Римская рулетка - Ярвет Петр - Страница 22

22

– Куда его? В цирк?

– По указанию кесаря и воле народа плененные и беглые варвары служат материалом для развлечений первой степени.

– Это в ров со львами? – переспросила она равнодушным голосом у декана и кивнула в сторону носилок. – Проводи-ка меня!

Обрадованный высоким вниманием, разговорчивый декан побежал вперед и, предупредительно раскрыв дверцу, галантно преклонил колено, чтобы госпожа могла, как по ступеньке, подняться в экипаж. И вдруг с удивлением почувствовал, как тонкие женские пальчики берут его за пряжку ремня.

– Не в службу, а в дружбу, – прошептала Феминистия на ухо изменившемуся в лице вояке, – проследи, чтобы этого зверя кинули на вторую степень развлечения. Львы порвут его, и все, а я хочу еще посмотреть на это тело. Пусть побегает с оружием, подерется. Ты ведь постараешься, мальчик?

* * *

С того момента, как Дима Хромин перевалился через ограду и рухнул в обширный темный сад, его единственной заботой было попасть в симпатичную, украшенную колоннами виллу. Стена с внутренней стороны оказалась необъяснимым образом выше, чем с наружной, и, подпрыгнув, не удавалось дотянуться до ее гребня буквально на пару сантиметров. Итак, санинспектор направился к вилле, продолжавшей манить домашним светом из узких окошек.

Вот уже и долгожданные колонны. Где-то недалеко, по всей видимости, находилось что-то вроде привратницкой, ибо, напрягши слух, Хромин разобрал, а, разобрав, естественно понял приглушенную беседу на латыни.

– Но мне надо видеть Пульхерию, – говорил грустный и неуверенный голос и словно сам же себе отвечал: – Но она велела… но она должна… но я не могу…

В голове Димы сформировался образ старушки со спицами. Пусть не в очках, пусть не со спицами, но должна же быть на этой нехилой загородной дачке какая-нибудь экономка или домоправительница. Пусть нет у нее внуков и пусть она не склонна привечать усталых путников. Во всяком случае, довериться женщине с таким именем значительно приятнее, уже хотя бы потому, что невозможно представить, как она прижмется к тебе со словами: «Не волнуйся, я рядом!».

Легкий укор совести, вызванный воспоминанием о том, как летела в пыль сбитая с ног белой лошадью Айшат, сменился внезапно нахлынувшим на Хромина ощущением свободы. Он оглянулся на заретушированные ночью экзотические деревья, над которыми как раз расступились облака, и едва удержался от подспудного желания раскинуть руки крыльями и чуть ли не попытаться взлететь. Господи! Никого! Ни Машки с папашами и киллерами, ни Гюльчатай, ни казино «Олимпик»!

Пройдя по гулкой анфиладе из четырех одинаковых комнат с колоннами, Дмитрий уперся в богато инкрустированную слоновой костью дверь. Где-то послышался звон, как будто камнем ударили по медному тазу. Хромин не знал, конечно, что таким образом отбивают ночное время огненные часы, заменяющие на время тьмы или просто непогоды солнечные: где-то в глубине дома перегорел очередной шелковый шнурок, и металлический шар гулко упал на бронзовый поднос.

Одновременно хотелось спать, есть и удовлетворять множество физических потребностей. «Бывают моменты, – вспомнил он, – когда девушке надо зайти за могилу». Но вместо этого Дмитрий Хромин толкнул дверь.

Помещение, где он оказался, напоминало фуршетный зал для карликов. На очень низких, не выше пяти сантиметров от пола, мраморных досках аккуратно были расставлены блюда с разного рода пищей. Незваный гость сгреб ладонью наугад несколько ломтиков с ближайшего блюда, почувствовал фруктовый сок, текущий по подбородку, укололся вареной креветкой и попытался сесть на один из таких же низких диванчиков, напоминающих кушетку психоаналитика с подпиленными ножками. Ничего не вышло – колени оказались выше головы, и Хромин подумал, что без освещения на этом банкете делать нечего. Словно в ответ на его мысли, где-то в глубине дома зазвучали голоса и замелькали отблески света.

