнесла я с просто огромным удовольствием.

Матушка тяжело вздохнула.

— Ты, Кирилл Александрович, насколько серьезен в отношении моей Соньки? Она-то может ерепениться сколько угодно, но если сочту, что ты ей не подходишь, способ отравить жизнь я всегда найду.

Я фыркнула и возмущенно уставилась на родительницу. Способ отравить жизнь. Скажет тоже.

— Целиком и полностью серьезен, Анна Георгиевна, — торжественно произнес Левин. Ей-богу, выглядело так, будто он присягу давал. — Я для нее все сделаю. Все, что угодно. Только у нас есть одна проблема.