Последняя фаворитка императора (СИ) - Минаева Анна Валерьевна - Страница 45

Ну вот опять! Черт!

Я крутанулась вокруг своей оси, отдавая все эмоции танцу. Развернулись веера, на небольших головешках вспыхнуло пламя.

У меня получалось вызывать его уже без слов и пасов. Это было небывалым продвижением. Особенно если учитывать, что чарам я обучалась дня три максимум.

А потом наступил день, которого ждали абсолютно все рабыни в гареме. День, когда каждая из них могла увеличить свои шансы на прекрасное будущее. Занятия отменили, а вся секция, выделенная для воспитанниц императора, превратилась в огромный жужжащий улей.

Все бегали, кричали, смеялись, спорили. В купальнях началась чуть ли не толкучка от желающих привести себя в порядок.

Утром ко мне забежала Лина, обняла и пообещала не подвести. А потом подмигнула и попросила понаблюдать за хазнедар, которая еще не была в курсе своеволия служанки. Позже примчалась Шейла и нас обеих утащила за собой в купальни, где мы и попали в самую огромную «пробку».

Никогда бы не подумала, что за средствами гигиены придется стоять в очереди…

Сборы были в темпе быстрого танца. Я подбирала волосы наверх. Магией! И получала от этого столько кайфа, что начинала понимать Шейлу в моменты колдовства. Наложница поправляла на груди темно-зеленую ткань длинного платья, а Лина прогибалась в пояснице и улыбалась в предвкушении скорого выступления.

– И почему ты пение выбрала? – хмыкнула Лина, раскладывая на отвоеванной нами лавочке узкие алые штаны и короткий белый топ.

– А почему бы и нет? – Шейла в это время подводила глаза у небольшого зеркальца и недовольно косилась на рабыню, которая стояла за ней в очереди. – Танцевать почти все ринутся, а вот с пением конкуренток будет меньше.

– Тебе ведь не пением императора в кровати ублажать.

– Предлагаешь сменить пение на нечто более интимного характера? – заломив бровь, хохотнула подруга. – Думаю, что подобное стоит демонстрировать не на публике.

Они продолжали друг друга поддевать, Лина все больше раскрывалась. Переставала быть зашуганной девчонкой, которой все помыкают. И меня очень радовали эти перемены в ее характере.

Но вот разговор действовал на нервы. Каждое упоминание императора отзывалось во мне противным тягучим чувством, которое хотелось выплеснуть как можно дальше. Оттолкнуть от себя.

Сегодня утром я напрямую задала вопрос Кхару. Спросила, почему после столь странного, необычного, но безумно теплого отношения Дарий решил пустить меня в игнор. Ответ проводника больно ударил под дых. Я и сама могла до этого дойти, но просто не хотела признавать.

– Император не хочет рисковать дорогими ему женщинами, – хмыкнул отпечаток сознания в моей голове. – Одна девушка до сих пор находится без сознания под наблюдением Линды. Думаю, что он не хочет рисковать тобой. И дарить надежду.

Эти слова отбивались набатом в голове. А потом их замещала беспочвенная ревность к той рабыне, которая попала под действие проклятия. Я не знала ее имени, не знала, была ли она дорога Дарию или он просто с ней провел ночь. Но и ревность в себе придушить не могла.

Благо, удавалось скрывать все свои эмоции от девчонок. Сомневаюсь, что я смогла бы им объяснить все то, что чувствую.

Я и себе-то объяснить не могла.

Потому скрывала все за волнением перед выступлением. Списывала на то, что переживаю, и выслушивала слова поддержки от Шейлы и Лины.

А когда наступил обед, мы вместе с толпой девушек стояли в большом квадратном холле. По правую руку было огромное окно с широким подоконником. На нем стояли коробки, подписанные именами рабынь императора. Реквизит для выступлений. Дверь, ведущая на сцену, до сих пор была закрыта.

Концерт еще не начался, но в воздухе уже витало всеобщее беспокойство. И только хазнедар, которая расхаживала вдоль окна, выглядела так же, как и всегда. Словно ее вовсе не волновало то, как выступят ее подопечные.

Лина крутилась вокруг меня, поправляла волосы, шептала что-то о страхе и волнении. А я раз за разом повторяла ей, что тело все помнит и сможет исполнить танец, который мы заучили за это время до дыр.

В конце концов не выдержала Шейла и рявкнула так, что присели не только мы с Линой, но и близстоящие рабыни.

– Если не заткнешься, танцевать за тебя пойду я! Уверена, что хочешь этого?

Угроза была воспринята правильно. Лина замолчала, опустила взгляд. А я вздохнула и подошла к освободившемуся зеркалу в полный рост.

Сейчас на мне были черный облегающий топ без рукавов и темно-зеленая юбка из двух широких полосок ткани. При каждом шаге она открывала ноги до середины бедра. Шуршала, отдавала золотистым блеском. При свете факелов должна была сверкать и привлекать внимание. Но это мне удастся проверить только на сцене.

А потом дверь распахнулась, по ступеням в холл спустился невысокий лысоватый мужчина и блеющим голом проговорил:

– Леди Валиана, прошу поторопиться, вы выступаете первой.

Светловолосая девушка выдохнула и выступила вперед:

– Это я.

– Реквизит я вам сейчас вынесу, прошу, – мужчина отступил в сторону, пропуская вперед рабыню. Принял из рук хазнедар небольшую черную коробку и направился следом.

Дверь не закрыл. И через несколько мгновений до нас донесся чарующий женский голос. Мне казалось, что в словах о любви я слышу шелест крыльев множества бабочек. Раздается временами журчание весеннего ручья. Погружает в атмосферу тепла и уюта.

Кажется, все затаили дыхание, пока одна из воспитанниц очаровывала гостей и самого императора своим выступлением. А потом все разом стихло, тишина в то же мгновение наполнилась шепотом и аплодисментами. А леди Валиана вскоре вернулась к нам.

Судя по ее лицу, она плакала. Передав хазнедар коробку, девушка обняла по очереди подружек и поспешила подальше от холла.

– Чего это она? – шепотом поинтересовалась я у Шейлы, которая, приподняв брови, наблюдала за всем этим.

– Видимо, перенервничала. Она одна из новеньких. Понятия не имею, почему ее отправили первой. Бред какой-то.

– То есть ей не отказали?

– Еще нет. Известно станет через несколько часов после окончания концерта.

Я бросила еще один взгляд в ту сторону, куда сбежала девушка, и вернулась к наблюдениям. Жалела, что не смогу собственными глазами посмотреть на выступления всех рабынь. Хотелось бы насладиться их пением и танцами, умениями, которые развивали девушки на протяжении своей жизни в гареме.

Особенно хотелось посмотреть на танец Лины. Но, судя по всему, и это мне не удастся.

– Я не подведу, – шепнула подруга, когда ее пригласили на сцену. – Обещаю, что не подведу.

В ответ я обняла девушку:

– Удачи.

– Спасибо, – она широко мне улыбнулась, подмигнула Шейле, а потом повернулась к хазнедар. – Оставьте это себе, госпожа Юлиания. Сегодня они мне не понадобятся.

Женщина так и замерла с ящичком в руках, который уже собиралась передать слуге:

– В каком смысле?

А Лина хитро усмехнулась:

– Приглашаю посмотреть вас танец, который поставила мне леди Арвалэнс.

Если бы взглядом можно было убивать, то я бы уже не стояла на месте, а превратилась в кучку пыли. А подруга мне еще шире улыбнулась и поспешила ко входу на сцену.

– Это она меня сейчас подставила, или хазнедар не станет убивать фаворитку императора изощренным способом? – поинтересовалась я у хихикающей Шейлы.

– Она, конечно, та еще зараза, но вредить фаворитке не станет, – уверила меня девушка. – А Линка заслужила от тебя шлепок по заднице за такое.

Я хмыкнула, прощая подруге подобную выходку, и бросила взгляд на хазнедар. Женщина стояла у подоконника и хмурым взглядом скользила по воспитанницам императора. А потом остановилась на мне и прищурилась.

Если бы я знала, что произойдет через несколько минут, то не стала бы играть в гляделки. Отвернулась бы. Или изобразила раскаяние в содеянном. Но в тот момент мне было весело, эйфория играла в крови. А хазнедар казалась побежденным противником. Потому я задержала свой взгляд на ней дольше, чем того требовали всевозможные правила приличия.