Девочка. Книга вторая (СИ) - "Dave Gahan Admirer Violator" - Страница 63

Я хотела в очередной раз возмутиться, но все что я могла сейчас сделать, это зло посмотреть на своего соперника, сдвинув брови.

— Да, определенно, злой толстощекий хомяк, — констатировал он и заглотил остаток пиццы, выигрывая тем самым поединок.

Я была возмущена! Но говорить что-либо с набитым ртом было некрасиво.

— Если я хомяк, то тогда ты питон! — наконец прожевав, парировала я и облегченно вздохнула, считая свою месть завершенной.

— Ничего не имею против, — пожал он плечами и приступил к третьему куску.

— Салфетки… — поискав глазам, произнесла я.

— Забыл принести, может в ящике стола есть, — кивнул Макс и выдвинул длинный, размером с весь журнальный столик, ящик.

Первое, что бросилось в глаза, — это деревянная плоская коробка из темного дерева, чем-то напоминавшая шахматную доску, только гораздо больше. Она была удивительно красивой, с тонкой резьбой ручной работы.

— Это нарды, — пояснил Макс.

— Ты умеешь играть в нарды? — удивилась я, но тут же поняла, что задала глупый вопрос.

Макс воевал, скорее всего в Афганистане, а нарды как раз родом с Древнего Востока. Начисто вытерев руки, я осторожно прошлась пальцами по резьбе, любуясь изысканным восточным арабеском.

— Один пуштун научил, — задумавшись сказал он, а потом немного усмехнувшись добавил: — Хитер был шельма.

— Такая красивая работа, — продолжила я, все еще рассматривая тонкое переплетение узора на крышке.

— Подарок.

— Очень изысканный подарок. Наверное стоит целое состояние.

Макс кивнул, но промолчал.

— Тебе пуштун их подарил?

— Нет, того, кто мне их подарил, уже нет в живых, — спокойно ответил Макс, а мне стало неудобно, что я своими простыми вопросами разбередила старые раны.

— Близких людей тяжело терять… сочувствую… — все-таки произнесла я, пытаясь поддержать парня.

Он на это ничего не ответил и посмотрел на меня — его взгляд был серьезным, проникающим в сознание своей глубиной и какой-то нераскрытой истиной, ведомой только ему. Наконец, он едва заметно кивнул, соглашаясь со мной, и перевел взгляд на гитару, лежавшую в кресле.

Взяв инструмент в руки, Макс прошелся по струнам и, заполняя комнату мелодичными звуками, тихо заиграл.

Музыка была печальной, словно говорила об утрате, она пронизывала тревожной неопределенностью, как неясное будущее за очередным жизненным поворотом, и от этого на душе становилось тоскливо. Но неожиданно в эти смутные эмоции умелые пальцы гитариста вплели жизнеутверждающие нотки. Их было совсем немного, но они как маленькие ростки, пробивались сквозь толщу минорных беспокойных волн, давая ощущение надежды. Макс опустил глаза и запел.

Что, если буря закончится, и я не увижу тебя

Такой, какая ты сейчас, никогда больше?

Безупречный ореол золотых волос… и молния

Оттеняет тебя на фоне последнего танца планеты…

Его голос звучал тихо, но с каждым тактом становился все увереннее, в унисон набирающей объем и тональность музыке.

Лишь на минуту испещренное серебряными молниями небо

Приподнимает тебя, словно звезду, за которой я последую.

Но теперь оно отыскало нас, как я отыскал тебя.

Я не хочу бежать, просто порази меня.

О ком он пел? К кому стремился после бури? Какую женщину он боялся больше не увидеть? Она стала для него ориентиром, путеводной звездой, которая вывела его из мрака? Музыка набирала все новые и новые обороты, становясь с каждой нотой массивней, подобно буре, которая создавала волну, стремившуюся ввысь, к небу.

Что, если буря закончится? По крайней мере, это ничего,

Кроме воспоминания, отдаленного эха, которое я не определю.

Беспокойный, я шёл, злясь всё сильнее и сильнее,

Пока не закипела моя кровь.

