Путешествие на Запад. Том 1 - Чэн-энь (Чэнъэнь) У - Страница 95

– Брось молоть чепуху, Дурень! – выслушав его, отвечал Сунь У-кун, опуская посох. – Я готов подставить тебе свою голову. Попробуй ударь по ней и сам увидишь, улетит у меня душа или нет.

Тут волшебник взмахнул граблями и что было силы хватил ими Сунь У-куна по голове. Раздался страшный треск, от граблей полетели искры, но на голове у Сунь У-куна не осталось даже царапины. У волшебника от страха опустились руки и ноги подкосились.

– Вот так штука! Что за голова! – изумленно воскликнул он. – Ты меня еще не знаешь! – продолжал Сунь У-кун. – Когда я учинил дебош в небесных чертогах и выкрал эликсир бессмертия, утащил персики бессмертия и унес вино небесного императора, бессмертный Эрлан захватил меня и доставил во дворец Духа звезды Южной Медведицы. Все небесное воинство рубило меня топорами, мечами и саблями, колотило молотками, на меня напускали гром и молнию, но все напрасно – я остался невредим. После этого меня забрал с собой святейший Лао-цзюнь, он поместил меня в свою волшебную печь и поджаривал на священном огне. Глаза мои стали огненными, голова – медной, а руки – железными. Если не веришь, бей еще, посмотришь будет ли мне больно.

– Я помню, что до того, как ты учинил дебош на небе, ты проживал в Пещере водного занавеса на Горе цветов и плодов, в странеАолайго. Однако потом я о тебе ничего больше не слышал. Какими же судьбами ты очутился здесь и почему решил напасть на меня? Уж не мои ли тесть пригласил тебя?

– Нет, твой тесть тут ни при чем, – отвечал Сунь У-кун. – Я вступил на путь Истины, отрешился от даосизма и стал монахом. Мой учитель, почтенный Сюань-цзан, названый брат Танского императора, следует сейчас в Индию поклониться Будде и попросить у него священные книги. Я охраняю его. Прибыв в деревню Гаолаочжуан, мы разговорились со старым Гао и вот тогда-то он и попросил нас спасти его дочь и изловить тебя, грязное животное!

Тут волшебник отбросил свои вилы и, громко приветствуя Сунь У-куна, воскликнул:

– А где же сейчас этот паломник, который идет за книгами? Очень прошу вас представить меня ему.

– А для чего он тебе понадобился? – спросил Сунь У-кун. – По правде говоря, – промолвил волшебник, – я живу здесь по повелению бодисатвы Гуаньинь, которая призвала меня стать на путь Истины, питаться только растительной пищей и ожидать здесь прибытия паломника в Индию, к Будде за священными книгами. За это она обещала мне прощение. И вот я живу здесь уже несколько лет, но так ничего и не слышал о паломнике. Почему же ты, его ученик, сразу не сказал мне, что вы идете за священными книгами, а решил действовать силой, врываться в мой дом и вступать со мной в драку?!

– Ты только не хитри и не вздумай улизнуть от меня! – предупредил волшебника Сунь У-кун. – Поклянись перед небом, что ты действительно желаешь охранять Танского паломника, тогда я сведу тебя к моему учителю.

Тут волшебник упал на колени, поднял глаза к небу и, отбивая земные поклоны, воскликнул:

– О милостивый Амитофо! Тебя я призываю в свидетели! Если я солгал, пусть меня сочтут преступником и разрежут на мелкие части!

– Ну, в таком случае неси огонь, – приказал Сунь У-кун, – и спали свое жилье, тогда я отведу тебя к своему учителю. Волшебник вмиг натаскал соломы и хвороста, раздобыл огня и поджег. Вскоре от Пещеры облаков остались одни развалины и она стала похожа на заброшенную гончарную печь.

– Ну, теперь я свободен. Веди меня к учителю! – сказал волшебник.

– Отдай раньше грабли, – потребовал Сунь У-кун. Волшебник повиновался. Тогда Сунь У-кун выдернул у себя пучок шерсти и, дунув на нее, крикнул:

– Изменись!

Шерсть тотчас же превратилась в веревку. Сунь У-кун подошел к волшебнику, скрутил ему руки назад и крепко-накрепко связал. Волшебник не оказал никакого сопротивления. Затем Сунь У-кун схватил его за ухо и потащил за собой, приговаривая:

– Ну, живее иди! Пошевеливайся!

– Да ты полегче! – взмолился волшебник. – У тебя такая тяжелая рука, что у меня уши трещат от боли.

