Ларец - Чудинова Елена В. - Страница 80

– Погодите, сударь, у меня будет, – Нелли пошарила по сюртуку.

– Или не потерял, не хотелось бы зря людей грабить, – студент вывернул меж тем карманы овчинного тулупа. Одно за другим промелькнули в его руках табакерка с эмалевым портретиком, платок, белая аптечная коробочка, верно с пилюлями, еще одна, пустая и помятая, захватанная сафьяновая книжечка для записей, золотая зубочистка, зеркальце. – Нет, потерял-таки, благодарю, юный друг.

– Будем поторапливаться и мы, – произнес отец Модест, когда Сирин скрылся в дверях. Вид его казался озабоченным. – Мы с Вами, Филипп, по дрова…

– Чего это выронил москвитянин-то? – Катя проворно нагнулась. – Ишь ты, олух небрежный. Потом, поди, затужит.

На раскрытой ее ладони лежал странный золотой перстенек, слишком маленькой для мужской руки, а главное, в виде черепа.

– Фу, пакость какая! – сморщилась Параша.

– Неужто женский? – удивилась Нелли.

– Сие кольцо мужское, но на мизинец, – отец Модест обменялся многозначительными взглядами с Роскофом. – Мне и иные признаки сразу показались… Шила в мешке не утаишь.

–Кто-то мне когда-то рассказывал про такой перстень, – задумалась Нелли. – Только не вовсе понятное.

– Даст Бог встретимся еще, так верну, – Катя сунула перстень в кармашек для часов, коих у нее не было.

– Едва ли сей молодой человек за то поблагодарит, – криво усмехнулся отец Модест. – Он вить в кармане его держал, не на виду. Так что и не вздумай.

– А чего мне с ним тогда делать?

– Прибереги покуда до поры. Как знать… – отец Модест казался раздосадован.

– Да что ж это такое? – Нелли вспомнить не смогла и не утерпела. – Что сие гадкое кольцо обозначает?

– Расскажу тебе как-нибудь после, – Роскоф также казался нахмурен.

– И мне! – встряла Катя.

– Да уж конечно всем троим. – Отец Модест вновь поднял топор. – За дела, коли не хотим тут заночевать во второй раз!

Но заночевали уже в Перми, в которую, правда, успели лишь к ночи. Заснеженный по печные трубы город не глядел большим соблазном для любопытства Нелли, несказанно обрадовавшейся единственно белой баньке. Куда как приятно оказалось воротить волосам естественный их цвет, Нелли не стала даже пудриться. Параша на целый день затеяла стирку и раз по пять таскала тяжелые корзины белья полоскать на ближней мойке, а потом развешивала на хрустящем морозе. Катя, под предлогом мужского костюма, от сей работы охотно отговорилась. Однако ж переодеться потом в чистое рада была и она.

Четверо суток путники отдыхали, а лошади их отъедались в покое. Нелли добыла в лавочке книжку комедий господина Молиера и принялась за них, к ужасу Роскофа, порой хватавшегося от ее французского выговору за голову.

– Кто ж тебя обучал? – стонал тот.

– Обучали-то хорошо, только я ленилась, – преспокойно отвечала Нелли. – Я учиться вить не люблю, только читать.

Мороз стоял такой, что некоторые дамы хаживали по улицам и ездили на санях защитивши лица меховыми полумасками. Мода сия, следуя коей можно было не опасаться явиться на балу с красным носом, имела и известный недостаток: знакомые не всегда могли узнать друг дружку.

– Воистину, ледовый карнавал, – смеялся Роскоф.

Насмешки его ничуть не помешали Нелли запастись такой же беличьей вещицею в дорогу. Параша с Катей гневно отвечали, что предпочтут десять раз обветриться, чем напяливать «машкеру».

– Между тем Нелли разумна, – говорил отец Модест, оборачиваясь на скаку в сторону плывущей в сияющем хрустальном мареве Перми. – Дальше будет еще хладней.

С тракту, пыля из-под копыт сверкающим на солнце снегом, путники свернули на проселочную дорогу, следуя карте отца Модеста.

– Мы вить не будем в Екатеринбурге?

– Незачем!

Нелли вырвалась далеко вперед. Неожиданно Нард, пряданув ушами, взвился в такую свечку, что она еле удержалась в седле.

– Ты чего вытворяешь, злая лошадь? – обиженно выкрикнула Нелли.

Отец Модест показался уже из-за поворота, догоняя ее.

– Ты слыхала? – крикнул он.

– Чего я могла услыхать, меня чуть конь не сбросил!

– Выходит, я не ошибся! Погоди покуда! Филипп! – отец Модест обогнал Нелли. За ним промчался Роскоф.

Дорога вскоре изогнулась вновь, явивши необычное зрелище. Дорожный возок, остановленный посередь, прикрывал с одной стороны человека, сидящего на снегу. В руке человек неловко держал пистолет.

– Что стряслось, сударь? – выкрикнул отец Модест. – Мы слышали издали стрельбу.

– По щастию, я цел, – отвечал тот. – Однако ж возчик мой, похоже, был в сговоре с разбойниками. Негодяя и след простыл, я не знал, ехать ли дале, опасаясь впереди засады. Изрядною группою нам, думаю, опасаться нечего, но скажу по чести… Ба! Так вить я и ласкался, что мы повстречаемся еще!

– Коли не ошибаюсь, господин Михайлов?

Нелли тоже узнала уже маленького человечка-натуралиста.

– Он самый и вседушевно рад встрече в таковую минуту.

– Я вить предупреждал Вас, что сей маршрут не самый комфортный.

– Я рискнул бы назвать его вовсе некомфортным, – засмеялся ученый муж. – Придется мне, верно, взбираться самому на облучок, а уж в ближнем селе наймем кого. Нет, ну подумать, каналья тот вить не торговался! Мне б насторожиться. Верно, хотел сразу все получить.

Наконец разобрались и поехали. Нелли теперь вовсе не уставала от верховых переходов, а пушистая маска мехом внутрь к тому ж приятнейшим образом щекотала лицо, удерживая благодетельное тепло в каждом своем волоске. Часто позволяли они с Катей себе пускаться галопом вперегонки, покуда весь поезд двигался шагом.

Отбились они и на сей раз: на редкость петлиста оказалась в этот день проселочная дорога, и очередной поворот укрыл девочек от остальных, выведя на берег черного озерка, отчего-то не покрывшегося льдом. Здесь они и остановились переждать.

– Верно, горячие ключи тут бьют, – заявила Нелли менторски. – Таковые почитают весьма полезными для здоровья.

– Глянь лучше, ровно волокли чего-то тяжелое к этому твоему полезному озерку, – Катя указала меховой перчаткою на поврежденные сугробы меж невысоких березок. Снег по обеи стороны промятого следа зиял острыми краями, словно праздничная пасха, из которой в неаккуратной торопливости выхватили кусок.

– Ну, может, зверь какой прошел, – Нелли не слишком занимала сия загадка.

– И следов не оставил, – хмыкнула Катя. – Тут волоком что-то волокли.

– А потом на лодке уплыли? – ядовито спросила Нелли: в прудике было шагов сорок. – Все одно должны были следы остаться.

– Так нету их, гляди сама!

– Вижу, что нету, однако ж не бывает такого.

– Верно, лихие тут дела творятся, – Катя огляделась по сторонам, насколько позволял башлык.

Но также удивляло Нелли и другое: запах опасности всегда веселил ее подругу, словно зажигая особый огонек в глазах. В этот же день Катя казалась озабоченною, и только. Хотя событий вдоволь – то разбойное нападение на ученого, теперь этот непонятный след без следов.

– А с тобой что творится? – спросила она напрямик.

– Да я вишь погадала все-таки на Новый-то год, – ответила Катя невыразительным голосом.

– Да когда ж ты гадала, я тебя все время видела!

– Так это по-Парашкиному, по-деревенски, нельзя тайком погадать. Воск лить, бумагу жечь. А по-нашему, по-цыгански, довольно просто за порог одной выйти.

– По чему ж ты гадала?

– А по луне.

– На кого? – Голос Нелли слегка дрогнул.

– Так на тебя и гадала. Верней, не только на тебя, да только на тебя незнамо что вышло.

– Уж тогда расскажи.

– Надо глядеть, как по луне тень двигается. Направо – хорошо, налево – худо. Ну да неважно, много тут особиц. А с твоей тенью вот чего вышло. Вроде как задвоилась она, да все сильней. А потом вторая тень как бы из первой вышла да сама по себе стала.

– Налево хоть вышла или направо?

– Направо. И вот еще чего странно. Когда тень на луну кладешь, надобно имя назвать.

– Так и чего?

– Да какая-то нелегкая меня попутала. Я знаешь, какое имя-то назвала? Роман.