Поспешно вытирая подбородок, Дмитрий отступил за ближайшую колонну. И вовремя! Два молчаливых раба (один хромал) внесли в зал и, ловко лавируя между расставленной на полу снедью, укрепили на стенах смоляные факелы, а следом неспешной походкой вошли еще трое персон. Впереди понуро плелся, сняв внушительный шлем и держа его в руке, словно пожарник в церкви, мужик лет тридцати, унылый вид которого усугублялся шрамом через всю щеку. Следом твердыми шагами вошла тоненькая брюнетка, прямо с порога она начала разматывать на шее шарф, стряхивать с плеч плащ и только что не сняла через голову тунику. Всю сбрасываемую ею одежду почтительно подхватывал рослый негр лиловатого оттенка кожи. Последним вошел и, не привлекая к себе внимания, прислонился к дверному косяку человек, скрывающий свое лицо плащом.

– Ты – беззубый пес, Пессимий! – четкими звонким голосом произнесла девица, как только рабы вышли. Она взяла унылого мужика за плечи и одним сильным движением развернула лицом к себе. – Тебе бы только беззащитных варваров в яму со львами кидать. Простого дела выполнить не можешь, найти одного-единственного философа. Ты – ленивый осел!

С этими словами она влепила ему пощечину, сильно смахивающую на зуботычину. Истеричные дамочки всегда стараются расставить пальцы пошире (авось и ногтями прихвачу) и нанести удар в центр щеки (авось и глаз задену). Женщины, уверенные в себе, бьют в челюсть.

Иссеченный в боях центурион отступил на два шага, едва не опрокинув блюдо с маринованными фигами, и, достав из кармана небольшой кисет с морскими камушками, для уверенности бросил парочку за щеку. Загудел обиженно:

– Прости меня, Пульхерия, но есть вещи выше сил честного и смелого воина, – и, отступив еще на шаг, вскричал: – Только не по яйцам, Феминистия, не по яйцам!

И в этот момент Дмитрий Васильевич Хромин решительным шагом выступил из-за колонны, выставив перед собой, словно фэбээровский жетон, руку с блестящим на вытянутом пальце сапфировым перстнем, и произнес со всей возможной внушительностью:

Нужно ли гнев обращатьНа нерадивого парня,Если вы ждали меня?Вот я! Огромный привет!Если у вас есть вопрос,Слушаю вас со вниманьем,Только давайте пожрем,Сил никаких больше нет!

Глава 4

АВ OVO USQUE AD MALA[17]

Скакуны были прекрасны. Пурилис понял это, еще только заглянув в дыру с крыши. К оракулу не ходи, им с Моргулисом подфартило по полной, и не важно, с какой стати Фортуна решила облагодетельствовать двух конокрадов, проходивших мимо невзрачного сарая, послав им весточку приглушенным ржанием. Или сделали свое дело пространные и дважды в день исполняемые в ближайшей священной Дубраве молитвы набожного Пурилиса, или Фортуна решила, что вела себя по отношению к Моргулису слишком строго, позволив оному спустить пять ставок подряд на петушиных боях.

Пока Моргулис разгребал солому, расширяя дыру в крыше сарая, Пурилис любовался утопающими во мраке, словно Афродита в пене морской, белыми лошадьми. Но вот отверстие стало достаточным для беспрепятственного спуска внутрь, и, подстрахованный веревкой, Пурилис привычно спустился в душный, насыщенный запахами разноименного домашнего скота хлев.

Привычно выступил пот и потек меж лопатками а Пурилис уже ловко обвязывал заговоренными бродячим эфиопом шнурками лошадиные морды, чтоб добыча не выдала похитителя случайным ржаньем. На долю Моргулиса выпал более приземленный труд; обвязать дерюжными тряпками копыта лошадок опять же во избежание лишнего шума. В непроглядном мраке парочка работала быстро, слаженно и абсолютно бесшумно, держа ушки на макушке и чутко прислушиваясь к невинным всхрапам и бульканьям в брюхе любой другой поселенной в сарае животины, и ежели бы существовал некий норматив по данным упражнениям, он бы оказался побит двукратно.

вернуться

17

От яиц до яблок (лат.).