На закат от Мангазеи (СИ) - Че Сергей - Страница 5

- Зря ты сюда явился, - прохрипел он Макарину. – Теперь все умрут. Теперь все намного хуже станет.

- Кончай его, чего болтаешь! – первый казак пытался встать, опираясь на булаву.

- Кто вы такие? – насколько мог вежливо поинтересовался Макарин. С палкой против булавы и сабли шансы были маленькие. Приходилось тянуть время. – Вы знаете кто я, и что с вами будет за это нападение?

Второй хмыкнул, не отвечая. Он медленно двинулся вперед и вбок, поигрывая саблей и стараясь держаться перед светом.

Первому все-таки удалось подняться и теперь он, сгорбившись и хромая, пытался зайти сзади. Макарин понял, что его отрезают от кабака, откуда лился неверный свет и продолжали доноситься редкие звуки потасовки. Можно было бы крикнуть, позвать на помощь, Угрюм с его мордоворотами явно был недалеко. Но от самой этой мысли Макарина передернуло. Чтобы он, дьяк Разбойного Приказа, позволил себе такое, пусть и разумное, но все-таки малодушие…

- Ты, государев человек, лучше не сопротивляйся, - сказал тот что с саблей. – Больнее будет. Кромсать придется, долго умирать будешь. А так мы быстро. Голову отсечем и все дела.

Он вдруг сделал выпад, взмахнув клинком снизу-вверх. Макарин откатился в сторону, ближе к темноте, что начиналась за углом питейной избы. Если путь в кабак перерезан, можно было попробовать либо нырнуть в темноту проулков, либо побежать через площадь, к башне и часовым. Но бежать было стыдно, а здешних проулков Макарин не знал. Пытаясь оценить ситуацию, он пропустил момент, когда первый казак, кинулся сбоку ему в ноги. Резкая боль от удара булавы пронзила голень. Падая, Макарин успел увидеть, как второй выскочил на свет, занося над головой саблю. Длинное безбородое узкое лицо с висячими усами было перекошено, то ли от ненависти, то ли от массы уродливых шрамов. На месте одного глаза зияла рваная черная дыра. Падающий из дверного проема свет вдруг померк, и Макарин увидел, как чья-то грузная туша спрыгивает с крыльца вниз, поднимает руку. Яркая вспышка ослепила глаза, тишину разорвал грохот. Булава выпала из рук ближайшего казака. Его голова лопнула, точно гнилой орех, заливая все вокруг кровью и ошметками мозгов. Оставшийся в одиночестве одноглазый кинулся в сторону и быстро исчез в темноте.

Спаситель приблизился медленно, оступаясь и пошатываясь, сжимая обеими руками дымящийся короткий самопал, и Макарин узнал давешнего купца в дорогом кафтане с меховым воротником. Тот подошел вплотную, остановился, пытаясь сфокусировать разбегающиеся глаза. Купец был неимоверно, мертвецки пьян. Наконец он открыл рот и заплетающимся языком произнес:

- Я ж сказал. Тебя жду. А ты сбежал. Почто? Ты должен был получить... получить мое письмо… там, на Москве, я отправил тебе своего человека… и письмо… Ты получил письмо?

Макарин осторожно, морщась от боли в ноге, поднялся.

- Я не получал никакого письма, кроме грамоты с государевой печатью, которую точно писал не ты. Ты меня с кем-то спутал, купец. Как твое имя?

Купец нахмурился, как любой пьяный, пытающийся осознать непонятные слова.

- Купец? Почему купец? Где купец? – он попытался оглядеться, но не удержался на ногах, рухнул на спину и тут же захрапел.

- Что здесь произошло? – от крыльца подбежали старик Угрюм и один из мордоворотов.

- На меня напали, - сообщил Макарин. – Я цел, но кажется повредил ногу.

Угрюм медленно обошел убитого казака.

- Человек Кокарева, один из мелких.

- Да. А второй кажется был тем самым Одноглазым, про которого ты рассказывал. Он сбежал. Мне нужно срочно к Троекурову. Нападение на государева дьяка - это уже не разборки казаков со стрельцами. Второго воеводу Гришку Кокарева нужно немедленно лишить полномочий и посадить в острог. Отправим его в Москву ближайшим караваном. Всех его казаков срочно разоружить. Если бы не этот человек, - Макарин указал на храпящую тушу, - меня бы зарубили, как свинью. Он убил одного, спугнул другого.

Угрюм подошел ближе, но, увидев купчину, встал как вкопанный.

- Кто это? – спросил Макарин. – Ты его знаешь?

Угрюм в явном недоумении почесал лысый затылок.

- Знаю, дьяк. Еще бы не знать. Странно конечно… Но это и есть воевода Гришка Кокарев. Собственной персоной.

Макарин удивленно посмотрел на булькающего, хрипящего, свистящего, что-то бормочущего во сне воеводу. Государев дьяк гордился своим чутьем, которое часто помогало ему в сложных делах. Теперь это чутье подсказывало, что темная история с пропавшим караваном на самом деле еще темнее, чем кажется.

Глава 3

- Погоди, Макарин, - старший воевода Троекуров снова прошелся от окна к столу, заложив руки за спину. – Я правильно понял, пьяный Гришка снес башку своему же человеку?

- Получается так.

- Всегда знал, что у него бардак в ватаге, но, чтобы до такой степени… Где он сейчас?

- У старого Угрюма, отсыпается.

- И что делать будем?

Макарин пожал плечами.

- Пока ничего. Был бы Кокарев бунтовщиком, тогда дело понятное. Но бунтовщику не к месту спасать государева дьяка. И тем более убивать собственных людей. Бардак у него судя по всему знатный. И сам он пьянь сивая. Но у меня пока мало знаний на этот счет. Буду собирать.

Воевода шагнул ближе.

- Это все хитрость его, Гришкина. Это он специально подстроил, своих разбойных тебе послал, а потом сам явился в виде спасителя.

Макарин вспомнил еле стоящего на ногах Кокарева с пьяной улыбкой и осоловелыми глазами.

- Не думаю. Мертвецки пьяным на такие дела не ходят. Но возможно его авторитет подорван у собственных людей, и они делают что хотят. А значит он не может исполнять свои обязанности.

- Он их давно не исполняет, - буркнул Троекуров.

Старший воевода был сед, широк в кости, ходил переваливаясь, как подбитая утка. Одет он был в старый персидский халат, расшитый потускневшими сказочными существами и подбитый изнутри свежим соболиным мехом. Халат лоснился на локтях, был неоднократно штопан и производил странное впечатление в сочетании с огромным золотым перстнем на левой руке. Троекуров был человеком далеко не бедным и такие халаты мог менять каждый год. Подарок покойницы жены? Или память о далекой юности, когда ходил на юг в посольстве? Или наивный посыл приезжему дьяку, мол, вот мы здесь какие бедные, ни копейки государевых денег не берем, все до дыр донашиваем? Тогда зачем золотой перстень?

- Я поговорю с Кокаревым. Но меня не за этим сюда прислали.

- Да, - Троекуров отошел обратно к столу, где были разложены бумаги, карты и где еще нераспечатанным лежала привезенная Макариным из Москвы грамота. – Конечно. Я тебя не тороплю, дьяк. Твое дело прежде всего.

Он повертел в руках грамоту.

- Хотя я и не понимаю, зачем ради какого-то каравана присылать сюда дьяка Разбойного Приказа… - Он присмотрелся к печати. – Мне этот караван еще при его сборе много крови попортил. Веришь ли, перекрестился, когда услышал о его пропаже. Все к этому шло.

- Почему?

- Да не бери в голову. Слухи какие-то, сказки. Будто бы Варза притащил что-то из лесов такое, из-за чего рядом с караваном после заката опасно было находиться. Какое-то колдовство. Люди боялись за ворота выйти. Пара детей пропала. По ночам в ту сторону вообще никто не ходил. А однажды от того холма, где они караван собирали, вдруг такой вой донесся… Сам слышал. Незадолго до восхода, темно еще было. Вышел во двор до ветру, а тут… В общем жутко. – Троекуров тряхнул головой. – Ладно. Глупости все это. Наверное, это больной волк был. Да и слухам со сказками тоже веры никакой. Тут у нас поморцев много в то лето было, они любят по вечерам жуть наводить рассказами. Я так решил, что Варза с компанией сами эти слухи специально распускали. Чтобы никто к каравану не совался. Даже самому стало интересно, пошел к ним. Не ночью конечно.

- И что?

- Да ничего. Караван как караван. Три малых коча, набитые пушниной. Ящики какие-то с добром. Ничего особенного. Люди вот только…