– Полегче нельзя! – отвечал Сунь У-кун. – А то мне за тобой недоглядеть! Ведь не зря говорит пословица: «Дело будет вернее, если даже самую смирную свинью крепче держать за ухо». Вот погоди, придем к учителю, выяснится, что ты говоришь правду, тогда я отпущу тебя!

На облаках и туманах они отправились прямо в деревню Гаолаочжуан.

Очень быстро они достигли деревни. Одной рукой держа грабли, а другой таща за ухо своего пленника, Сунь У-кун сказал:

– Видишь, вон сидит человек? Это и есть мой учитель!

Между тем семья Гао, все родственники и старик Гао, увидев, что Сунь У-кун тащит волшебника за ухо, вышли им навстречу.

– Почтенный учитель! Дорогой учитель! – воскликнули они. – Да, это действительно наш зять!

Тут волшебник выступил вперед и как был со связанными за спиной руками повалился перец Сюань-цзаном на колени.

– Учитель, твой ученик рад приветствовать тебя! – промолвил он. – Если бы я раньше узнал о том, что вы пожаловали в дом моего тестя, то давно бы пришел приветствовать вас и не допустил бы никаких неприятностей.

– Что все это значит? – спросил Сюань-цзан, обращаясь к Сунь У-куну. – Тебе, оказывается, не только удалось усмирить это чудовище, но оно даже пришло приветствовать меня?

Тогда Сунь У-кун отпустил своего пленника и, ударив его палкой, крикнул:

– Ну, Дурень! Рассказывай!

Тут волшебник подробно рассказал о том, что бодисатва Гуаньинь уговорила его встать на путь Истины. Выслушав его, Сюань-цзан пришел в восторг:

– Почтенный Гао, – сказал он. – Принесите, пожалуйста, столик для жертвоприношений.

Гао тотчас же выполнил его приказание. А Сюань-цзан, вымыв руки и обратившись лицом к югу, возжег благовония и вознес молитву.

– О великая бодисатва! – говорил он. – Благодарю тебя за твои бесконечные милости!

Старцы молились вместе с ним. Окончив молитву, Сюань-цзан вошел в дом и сел на возвышение. Затем он приказал Сунь У-куну развязать волшебника. Сунь У-кун встряхнулся, и веревки тотчас же превратились в шерсть, а волшебник был освобожден. Он склонился перед Сюань-цзаном и выразил желание сопровождать его в пути. Затем он поклонился Сунь У-куну, просил считать его своим братом и сказал, что будет называть Сунь У-куна «Брат-учитель».

– Ну, раз ты решил встать на путь добродетели и следовать за мной, то я должен дать тебе монашеское имя, так будет удобнее.

– Учитель! – отвечал волшебник. – Я уже получил посвящение от бодисатвы, она дала мне имя Чжу У-нэн.

– Ну, вот и замечательно! – обрадовался Сюань-цзан. – Имя твоего старшего брата – У-кун, а твое будет – У-нэн. – Эти имена как раз соответствуют тем, которые приняты в нашей секте.

– Учитель, – сказал тогда У-нзн. – Бодисатва не разре – шила мне есть мясного и скоромного. Живя в доме моего тестя, я ни разу не нарушил этого запрета. Но теперь, учитель, я прошу вас снять его с меня.

– Ни в коем случае, – запротестовал Сюань-цзан. – Раз ты не ешь ничего мясного и скоромного, то я дам тебе другое имя, отныне ты будешь называться Ба-цзе.

– Я готов выполнить все ваши приказания! – радостно воскликнул Дурень. С этого времени его стали называть Чжу Ба-цзе.

То, что чудовище было поставлено на путь Истины, доставило еще большее удовольствие старому Гао. Он был очень благодарен Танскому монаху и приказал устроить в честь его пир. Между тем Чжу Ба-цзе выступил вперед и, взяв за руку старого Гао, сказал:

– Отец! Ты бы позвал жену, пусть поклонится учителю и брату!

– Дорогой брат! – рассмеялся Сунь У-кун. – Раз уж ты принял посвящение и стал монахом, то теперь не должен даже вспоминать о том, что у тебя есть жена. Среди даосов еще встречг. ются женатые монахи, но среди буддистов никогда. А сейчас рассаживайтесь и давайте есть. Нам надо поскорее отправляться в путь.

Столы уже были накрыты, и старый Гао предложил Сюань-цзану занять почетное место. По обе стороны от Сюань-цзана он усадил Сунь У-куна и Чжу Ба-цзе. Затем хозяин налил бокал некрепленого вина, принес его в жертву в честь неба и лишь после этого преподнес вино Сюань-цзану.