Макс пел, и в унисон музыке в его голосе звучал вызов судьбе и нежелание покориться обстоятельствам. До этого мы говорили о потере близких. Может быть, на войне он потерял не только своих друзей, но и любимую женщину? Может быть, это она подарила ему нарды? Или это только страх потерять ее? Я пыталась поймать взгляд Макса, чтобы найти ответы на вопросы, но он не смотрел на меня, и в этот момент все, что я могла видеть, — это его гитара и пальцы, дававшие жизнь струнам, а все, что я могла слышать, — это его глубокий голос, который сплелся воедино с музыкой в совершенном узоре.

Я хочу видеть тебя такой, какая ты сейчас,

Каждый день моей жизни.

Окрашенная пламенем, призывающим гром,

Будь молнией во мне, которая безжалостно поражает.

На этих строках мелодия достигла своего апогея, и гитара, которая звучала в умелых руках музыканта единым оркестром, сейчас взорвалась в крещендо, подобно салюту, — буря создала совершенную по своей силе и красоте волну. Она сплошной темной стеной достигла абсолюта и, на секунду зависнув на уровне неба, с грохотом понеслась вниз, накрывая мощной лавиной смешанных противоречивых эмоций: грусти и радости, смирения и вызова, зависимости и свободы.

Что, если буря закончится, и я не увижу тебя

Такой, какая ты сейчас, никогда больше?

Безупречный ореол золотых волос… и молния

Оттеняет тебя на фоне последнего танца планеты…*

Голос Макса наравне со штормом утихал, и теперь на смену тревоге пришла вера в будущее. Она, подобно первым неясным лучам восходящего солнца, давала чувство умиротворения, абсолютной свободы и очищения, какое бывает после утихающей стихии. Все плохое было позади, и впереди ждала надежда на лучшее.

"Я не хочу бежать, просто порази меня", — тихо пропел Макс, и его пальцы замерли, погружая все вокруг в покой и штиль.

Наконец Хакер поднял голову и цепко посмотрел на меня. Я молча изучала его глаза, пытаясь понять, правильно ли я прочла все те эмоции, которые мне позволили увидеть, но ничего, кроме спокойствия, в этом взгляде не находила. Одно я знала наверняка — эта песня, обнажившая на несколько минут его душу, была частью его мира, но с последними аккордами незримая дверь в его космос вновь закрылась, оставляя меня с миллионом вопросов и неясных эмоций.

— Это было… — и я остановилась, подбирая нужное слово, — СОВЕРШЕНСТВОМ.

— Лестно слышать, — усмехнулся он, откладывая гитару на кресло.

Мне очень хотелось узнать, что случилось с той девушкой, о которой он пел, но я не решалась спросить, опасаясь затронуть болевые точки, а Макс, судя по его замкнутому виду, большего, чем он показал, раскрывать не собирался.

— Спасибо большое за такую красивую песню.

Он посмотрел на свой смартфон и сказал:

— Уже половина восьмого. Как ты себя чувствуешь?

— В полном порядке и готова идти домой, — уверенно произнесла я, понимая, что пришло время покинуть нору Хакера и остаться наедине со своими демонами.

Макс кивнул и, в очередной раз обхватив мое запястье, проверил пульс.

— Когда у нас следующее занятие? — осторожно спросила я, опасаясь, что он перестанет со мной тренироваться после сегодняшнего инцидента.

— Я сам выйду с тобой на связь через несколько дней, — неопределенно ответил он, но я облегченно вздохнула, потому что в его ответе не прозвучало категоричного "нет", а это означало — мне просто дали время восстановиться.

Пока мы поднимались наверх, я держалась спокойно и уверенно, но Макс контролировал каждый мой шаг, крепко обхватывая поручни строго под моими локтями, тем самым не давая мне и на дюйм оступиться.

Уже перед входом в мою комнату, Хакер протянул мою липкую от сока одежду и попросил:

— Переоденься сейчас во что-то чистое, и я заберу свои вещи.

— Я могу тебе отдать их при следующей нашей встрече, — насторожилась я.

— Лучше сейчас, вдруг Эльза нечаянно найдет, возникнет масса ненужных вопросов, — пояснил Хакер, и я с ним согласилась.

Пока я переодевалась в пижаму, у меня не проходило ощущение какой-то смутной тревоги. То ли это были последствия моего кошмара, показавшего мне живое сердце Ричарда, то ли я все еще была под впечатлением от песни, немного приоткрывшей мне душу Макса, но времени на раздумья не было, — за дверью ждали — и я решила разобраться в этом позже. И все же, передавая Хакеру футболку и шорты, я, внимательно рассматривая его непроницаемые черты, спросила: